Америго. Человек, который дал свое имя Америке - Фелире Фернандес-Арместо

надежную часть и посмотрим, как много принадлежит перу Веспуччи и какова доля ответственности редакторов в тех публикациях, автором которых он числится. С помощью других источников – в частности, сохранившихся писем к Веспуччи, открывающих мир, в котором он вращался, и ценности, лежавшие в основе этого мира – возможно реконструировать фазы его жизни с разумной степенью достоверности и даже проникнуть в его сознание: увидеть мир его глазами, прояснить его амбиции и мотивацию, пролить свет на причины – хотя бы некоторые из них – его постоянной смены имиджа. Его жизнь можно разложить на карте с нерегулярной координатной сеткой, смазанными деталями и искажениями шкал, типичными для того времени. Есть и сводящие с ума лакуны. Я не старался их незаметно залатать подобно средневековому картографу, заполняющему пустые места изображениями гиппогрифов[9].[10]

Хотя эта книга задумывалась как биография Веспуччи и исследование его разума, не обойтись без описания великих исторических реалий того времени. Я пытаюсь дать о них представление, хотя и отводя на задний план, ибо ничто из того, что делалось героем, нельзя понять до конца вне контекста эпохи. Поэтому книга следует за ним по самым разным местам, с которыми была так или иначе связана его жизнь: Флоренция Лоренцо де Медичи; Севилья Фердинанда и Изабеллы; океан Колумба; новый континент, прочесанный мародерами всех мастей, шедшими вслед за Колумбом; земной шар, в резонансе с которым фамилия Веспуччи слышалась то громко, то слабо. Кому-то из читателей такой подход может показаться скучным, им захочется интимных подробностей из жизни субъекта, которого легче себе представить, изучая с близкого расстояния. Но общая картина необходима, и мне кажется, она многое проясняет. Ибо хотя Веспуччи не сделал значительного вклада ни в один вид искусства, ни в одну отрасль науки – как мы увидим, его космография была любительской, навигационное мастерство переоценено, пером он владел плохо – он стал важной фигурой в мировой истории, потому что был одним из последних в цепочке искателей приключений из Средиземноморья, кто помог завоевать Атлантику и распространить через океан силовые линии той культуры, которую мы сегодня называем западной цивилизацией.

Я глубоко обязан моим предшественникам, на исторических «раскопках» которых базируется эта книга, прежде всего, Илиане Луччане Карачи[11], Луизе д’Ариенсо[12], Лучано Формисано[13], Марко Поцци[14] и Консуэло Варела[15]. Они просеяли все нужные архивы настолько тщательно, что мы можем быть более или менее уверены, что никаких новых важных находок не будет в них обнаружено. Так что за этот участок мы можем быть спокойны. Не все проблемы известных источников решены, но они теперь достаточно раскрыты, чтобы можно было проследить большинство нитей до самых их корней. Благодаря этим же ученым почти все документы, прямо касающиеся жизни Америго, теперь представлены в печатном виде и в хорошем качестве. Единственное исключение – архивы посольской миссии дяди Америго в Париже, к которой примкнул юный Веспуччи, и школьная тетрадь, находящаяся в библиотеке Риккардиана[16]. Касательно первых я полагался на микрофильмы из коллекции Библиотеки Йельского университета; относительно второй – мне удалось изучить документ благодаря любезности профессора Тони Мольо, пригласившего меня в Европейский центр по вопросам образования. Блестящие и гостеприимные участники семинара профессора сделали много полезных замечаний, задали немало наводящих вопросов и снабдили пищей для размышлений. Я благодарен за безупречную помощь сотрудникам Библиотеки Риккардиана.

Огромную признательность я выражаю моим коллегам в Queen Mary – в лондонском университете, где я начал работу над этой книгой, и в Университете Тафтса, где я ее заканчивал. Поскольку я писал настоящую работу в Лондоне, Бостоне, Флоренции и Мадриде, то должен был пользоваться теми книгами, которые были под рукой, поэтому примечания иногда включают отсылки к более чем одному изданию конкретного текста; я не стандартизировал эти отсылки, кроме тех случаев, когда какое-либо издание было особенно надежным. Когда мне были доступны качественные переводы на английском, я их без колебания цитировал, иногда с исправлениями. Если переводы не были сделаны, то я решал эту задачу сам.

1

Воспитание Мага

Флоренция, 1450–1491: в погоне за «славой и честью»

Героизм и злодейство незаметно и плавно перетекают друг в друга. Так же умение продавать и торговаться соотносится с магией и волшебством. Америго Веспуччи был и героем и злодеем – полагаю, что для читателей книги это не новость. Моя же цель – показать, что он также был одновременно и торговцем и волшебником. Это был коммерсант, обратившийся в мага.

Книга рассказывает об этом странном превращении; в ней делается попытка объяснить читателю, почему и как это случилось. Присвоение его имени Америке – побочный продукт всей истории: оно – мерило успеха Америго в умении продавать самого себя, результат чарующей природы его волшебства. Умение торговать и демонстрация фокусов требуют схожих качеств: острого языка, легких, как перышко, пальцев, заразительной веры в себя. Веспуччи обрел эти качества в городе, где он родился и получил образование. Во Флоренции в эпоху Ренессанса, где жизнь била ключом, была вульгарно-яркой, пропитанной духом конкуренции и жестокости – ловкости пальцев престидижитатора учатся быстро. И ловкость была необходима просто для того, чтобы выжить.

Колдовской город

Этот город с населением в 40 тыс. человек был не богаче других городов Европы. Флоренция процветала вопреки выпавшим на ее долю испытаниям, – классический ответ на неблагоприятные внешние обстоятельства. Город стал крупной, раскинувшейся по берегам реки мануфактурой, занятой производством тонкой шерсти и шелка, чему не мешала ненадежность реки, которая летом обычно пересыхала. Флоренция превратилась в своего рода государство, занятое международной торговлей, с собственным флотом, хотя он и располагался в 50-ти милях от моря, и неприятель мог легко взять под контроль все выходы и подходы к нему. Флорентийцы 15-го века гордились своей обособленностью; они сохраняли республиканскую конституцию в эпоху наступающих монархий. Элита не сторонилась олигархата, больше ценившего деньги, чем знатность рода. Во Флоренции принц мог заниматься торговлей без «репутационных потерь».

В веке, боготворившем античность, Флоренция не могла похвастать исторической родословной, но большинство горожан крепили свою идентичность мифами: их Флоренция была сестрой Рима, основанного троянцами. Ближе к истине оригинальная версия, предложенная флорентийскими историками: Флоренция была «дочерью» Рима, основанного римлянами, – «той же закваски», но более верная республиканским традициям[17]. Флорентийцы утверждали свое превосходство над более древними и более знатными (по их же убеждениям) соседями посредством инвестирования в городскую культуру: более объемный, чем у соперников, купол главного собора, больше общественных скульптур, выше башни, дороже живопись, щедрее благотворительность, роскошнее церкви, пышнее дворцы и самые велеречивые поэты. Они считали Петрарку своим на том основании, что его