Мой бывший враг - Наталья Берзина

– Мама, мы просто играем!

– Алеся, ты уже не маленькая. Тебе десять лет. Лучше бы в куклы играла!

– Я лучше в казаки-разбойники с ребятами. Мам, ты же знаешь, что там интереснее! Я же тебе помогаю? Ведь правда?

– Правда, но драться ты не должна! Ты меня понимаешь?

– Угу.

Алеся тряхнула торчащими в разные стороны косичками, направилась из кухни. Шмыгнув в ванную, она задрала испачканное в песке платьице и, морщась от боли, смыла кровь с оцарапанного бока. Не следует говорить маме о царапине. Вообще на улицу не выпустит! Она не понимает простой вещи: сидеть дома и перекладывать кукол с места на место – скучно! Куда лучше покачаться на тарзанке, сбегать с ребятами на речку, разжечь костер и представлять себе, будто ты на необитаемом острове или где-нибудь джунглях. Это ничего, что вместо пальм и лиан вокруг заросли орешника и ивы. Какая, собственно, разница! Главное, это приключения.

Алеся мечтала о том, как вырастет и отправится в настоящее путешествие, будет пробираться по непроходимым горам, переплывать моря и бурные реки, отыскивать затерянные города, изучать жизнь диких племен. Об этом так интересно рассказывал папа! Не важно, что он сам не бывал в дальних странах, зато свою исколесил вдоль и поперек. Он действительно побывал и в горах, и на море, и по бурным рекам сплавлялся. Несколько раз он Алесю брал с собой. Как же это здорово – ночевать в палатке, просыпаться на рассвете, наблюдать поднимающееся за дальним лесом солнце. А как интересно плыть по могучей быстрой реке, видеть летающих прямо над головой чаек, жарить на костре только что пойманную рыбу, слушать плеск волн и радоваться, что у тебя такой классный папа. Жаль, что отпуск у него короткий. Мама, конечно, ворчит, но и ей нравится такая жизнь. Недаром она вышла замуж за папу. Алеся мечтала, как она тоже выйдет замуж, хотя бы за Димку из соседнего двора. Он сильный, смелый, всегда и во всем первый, и главное – он никогда не обманывает. Она терпеть не могла, когда ее кто-то обманывал. Димка – надежный, проверенный друг. А то, что он на два года старше, – это ничего. Вон папа старше мамы на целых пять лет, а нормально живут.

Алеся мечтала, как вернется папа из командировки, как они втроем снова отправятся путешествовать, а там закончится лето, придет пора идти в школу. Но главное – не это. Главное – снова начнутся тренировки. Только нужно будет уговорить маму, чтобы она разрешила записаться на фехтование. Конечно, плавание и лыжи – это здорово, но научиться сражаться на шпагах, как настоящий мушкетер, тоже очень хочется. Папа не против, она уже говорила с ним на эту тему, он только сказал не запускать школу, а что там запускать, если она успевает сделать домашние задания за несколько минут. А читать в книжках то, что говорит учительница, скучно, интересней послушать на уроке.

– Кристина Яновна, вы сами понимаете, что для вашей дочери нагрузка просто непосильная? Да, я согласна, она хорошо учится, но ведь нужно хоть когда-нибудь отдыхать! Вы посмотрите, чем она только не занимается? Плавание, фехтование, лыжи, исключите хотя бы стрельбу! Зачем это девушке? Я, как классный руководитель, вынуждена требовать от вас, чтобы вы ее остановили. Иначе медаль она не получит! Не забывайте, это же выпускной класс!

– Я все прекрасно понимаю, Валентина Георгиевна. Но Алеся так устроена, она просто не может быть другой. Она и так снизила нагрузки почти во всех спортивных секциях, в которых получила первый разряд, но стрельба у нее пока идет плохо, а второй разряд ее не устраивает. Я очень прошу вас дать ей разрешение поехать на сборы. Уверяю: то, что Алеся пропустит на занятиях, она с легкостью нагонит!

– Я понимаю, что нагонит, но поймите и вы! У меня выпуск, а Алесе совсем немного не хватает, чтобы получить золотую медаль!

– Простите меня, Валентина Георгиевна, но я ничего с ней не могу поделать. Она и слышать не хочет о медали. Для нее сейчас важен только первый разряд.

– Как же так, разве она не хочет поступать в институт?

– Говорит, что поступит и без медали. Кстати, вы знаете, что она собирается поступать в педагогический? На математику-физику.

– Что ж, на ее месте я бы попробовала в университет. Вполне достойная девочка.

– Я ей то же говорила. Не хочет. Сказала, что для нее педагогический – оптимальный выбор. Да я ее понимаю, после того как погиб муж, нам совсем не просто приходится. Я одна воспитываю дочь, она мне помогает во всем. Если она уедет, мне придется тяжело. Вы понимаете, что значит остаться совершенно одной?

– Отчего же, прекрасно понимаю, сама после развода осталась одна с детьми, – грустно сказала учительница. – Но я считаю, вы обязаны поговорить с Алесей.

– Я попробую, но боюсь, это мало чем поможет. Дочка у меня упрямая, сама решает, как ей быть. Если она решила, что ей жизненно необходим первый разряд по стрельбе, то не отступится никогда, – с ноткой печали сказала Кристина Яновна.

– Жаль, с одной стороны – очень хорошо, что Алеся такая целеустремленная. Но вы понимаете, что мы с вами отвечаем за нее, хотя бы до той поры, пока она не поступит в институт.

Вечером Кристина Яновна, помогая дочери собираться дорогу, попыталась завести разговор, на котором настаивала классная. Алеся некоторое время слушала маму, продолжая складывать вещи в сумку, затем подняла голову и сказала:

– Знаешь, мама, я уже выбрала свой путь, конечно, он не совсем такой, о котором я мечтала в детстве, но тем не менее прошу тебя не забывать, что я взрослый человек и потому я сама отвечаю за свои решения. Очень прошу тебя, не волнуйся за меня, я сумею за себя постоять.

– Алеся! Дело не в том, можешь ли ты за себя постоять, тебе нужно о будущем думать.

– Именно этим я и занимаюсь. К этому я готовилась всю жизнь.

– Какая же ты упрямая, дочка! С тех пор как не стало отца, на тебя вообще управы нет.

– А она нужна, управа? – Алеся мягко улыбнулась матери и нежно обняла за плечи, тихо сказала: – Не волнуйся, мамочка, все будет хорошо! И разряд я получу, и в институт поступлю. Поверь мне.

Форштевень байдарки с силой врезался в стоячую волну. Зарылся в нее. Резко ушел в глубину. Алеся, что-то крича, пыталась табанить, но лодка, подпираемая потоком, все круче вставала на нос. Димка пытался парировать крутящий момент, почти полностью вылез из кокпита, но байдарка уже описала кормой полукруг и стремительно падала в кипящую воду.

Шлем выдержал, хоть удар был страшен. На мгновение в глазах потемнело. Задержав дыхание, Алеся привычно, как на тренировке, сделала сильный гребок, переворачивая капризный «Таймень», стала на киль и ужаснулась. Форштевень торчал из пены, смятый в гармошку. Каркас, прорвав оболочку, выглядывал из синей ткани, словно ребра погибшего зверя.

– Димка, мы тонем! – крикнула Алеся, пытаясь хоть как-то выгрести к берегу.

Надувные баллоны пока еще поддерживали лодку, но воздух быстро выходил из них, и «Таймень» стремительно терял плавучесть. Димка не ответил, но оборачиваться, узнавать, почему он не отвечает, времени не было. Справа, впереди, в бурлящей дикой воде, мелькнуло что-то оранжевое. До спасительных камней оставалось совсем немного. Алеся гребла изо всех сил, но лодка тонула слишком быстро. Корма задиралась все выше, наконец алюминиевый каркас застрял между камнями. Лодка почти погрузилась. Алеся, получив небольшую передышку, отстегнула фартук, прикрывающий кокпит, и буквально вывалилась из затонувшей байдарки в ледяную воду. Первое, что она поняла, выплыв, – что Димки нет в лодке. Жилет плохо работал в насыщенной воздухом бурной воде, на поверхности оставалась только голова.