Невеста в долг - Марго Лаванда

наверняка лохматая, приглаживаю как могу волосы руками. Щеки почему-то сильно горят. Примета такая, значит кто-то вспоминает. Брат. Наверное, думает обо мне. Ждет помощи. Ведь больше некому…

— Ты кто такая? Что здесь делаешь?

Оборачиваюсь. На пороге стоит молодая девушка, очень красивая, длинные черные волосы, чуть раскосые глаза. Одета в розовую рубашку и джинсы. Точно далеко от униформы прислуги. Тогда кто она? Подружка Абашева? По спине от этой мысли пробегает нервная дрожь.

— Добрый вечер. Я пришла к Валентине, — отвечаю вежливо.

— На собеседование? Чего тогда расселась? Работы в доме, думаешь, мало?

— Я жду Валентину.

Не понимаю, чем я так неприятна этой девице. Кто же она? Почему так грубо общается.

Делаю глубокий вдох, собираюсь еще раз повторить то же самое, но меня спасает возвращение кухарки. Она буквально мой ангел хранитель!

— О, вот и ты. Чего тут знакомая твоя расселась?

— А тебе чего, Айгуль? Ты себя хозяйкой что ли возомнила? Интересные дела? Где твоя униформа? Раз хозяева уехали, значит можно дурака валять?

— Я в город ездила, на собеседование! И вообще, тебя не касаются мои дела!

— Ну да, конечно. Мне и не интересны твои дела! Пусть Разия Маратовна с тобой разбирается! Ты главное к моим гостям не лезь.

— А чего ты своих гостей в чужой дом зовешь?

— Да тебя не спросила!

Девушка вылетает из кухни как пробка из бутылки, а я поеживаюсь.

— Вот ведь заноза в заднице! — сплевывает Валентина.

— Мне очень жаль, что я вам столько неудобств причинила, — вздыхаю.

— Ни при чем ты. Айгуль ужасно наглая. Всего пару месяцев тут, хозяйки с ней как с ребенком нянчатся. Обрадовались, потому что с их села родного приехала. Знакомая Нурии Айдаровны попросила об одолжении, дать работу дочке, пока та не устроится, в университет местный поступать решила. Вообще о столице грезит, но там нет никого из знакомых, побоялась мать отпускать ее туда. По мне и правильно, с таким то характером. А уж как на хозяина зыркает! Прямо жрет глазами. Тьфу, сразу видно, непутевая. Видимо соперницу в тебе почувствовала.

— Я не…

Не успеваю договорить фразу, что меня не интересует Карим в этом плане. Валентина перебивает.

— Самый момент сейчас, хозяин в своем кабинете. Буквально только что от него друг вышел, один он теперь. Беги, раз поговорить надо. Слыхала что ужинать дома не планирует, уедет опять.

— Правда? Спасибо вам огромное! — вскакиваю.

— Ох, да ты горишь вся. Щеки так и пылают.

— Я согрелась, наверное, поэтому. Спасибо вам за все.

— Идем, покажу дорогу.

***

Вот я и на пороге кабинета Абашева. В воображении все казалось проще, сейчас же мне до ужаса страшно. Накатывает смущение, переживание, как выгляжу. Растрепанная, потная. Почему мне так жарко?

Чувствую себя чуть ли не нищенкой в этом роскошном доме. На самом деле я голову сломала, когда собиралась сюда. Пыталась решить, что надеть. На свидания в жизни так не собиралась. Хотя у меня и была-то всего пара свиданий. Боялась, что Карим подумает обо мне неправильно. Мысли скакали как блохи. Выбрала в итоге темно-серое прямое платье. Я его недавно купила, простое, но мне показалось очень красивым, стильным.

Мы с братом жили всегда бедно, но в последние годы смогли немного выбраться из нищеты. Как оказалось, счастье не могло быть долгим.

Колени дрожат, когда толкаю дверь, вхожу. Карим сидит за массивным письменным столом, что-то печатает на компьютере. Здесь пахнет богатством, властью. Вздрагиваю, не решаюсь ступить дальше, на светло-серый ковер. Валентина дала мне уютные мягкие домашние тапочки, но даже в них наступить на пушистое великолепие кажется кощунством.

— Здравствуйте, — произношу, набрав воздуха в легкие.

Карим поднимает взгляд на меня. На красивом мужественном лице мелькает удивление.

— Простите, что я без предварительной договоренности.

— Как ты сюда попала?

Пытаюсь понять, злится ли на меня. Конечно, раздражен.

— Это было непросто.

— Конкретнее?

— Я должна была поговорить с вами. Вы же меня помните? — злюсь на себя за то, что это прозвучало с такой надеждой.

Словно я только об этом и мечтала.

— Склерозом не страдаю, — усмехается Абашев. — Ты меня удивила. Софья, не так ли?

— Я пришла умолять вас о пощаде.

— На коленях? — выгибает бровь.

Этих слов не ожидала.

Теряюсь, сбиваюсь с мысли.

— Я умоляю вас пощадить моего брата…

— Интересно, это у вас семейная наглость? — жесткий тон хлещет по щекам, которые начинают пылать сильнее.

Абашев поднимается из своего кресла. Захлопывает крышку ноутбука.

Вздрагиваю, меня охватывает страх, сердце сжимается от дурного предчувствия.

Много раз я проигрывала в голове эту встречу, свои объяснения, аргументы и вот стою в полном ступоре.

Жесткий взгляд Абашева давит все сильнее, так что голова начинает кружиться. Мне всегда было неловко перед ним. Каждую встречу, их было несколько. Для меня этот мужчина всегда был слишком властным, слишком красивым. Сейчас он выглядит как никогда массивным и пугающим. Белая рубашка обтягивает широкие плечи, черные волосы небрежно растрепаны.

— Пожалуй, так и есть. Вы давно пытались урвать у меня кусок побольше. Твое семейство, похоже, ничем не гнушается. Даже тебя подложить под меня хотели. Жаль, тогда я считал твоего брата чуть ли не своим другом. Иначе с удовольствием бы попользовался тобой. Ты для этого пришла?

Мужской взгляд скользит по мне расслабленно, нагло. У меня перехватывает дыхание, хочется поправить волосы, платье, обхватить себя руками, прикрыться. Но я не позволяю себе всего этого, стою прямо. Пусть оскорбляет. Только пусть поможет!

— Мой брат ни в чем не виноват. Его подставили, — произношу едва слышно. — Знаю, вам мое появление кажется ужасной наглостью. Я понимаю. Но и вы поймите. Я не могу поступить иначе. Ему не место в тюрьме! Вы же знаете, как он талантлив. Он все отработает, вернет вам. Как и я. Только дайте шанс, умоляю!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​Абашев подходит ко мне. Высокий, тело атлета. Нависает, давит своим физическим превосходством. Чувствую себя песчинкой рядом с ним.

Продолжает внимательно меня разглядывать, при этом его лицо непроницаемо. Невозможно понять, услышал ли он меня, хоть крупицу моей боли. Возможно ли тронуть его душу? Раньше мне казалось, что да.

— Я умоляю вас о пощаде!

— Ты правда считаешь, что я такой идиот, что поверю? Думаешь, похлопаешь тут глазками и это все исправит? — произносит хрипло.

— Нет, я же сказала, мы заплатим.

— Твой брат испортил репутацию моей фирмы. Очень сильно. Он мошенник. Я не хочу ничего о нем слышать.

— Он ничего не делал!

— Хочешь взять его вину на себя? Или предложишь что-то интересное? Пожалуй. Я бы посмотрел на представление. Как насчет проползти по моему кабинету на коленях? Возможно, тогда я бы убедился в твоем раскаянии, — произносит низким грубым голосом.

Цепенею. Подобной жестокости я точно не ожидала.

Вспыхиваю, чувствую,