Чудо - Владимир Алексеев

– Значит, это правда, – сказал он твердо, поворачиваясь к двум мужчинам и взволнованной женщине. – Произошла утечка, если я не ошибаюсь. Как это возможно, если там армия?

– Солдаты. Дети в форме. Вы, похоже, недооцениваете масштаб проблемы. Разлом всех сводит с ума. По ошибке караул не сменяли всю ночь, и оба караульных сбежали.

– Хорошо, что у них не было камеры, – шеф хихикнул, – А что значит вот это ваше – сводит с ума? Я могу сам посмотреть?

– Что? Нееееет! – не удержалась женщина. – Вы даже не представляете, как это опасно! Еще ни один человек не справился с собой. Нет, это невозможно. Исключено. Но мы ознакомим вас, конечно, с материалами.

– Это плохо, – сказал шеф и снова начал ходить по комнате.

Мужчины переглянулись, и второй достал чемодан из-под стола, открыл его и вынул альбом.

– Посмотрите.

Я начал листать альбом, а Борис Андреевич мельком заглядывал в него через мое плечо. На фотографиях были люди с широко раскрытыми блестящими глазами – судя по всему, безумные фанатики. Кто-то вздымал руки к небу, кто-то повисал на руках военных, отказываясь идти, кто-то рвал на себе одежду.

– И сколько их теперь в нашей обширной стране… и даже в какой-то степени в нашей необъятной и гостеприимной Родине? – отстраненно спросил шеф.

– Мы не знаем. Но речь уже о тысячах в разной стадии безумия.

– А что, это заразно?

– Что? Нет, это не болезнь, – сказал второй мужчина. – Это больше похоже на псевдопрозрение. Когда с ними разговариваешь, такое чувство, что они знают что-то больше тебя, а выслушивают просто из жалости.

– Но они вызывают сочувствие у остальных?

– Они очень убедительно рассказывают.

– О чем?

– О чудесах.

Борис Андреевич сел и замолчал. Он выглядел слабым и растерянным. Люди, которые не знали его, могли бы сейчас подумать, что перед ними старый запутавшийся, потерявший все неудачник. Я уже знал, что именно в таком виде он создает свои профессиональные шедевры, разрабатывает божественные стратегии. Надо было только немного подождать.

– Господа, прошу поправить меня, если я где-то ошибусь, – начал шеф. – Около месяца назад в провинции Б. земля разошлась и образовался Разлом. За несколько дней новость о его чудесных свойствах облетела всю провинцию, но военным из части, расположенной рядом, удалось перекрыть доступ к Разлому. И на время проблема с утечкой информации была решена, но Разлом начал воздействовать на военных, и пошел слух о Чуде, о Втором пришествии, о Конце света. Все верно?

– Да.

– Сейчас вы контролируете все средства массовой информации и интернет, но люди делятся друг с другом, и остановить распространение слухов и домыслов все сложнее, и кажется, что закрыть этот ящик Пандоры уже невозможно. Я корректно понимаю ситуацию?

– Да, – в голосе мужчины была обреченность.

– Должно быть, сотни людей собираются на границе оцепления Разлома?

– Десятки тысяч.

– Десятки тысяч… хм. Что ты думаешь об этом? – неожиданно обратился шеф ко мне, что меня невероятно смутило.

– Борис Андреевич, я согласен, что чудес не бывает, – начал я, – поэтому необходимо отправить туда ученых, СМИ, пусть все проверят. Пустить людей, чтобы убедились, что там нет ничего особенного. Неделя, другая, и все забудут про Разлом, как про шутку, – сказал я и оглядел собравшихся в поисках поддержки.

– Нет! – почти закричала женщина. – Если это ваша рекомендация, то мы уходим. Это невозможно!

Шеф показал ей рукой не вставать, и снова образовалось молчание. Ему поддержка была не нужна. По крайней мере, не этих людей.

– Ну хорошо, – сказал он наконец. – Я знаю, как мы поступим.

Однако шеф не стал делиться своим знанием, а вместо этого мило со всеми попрощался. Когда гости ушли, Борис Андреевич из состояния философски задумчивого как-то сразу стал очень возбужден. Он выхватил у меня бумагу и внимательно несколько раз перечитал все, что было в ней сказано. Из нее следовало, что благодаря новому заказу наша фирма увеличивает свой годовой оборот примерно в пять раз. Нельзя сказать, что у нас был недостаток заказов или масштабных проектов. Все было чудесно. Но таких заказов и таких масштабных проектов я не припоминал. Судя по сверкающим глазам Бориса Андреевича, он тоже.

– Клавдий, иди за мной! – скомандовал шеф и двинулся к своему кабинету.

Мне не требовалось отвечать, я, как обычно, проследовал за своим начальником, духовным наставником и учителем. За человеком, которого я считал самым великим профессионалом своего дела, непревзойденным мастером. Я старался перенимать все лучшее из его опыта, но иногда мне начинало казаться, что я никогда не научусь у него всему. Я записывал все его идеи и решения, и в следующий раз, когда он спрашивал, как поступить, я использовал одно из них, но это всегда было неверно. Просто потому, что Борис Андреевич каждый раз излагал новую идею и новое решение. Где он их брал, понять было невозможно. И да, меня зовут Клавдий. Не в честь римского правителя, а просто потому, что так назвали меня мои родители. Но об этом позже.

Мы зашли в его кабинет, и шеф показал мне на диван, а сам полез в стол, где у него была припрятана бутылка виски. Его руки с трудом скрывали дрожь нетерпения. Горлышко бутылки один раз даже звонко коснулось края стакана.

– Держи.

– Борис Андреевич, я не…

– Держи, сегодня можно.

Делать было нечего. Он сделал большой глоток, поморщился и снова припал к стакану. Я сжимал виски в руке, делая вид, что не просто подношу к губам, а тоже пью.

– Прекрасно, – начал он привычным мне довольным голосом.

Он порозовел и, кажется, собрался с мыслями.

– Ты хотя бы понимаешь, что нам предстоит сделать? Мой бедный Клавдий, как бы ты все это назвал? – его глаза бегали.

– Борис Андреевич, это, конечно, очень масштабная работа, – начал я, не совсем понимая, что именно он имеет в виду и что хочет услышать.

– Нет-нет, это все не то. Дело не в масштабе. И даже не в гонораре, хотя, конечно, это тоже важно. Но только представь вот такую картину. – Он показывал руками, как показывают что-то большое. – Представь, что сейчас тридцать там какой-то год от Рождества Христова. Самый расцвет Римской империи, ее влияние на весь мир сложно переоценить. И ты, Клавдий, представитель Рима, наделен исключительными, почти божественными полномочиями. Ты прокуратор Иудеи, и твое слово на этой забытой Богом земле все равно что слово самого Бога.

– Вы шутите, – сказал я невольно на выдохе.

– Нет, представь. Серьезно. – Он возложил мне на плечо руку. – Ты наместник римского императора и можешь все. Все! Так тебе кажется. И вот к тебе приводят несчастного мученика по имени Иисус. Он выглядит беспомощно и больше всего напоминает умалишенного. А вот теперь самое главное. – Он допил виски и решительно, со стуком поставил стакан на стол. – Тебе вдруг становится достоверно известно, что этот несчастный сильнее не только тебя и всей твоей армии, но и всех армий во всем мире сейчас и всегда потом. И когда он умрет, он станет только еще сильнее и могущественнее. Он покорит Рим, уничтожит все, что для тебя ценно, и то государство, которое делает тебя Богом, будет разрушено во имя Его. Что бы ты сейчас ни сделал, он победит, а ты проиграешь. Тем не менее в данную секунду так уж случилось, что он в кандалах перед тобой и ты можешь сделать с ним все что угодно. Что же ты будешь делать?