Феи Гант-Дорвенского леса - Марина Александровна Беляева

фейский скот — белых коров с черными ушками и таких же прелестных козочек и овец. Зачем тогда они их воруют и оставляют заколдованные деревянные колоды, которым придают вид живого существа?

Тилли и этого не знала. Но предпочитала помалкивать: когда ты видишь то, чего видеть нельзя, об этом лучше молчать, а то останешься без глаз, как мама Тилли, её бабушка и прабабушка… И хорошо, если потеряешь только глаза: Тилли знала историю о бедной женщине с холмов Гамп, что лежат по ту сторону реки. Она тоже умела видеть фей. Те приходили и брали у неё муку, а потом не возвращали. И вот как-то раз женщина рассердилась на них за такие проказы и не оставила им ничего, а те отдали её Паучьему Королю — самому страшному из злодеев Гант-Дорвенского леса. Или вот история про девушку Лиззи, в которую влюбился фейский принц. Он пришёл к ней под видом красивого человеческого юноши, а она увидела его в истинном обличии и закричала. Тот оскорбился, и тогда вся Ночная Охота потащила её в самую бездну Ада… И чего отказывалась, дура? Вот если б к Тилли, или лучше к её сестре пришёл какой-нибудь такой же фейский принц, она бы не закричала. А чего кричать-то? Во-первых, жить среди фей всяко лучше, чем существовать так, как живут они. А во-вторых, такой крик попросту неразумен. Ведь если у Лиззи действительно было волшебное зрение, то она за всю свою жизнь перевидала бы столько всяких-разных омерзительных тварей, что не испугалась какого-то фейского принца. Ну да, говорят, у них то один глаз, то сразу несколько по всему телу разбросаны, спина находится там, где перед, и кожа зеленая… Это ещё не страшно. Всё равно все феи выглядят именно так. Женятся же люди на хюльдрах, и ничего…

Эх, а вот им с сестрой ничего не грозит. Никогда.

Никто не будет давать работу девчонке со странным взглядом, которая может видеть духов, фей и нежить.

Никто не женится на девушке, у которой в роду все мужики либо умирали, либо сбегали от ослепленных жен.

От таких невеселых мыслей у Тилли заболела голова и свело живот. Хотя второе, скорее, от недоедания, чем от глубокого отчаяния. Тело охватила мелкая дрожь, и Тилли плотнее закуталась в телогрейку, как вдруг её внимание привлекло какое-то движение. Она повернула голову и вздрогнула.

На самом краю улочки, ближе к лесу, стоял дом одного из мальчиков, с которыми она работала. Его семья была не такой бедной, как у Тилли, но им всё равно не хватало средств, чтобы отправить сына на обучение в школу, и он вместе с отцом и старшими братьями вкалывал на фабрике. Получал чуть побольше, так как он ещё и следил за огнём в печи, а не просто бил пустую породу, и поэтому Тилли слегка недолюбливала его. Она сама бы смогла справиться с этим заданием, но девчонок никогда не ставили на такие ответственные работы, боясь, что они подпалят себе волосы. Недавно в семье этого мальчика появился ещё один ребёнок, и это стало настоящей мукой для всей семьи, ведь они же почти накопили на новый домик, а теперь придется все потратить на новый рот… Об этом Тилли узнала из разговоров других мальчишек. Она радовалась, так как теперь этот паренёк наравне со всеми, но внутри сочувствовала и ему, и его семье. Девочка не могла представить, как бы они прожили, будь у них ещё кто-нибудь из младших…

А теперь Тилли видела, как оттуда вылетают танцующие человечки. Совсем маленькие, не больше трех дюймов в высоту, они были одеты в красные и желтые одёжки. От каждого их движения в воздухе оставался красный или желтый след, а листья, на которые садились эти озорники, окрашивались в цвета осеннего леса.

«Шефро», — моментально догадалась Тилли. Некоторые из них (как раз те, кто окрашивал листья деревьев, ведь есть ещё и другие) были не так опасны, как другие феи их местности. Тилли спокойно прошла бы дальше, отвернув голову от увиденного зрелища, если бы не заметила, как за ними следом из окна выползает малыш.

Сомнений никаких не осталось: шефро решили оставить вместо ребенка одного из фейских стариков. И теперь человеческое дитя будет расти у фей, превращаясь в такого же, как они, а подменыш станет изводить родителей ором, капризами и неудачами, а затем и вовсе умрёт, оставив их в печали и безысходности…

Не стоило бы вмешиваться в это дело. Тилли слишком хорошо знала, к чему ведёт раскрытие тайны фей. Она каждый день видела свою кроткую, несчастную мать, с засаленной и страшной повязкой на глазах, за которой скрывались два окровавленных провала, оставленных вместо её человеческих глаз… и такой судьбы Тилли себе не хотела. Она даже дала себе слово, что сделает всё, чтобы не остаться слепой, как мама, бабушка и прабабушка.

Но рука, словно сама собой, схватила палку, а горло выкрикнуло:

— Эй, пошли прочь, паразиты! Дьяволы! Вот я вам покажу!!!

Она замахнулась, и шефро разлетелись во все стороны, смешно ругаясь своими писклявыми голосами. А мальчик, словно очнувшись, упал бы на землю, если бы в полёте его не поймала Тилли.

И, глядя на ревущего малыша, ощущая его вес на своих руках, девочка осознала ужас происходящего.

Малыш лежал на её руках и плакал. Из дома выглянул растрёпанный отец, не понимающий, что происходит, а сердце Тилли падало куда-то вниз, в бездонную пропасть.

Ну что ж, назад пути нет. Что сделано, то сделано, и пусть хотя бы люди не прибьют её за похищение детей.

— У вас в доме фейский подменыш! Вашего ребенка чуть не украли феи! Феи!

Если бы подменышу хватило мудрости не выдавать себя и лежать, и дрыгать ногами, как все младенцы, то люди подумали бы, что Тилли просто спятила и где-то украла дитя. А потом её забили бы камнями. Или отвели к мэру города. Но для этого им следовало успокоиться, а как успокоиться, когда видишь безумную с похищенным ребёнком? Тогда бы и подкидыш остался целым, и предательницу-глазача уничтожили, причём всем городом.

Но, к счастью Тилли, фейский подмёныш оказался вовсе не таким прозорливым. Как только она выкрикнула эти слова, внутри избы раздался невыносимый свист, от которого заложило уши даже у Тилли, а ребёнок на её руках заплакал пуще прежнего. Какая-то женщина завизжала, и на улице непонятно как очутился невыносимо уродливый огненный спригган, похожий на ожившее пламя. Бешено вращая огненными глазами, он закричал на