Невеста в долг - Марго Лаванда

Валентина нагоняет меня, держит крепко за руку. Позади нее крупный мужчина, настоящая гора мускулов, в одной лишь футболке. Хотя по нему не скажешь, что испытывает холод.

— Немедленно пошли в дом, что ты удумала? В тапках и на мороз! Совсем с ума сошла, дурочка эдакая.

— Я… Извините…

— Про ребеночка бы подумала! Быстро в дом!

В голове мутит, на душе скребут кошки, мне так плохо, что я даже не замечаю, что творю. Это какое-то безумие, и я сама как сумасшедшая. Ну кто бегает без обуви по снегу? Надо и правда вернуться в дом, надеть нормальную обувь и убраться отсюда.

— Пойдем, пойдем, — меня тащат обратно, но от очередного приступа головокружения начинаю оседать…

Меня подхватывает, видимо, тот самый здоровяк. Я парю в воздухе, пока не начинаю сопротивляться в панике.

— Поставь уже ее. Вот ведь психическая.

Теперь я снова на ногах, нетвердых и дрожащих. Уже в теплом помещении, но все равно испытываю пронзительный холод. Дрожь не отпускает, голова плывет сильнее. Меня подводят к камину, и я вздрагиваю от приятной волны тепла.

— Ох, да ты вся горишь, садись скорее! Не понимаю я, почему ты на мороз побежала, будто за тобой волки гонятся! — ворчит Валентина.

Волк. Один. Большой и страшный. Жестокий человек с холодным сердцем.

— Так, пойдем в комнату, — командует Валентина, что заставляет меня очнуться.

— В какую комнату? Я домой пойду, дайте мои сапоги, — бормочу.

— С температурой собралась идти? — ворчит она, прикладывая руку мне ко лбу и качая головой. — Горячая как печка. Домой она собралась. Разве можно тебя так отпустить? Пешком пойдешь, как пришла? Дурочка, — бормочет раздраженно, но в то же время беззлобно.

— Я не могу, простите, мне домой надо, не хочу вас затруднять…

— Ты меня не затруднишь. Я тебя не отпущу, даже не думай. Мало того, что температура, так ты на ногах не стоишь. Хозяин меня прикончит, если узнает, что ребенку его навредила вот так, через тебя.

Ребенок! Мне хочется стонать от бессилия и отчаяния. Ну зачем я эту чушь про беременность сказала? Только все усугубила. Сейчас совершенно нет сил объяснять, что нет никакого ребеночка. Мне срочно надо убраться отсюда как можно дальше!

— Айгуль, не стой в дверях, принеси телефон, врачу позвонить надо.

— Не надо мне никакого врача! — говорю, собрав последние силы. Горло словно наждачкой трут. Нет, это наихудший вариант, продолжать тут находиться. Я только добавлю себе проблем. Нельзя тут отдыхать и оправляться от температуры, как бы плохо ни было. Надо как-то дать понять Валентине, что я соврала про беременность. Тогда она сама меня вышвырнет. Правда, совсем не хочется портить впечатление о себе. Вот вроде она мне никто, но проявила ко мне участие, как мать, которую я совсем плохо помню.

— Давай все-таки температуру измерим и, если надо, врача вызовем, — суетливо кутает меня в какой-то вязаный длинный кардиган. Помогает удобно устроиться в кресле возле камина.

Обо мне никто и никогда так не заботился. Сердце не может не дрогнуть. Но нельзя здесь задерживаться. Нельзя. Мысли вяло текут в голове, мозг как вареный. Неужели я правда заболела? Рядом какое-то копошение. Валентина уходит и возвращается. Чувствую под мышкой прохладный кончик термометра. Вскоре раздается писк.

— Тридцать восемь и восемь, — оглашает результат и снова качает головой. — Добегалась, детка! Ну разве можно в твоем состоянии так себя не беречь⁈

Глава 4

— Что тут происходит? — в комнату вплывают две довольно-таки тучные женщины в темных одеждах. На них платки. Лица строгие и чем-то похожи, будто они сестры. Две пары глаз впиваются в меня с острым любопытством. Изучают пристально, внимательно. Вряд ли это прислуга. По их виду, по стати, по поведению. Впрочем, мне так плохо, что совершенно наплевать кто это такие.

— Добрый день, госпожа Гарифа, госпожа Нурия, — суетится Валентина. — Ох, извините, за это все недоразумение. Это Софья, бедняжке плохо стало, температура высокая, надо что-то предпринять, доктора вызвать. Софья, это тети Карима Исхановича. Хозяйки этого дома.

Цепенею. Это родственницы Абашева. Я слышала про них. Богатые надменные дамы, любительницы хороших ресторанов и дорогих курортов. О них любят сплетничать в городе. Вырастили Карима, когда его родители погибли.

Мне ужасно неловко в их присутствии. Чувствую себя самозванкой под их цепкими взглядами. Словно два коршуна на меня смотрят. Буквально съеживаюсь, теряясь и не зная, что им сказать. Слипшиеся губы не способны произнести ни звука. Мне стыдно, что я такая неуклюжая, и больная, и бессловесная, но разговор с Абашевым выбил меня из колеи, а потом пробежка по снегу абсолютно ослабила.

— Здравствуйте, — все же считаю нужным сказать, опираюсь на ручки кресла в попытке встать.

Но не выходит. Снова падаю в кресло, вынужденная присутствовать при разговоре обо мне в третьем лице.

— Гостья Карима? Он не предупреждал ни о каких гостях, — бурчит одна из теток. Пока я их не различаю. — Мы бы тогда не стали заезжать к Диляре, она еще и на рынок нас с собой потащила. Я без сил совершенно. Валентина, пусть Айгуль сделает нам чай, да побыстрее. Девушке тоже не помешает горячее.

— Да, конечно, сейчас все будет.

Другая вторит ей, недовольно поджимая губы:

— Очень странно, я вот буквально пару часов назад общалась с племянником. Почему не сказал? Знал, что мы вот-вот приедем, мог предупредить. Да и ты, Валентина, впредь будь расторопнее. Знаешь, что я люблю быть в курсе. Где сейчас Карим? Врача уже вызвали?

Валентина быстро отчитывается, но не успевает договорить до конца, как одна из теток, та, что повыше, поднимает руку.

— Ладно, сходите за моим племянником, а я пока познакомлюсь с его гостьей. Добрый день еще раз, меня Нурия Айдаровна зовут, а это моя сестра Гарифа. Карим нам ничего не говорил о вас. Что случилось? Вам нехорошо, милая? Валентина, у девушки ноги промокли! Немедленно принеси другие тапки! Что случилось?

Тетушки опускаются на диван, начинают засыпать вопросами. Причем спрашивают они что-то у меня, тут же переговариваются друг с другом, потом снова возвращаются ко мне. Ощущение, что они как вышли с рынка, где, наверное, бойко торговались за товары, так там и остались мысленно. Для моей чугунной головы самое настоящее испытание.

И это я еще молчу о том, как жутко волнуюсь оттого, что встретилась с родными Абашева. Мало мне его самого было. Я совершенно не знаю, чего ждать. Чувствую себя наглой самозванкой!

Что сделает Карим, когда увидит меня здесь?

***

— Не надо тапки, спасибо вам за заботу, но я все же пойду, — делаю очередную попытку встать, но Нурия Айдаровна придавливает меня своим взглядом к месту, давая понять, что я сделаю так, как она скажет.

Это