Мой бывший враг - Наталья Берзина

Еще одна холодная, почти бессонная ночь. Дима задыхался от кашля. Алеся пыталась его хоть как-то согреть, сбросила с себя почти все, прижимала полубессознательного Диму к своему телу, она готова была отдать всю себя, чтобы он выжил. К утру Диме стало хуже. Он уже не мог подняться. Алеся вскрыла предпоследнюю банку тушенки. Как ни пыталась накормить Диму, он упорно отказывался от еды. Весь день Алеся не отходила от него ни на шаг. Пыталась поить отваром из трав, но Дима уже не мог глотать. В середине дня он начал задыхаться. Алеся окончательно растерялась. Всегда уверенная в себе, целеустремленная, она просто не знала, что делать. Когда ничего другого не осталось, решила посмотреть горло друга. Заглянула и ужаснулась. Огромные гнойные мешки почти полностью перекрыли гортань. Решение пришло само собой – стараясь не дрожать, преодолевая внезапно подступившую тошноту, она острием ножа проткнула гланды Димы.

Отвратительная серо-зеленая с красными сгустками жидкость ручьем выплеснулась в рот парня. Алеся отбросила нож, быстро перевернула Диму на живот. Судорожный кашель, мучительная болезненная рвота и…

Дима впервые за последние дни вздохнул свободно. Как ни холодно было ночью, к утру парень чувствовал себя значительно лучше. О том, чтобы идти дальше, не могло быть и речи. Утром Алеся напоила Диму бульоном, сваренным из тушенки. К обеду он уже почувствовал настоящий голод. Подруга отдавала ему последнее, медленно слабела сама. Спустя два дня Дима самостоятельно выбрался на промысел. Перетянул ногу лоскутами ткани, медленно двинулся по каменистой осыпи.

Несмотря на то что до реки было более двух километров, он справился и вернулся с добычей. Он кормил Алесю зажаренной на костре рыбой и чувствовал себя настоящим мужчиной, воином, охотником, добытчиком. Двигаться дальше по безлюдным голодным горам не имело смысла. Вернулись к реке. Началось долгое, трудное, опасное путешествие.

Дима с помощью чудом сохранившейся лески и крючков ловил рыбу, обеспечивал более или менее нормальное питание. Шел день за днем, они продвигались по десять – пятнадцать километров в день. Алеся очень переживала из-за того, что дома волнуется мама. В этот поход они отправились спонтанно, особо не собирались. Дима сдал экзамены за второй курс ветеринарной академии и, счастливый, предложил Алесе сплавиться по реке. Она решила, что десятидневное путешествие не помешает, и тут же согласилась. Через два дня они уже вышли из самолета. Еще два дня, закинув на плечи рюкзаки и упаковки с байдаркой, Алеся и Дима бодро шагали по каменистой тропе в направлении малоизвестной горной реки. О том, что по ней когда-то сплавлялись Димкины друзья, в родном городе слагались легенды. Теперь впору слагать легенды о них.

На то, чтобы выбраться из ловушки, в которую они попали, понадобилось почти две недели. Еще две недели Алеся и Дима провели в больнице. До вступительных экзаменов осталось всего десять дней.

Потрясение, связанное с происшествием на горной реке, и болезнь послужили причиной того, что Алеся набрала на два балла меньше, чем требовалось для поступления на математику. В приемной комиссии, куда расстроенная Алеся пришла забирать документы, ей предложили идти учиться на факультет начальной школы. Подумав не больше минуты, она согласилась. В принципе была надежда на математику перевестись после первого курса.

Училась Алеся удивительно легко. Времени хватало и на тренировки, и на почти ежедневные встречи с Димой. Алеся уже не представляла жизни без него. Конечно, мама предостерегала ее в свое время, опасалась, что в какой-то момент между ними произойдет это. Однажды, когда Дима уже поступил в академию, она рискнула с ним побеседовать. Пока Алеся бегала в магазин, Кристина Яновна попросила Диму задержаться, якобы нужна была его помощь. Едва за Алесей закрылась дверь, Кристина Яновна напрямую спросила парня:

– Скажи мне честно, Дима, насколько серьезно ты относишься к моей дочери?

– Я люблю ее, – просто и совершенно спокойно ответил Дима.

– Но ты уже студент, а она школьница. Как вы думаете жить дальше?

– Так же, как и жили. До того, как я окончу институт, никакой речи о свадьбе или о чем-нибудь подобном не может быть. Я обещаю.

– А ты удержишься? Не тронешь ее? – дрогнувшим от волнения голосом спросила Кристина Яновна.

– Слово даю, не трону, – твердо сказал Дима.

– А что, если она, поступив в институт, познакомится с другим парнем? Полюбит.

– Это будет ее выбор, – чуть напряженно сказал Дима. Лицо его мгновенно стало жестким и решительным.

– Хорошо, я верю тебе! – постаралась успокоить его мама Алеси.

Дима сдержал слово, данное Кристине Яновне, вернее, почти сдержал. На выпускном вечере в академии они были вместе. Нужно было видеть, какими глазами смотрели на Диму его сокурсницы. Но, увы, его сердце было полностью отдано Алесе. Затем, уже утром, они шли по улице еще непроснувшегося города. Старинный мост над узенькой речкой. Зеленеющий парк, раскинувшийся на ее берегах. Заливистые трели перепутавшего время пения соловья. Поднимающееся над городом солнце. И главное – настроение, радостное, светлое, чуть приправленное легкой горечью предстоящей разлуки. Дима буквально через две недели уезжал в отдаленный район по распределению. Он должен был приступить к работе в должности ветврача на одной из крупных звероферм. Кристина Яновна в ту ночь работала. Обычные проблемы распределения машинного времени. Для программиста – дело привычное. Персоналок еще практически не было. Огромные машинные залы, сотни километров магнитных лент и толстенные стопки перфокарт.

Старый дворик, тенистые липы. Красный выветрившийся кирпич стен. Узкий темный проем арки ворот. Поцелуй! Почему-то совсем не такой, как раньше, с особым, непередаваемым вкусом. Непонятное, но такое приятное волнение и слова Алеси:

– Идем! Я хочу тебя!

Скрипучая дверь подъезда. Выщербленные ступени. Внезапно похолодевшие руки. Непонятная слабость и дрожь в коленях. Томление и трепет внизу живота. И непрерывные, непрекращающиеся поцелуи.

Сил запереть дверь не осталось, как, впрочем, и времени. Алеся набросилась на Диму, покрывая его лицо поцелуями. Он пытался остановить ее, что-то говорил успокаивающее, но сам уже почти не мог сдерживаться. Распухшие от поцелуев губы вдруг стали непослушными, оторваться друг от друга было невозможно. Недопустимо вот прямо сейчас остановиться, разрушить то, что происходит. В невероятный пламенный коктейль смешалось все: и страсть, и желание, и робость, и вызов, и неуверенный голос рассудка, и трогательно-трепетное изучение друг друга…

Это случилось. Алеся простила ему и неумение, и боль, и искусанные в исступлении губы, и следы от слишком сильных объятий. Они лежали, прижавшись как можно теснее. Впервые испытавшие то самое непередаваемое чувство близости, они познали то, к чему шли долгие годы, и не разочаровались. Пережитое еще не угасло. Кровь, горячая, хмельная, все еще кипела в жилах, медленно утихая.

– Господи, Леська, что мы наделали! – каким-то незнакомым, хриплым голосом сказал Дима, поглаживая русые волосы любимой.