Курортное убийство - Жан-Люк Банналек

Дюпен не имел ни малейшего представления, о чем говорил Кадег.

– Стейтен-Стауд – это побратим Конкарно, находится недалеко от Монреаля. У нашего префекта там дальние родственники, которые…

– Сейчас без четверти восемь, Кадег. Я завтракаю.

– Для префекта это очень важно, и он позвонил исключительно поэтому. Он просил меня незамедлительно проинформировать вас.

– Проинформировать?

Дюпен отключился. У него не было ни малейшего желания заниматься этим делом. Слава Богу, что он слишком устал для того, чтобы по-настоящему разозлиться. Дюпен не выносил этого Локмарьякера, не говоря уже о том, что он до сих пор точно не знал, как правильно произнести эту фамилию. Впрочем, это касалось не только префекта, но и многих бретонцев, и, учитывая профессию Дюпена, которому приходилось много общаться с людьми, их имена часто ставили его в неловкое положение.

Дюпен снова развернул газету. «Уэст-Франс» и «Телеграмм» – это были две самые большие местные газеты, отдававшие время от времени дань трепетной гордости бретонцев. После одной страницы краткого обзора международных и французских новостей следовали тридцать страниц региональных и местных, подчас очень местных, сообщений. Комиссару Дюпену нравились обе эти газеты. После своего перевода он поначалу почти против воли приступил к основательному изучению бретонской души. Помимо встреч с людьми, больше всего комиссар узнавал об этой душе из неприметных, казалось бы, мелких газетных сообщений. Эти истории повествовали о жизни на Краю Земли, на «finis terrae» – как называли римляне этот изрезанный заливами и бухтами полуостров, выдававшийся в бушующую Атлантику, и как до сих пор называется этот департамент Франции.

Снова зазвонил телефон – опять этот несносный Кадег! Дюпен почувствовал, как, несмотря на утомление, в нем закипает ярость.

– Я не могу сегодня вечером участвовать ни в каких мероприятиях, у меня дела по службе. Пошлите туда Локкарма и сообщите об этом префекту.

– Произошло убийство, господин комиссар.

Голос Кадега звучал ровно, без льстивых интонаций.

– Что?

– В Понт-Авене, господин комиссар. Убит Пьер-Луи Пеннек, владелец отеля «Сентраль». Он был несколько минут назад найден мертвым в ресторане своего отеля. Об этом уже оповестили полицию в Понт-Авене.

– Вы не шутите, Кадег?

– Наши коллеги из Понт-Авена уже должны быть на месте.

– В Понт-Авене? Убит Пьер-Луи Пеннек?

– Что скажете, господин комиссар?

– Что еще вам известно?

– Только то, что я вам сказал.

– Это действительно убийство?

– Очень похоже на то.

– Причина?

Дюпен страшно пожалел, что этот вопрос успел сорваться с его губ.

– Могу сказать лишь, что звонивший, повар отеля, сообщил об этом дежурному в полицейском участке, а он уже…

– Хорошо, я понял. Но какое отношение к нам имеет это убийство? Понт-Авен находится в районе Кемперле. Там командует Деркап.

– С понедельника комиссар Деркап находится в отпуске. В случае серьезных преступлений заниматься ими будем мы. Поэтому полицейский из Понт-Авена…

– Да, да… Я еду, вы тоже будьте на месте. Да, позвоните Ривалю, я хочу, чтобы и он участвовал в этом деле.

– Риваль уже едет.

– Отлично. Какая ерунда, этого просто не может быть, вот черт!

– Что такое, господин комиссар?

Дюпен не стал отвечать и отключился.

– Мне пора, – сказал он, оглянувшись в сторону Жирара, который внимательно прислушивался к разговору. Дюпен положил на стойку пару монет и вышел из «Адмирала». Машина стояла на парковке, на набережной, в двух шагах от ресторана.

«Какой абсурд, – думал Дюпен, садясь в автомобиль, – это же полнейший абсурд». Убийство в Понт-Авене. Убийство в разгар лета, перед самым началом сезона, который превращает Понт-Авен в музей под открытым небом, как говорили в Конкарно. Этот городок был самым идиллическим местом в округе. Последнее убийство в этой живописной деревне – на вкус Дюпена, слишком живописной, – прославившейся своей колонией художников и в первую очередь благодаря Полю Гогену попавшей во все художественные путеводители мира, произошло в конце девятнадцатого века. С тех пор прошла целая вечность. Мало того, престарелый Пьер-Луи Пеннек – легендарный владелец гостиницы – был живым экспонатом, так же как ныне покойные его отец и, естественно, бабка, основавшая «Сентраль», – Мари-Жанна Пеннек.

Дюпен набрал номер на крохотной клавиатуре автомобильного телефона, который он ненавидел всеми фибрами души.

– Где вы, Нольвенн?

– Собираюсь в комиссариат. Мне только что звонил Кадег. Вы, конечно, хотите, чтобы поехал доктор Лафон?

– Да, и чем скорее, тем лучше.

В Кемпере год назад появился еще один судмедэксперт, которого Дюпен просто не переваривал, – Эвен Савуар, неуклюжий молодой нахал, прекрасно владевший современными методами, но при этом непроходимый тупица и, кроме того, невероятно обстоятельный. Дюпен не мог бы утверждать, что ему очень нравился доктор Лафон – старый ворчун. Временами они едва не ссорились, особенно если Лафону казалось, что Дюпен проявляет излишнюю медлительность. Тогда Лафон начинал ругаться. Но все же надо было признать, что работал он безупречно.

– Савуар выводит меня из себя.

– Я обо всем позабочусь.

Дюпен очень любил эту фразу в устах Нольвенн. Она была секретарем при его предшественнике и при предшественнике предшественника. Она была просто великолепна. Просто первоклассна.

– Я в центре Конкарно, через десять минут буду на месте.

– Господин комиссар, какое ужасное происшествие! Уму непостижимо. Я знала старика Пеннека. Мой муж когда-то, много лет назад, оказал ему пару услуг.

Дюпен успел прикусить язык, но ему очень хотелось поинтересоваться, какого рода были эти услуги. Сейчас у него были дела поважнее. Правда, он так до сих пор и не понял, кем был по профессии муж Нольвенн. Кажется, он был специалистом на все руки. Не было в округе человека, которому он бы не оказал «пару услуг».

– Да, шума будет много. Это же была икона Финистера, Бретани, Франции. Боже мой… Я потом перезвоню.

– Сделайте милость, я уже возле комиссариата.

– До скорого.

Дюпен вел машину быстро, пожалуй, слишком быстро для таких узких улочек. Как же ему не повезло – впервые за десять лет старик Деркап взял отпуск. Его не было уже десять дней – уехал на свадьбу дочери, на Реюньон. Что за идиотская идея? Ведь жених был из такой же сонной дыры – из Каффа, что в трех километрах от Понт-Авена.

Дюпен снова набрал номер на крошечной клавиатуре.

– Риваль?

– Да, господин комиссар.