За тридцать тирских шекелей - Данил Корецкий

– Вот и вы, наконец! – Поплавский уже летел обратно и чуть не угодил лысой головой ему в солнечное сплетение: теперь доцент не заметил заместителя декана, а не наоборот, это было уже полным нарушением университетской субординации!

– Только что говорили о тебе с Иваном Ивановичем! Он тоже не одобрил такой аншлаг! – Поплавский обвел рукой вокруг. – У нас же не театр! И не цирк!

Действительно, здесь редко царило такое оживление. Студенты толпились в коридоре, сидели на широких подоконниках, гул их молодых голосов наполнял старинное здание и разносился эхом под арочными сводами.

– Говорят, он с нечистым дружит, и тот исполняет все его желания! – шептала подружке стройная брюнетка в очках, похожая на стрекозу из басни Крылова. – Вот бы его загарпунить – и наплевать на распределение в сельскую школу!

– Ничего себе! – прыснула пухленькая рыжая подружка. Она была похожа на Винни Пуха. – Нашла кого гарпунить! Он же старый!

– Много ты понимаешь! – надула губы стрекоза. – Посмотри, какой костюмчик, какой портфельчик…

– Вот, пожалуйста! – сказал Поплавский, будто нашел подтверждение своим претензиям.

Ни он, ни Трофимов не могли разобрать в общем гуле конкретных разговоров, но оживление, царившее в коридорах философского факультета, было столь же противоестественным, как тишина и чопорная сдержанность вокруг цирковой арены.

– А кто такой этот Иван Иванович? – поинтересовался Трофимов.

– Кто, кто! Куратор наш новый, вот кто! Специально пришел тебя послушать!

– Какой «куратор»?

– Узнаешь! «Философский пароход» помнишь?

– Какой еще пароход?

– Что ты заладил: какой да какой! На котором почти вся наша кафедра уплыла! Иди лучше, чтобы не опоздать, и лишнего не болтай, хватит! Я подниму вопрос об изъятии из тематического плана твоей мистической чепухи! К ней у начальства всегда много вопросов!

Замдекана покатился дальше по коридору, как биллиардный шар. Сбитый с боевого настроя Трофимов двинулся дальше. Новость про куратора его озаботила. Особенно с учетом того, что тот пришел слушать персонально его!

Погруженный в неприятные раздумья, он прошел мимо большого объявления: «Состоится открытая лекция доцента Трофимова И. Р. «Артефакты мировой религии: мифы и реальность».

– Идёт! – донёсся сбоку звонкий юношеский голос. Подоконники моментально опустели, и будущие строители коммунизма устремились в лекционный зал. Сегодня свободных мест там почти не было: кроме философов, у которых лекция стояла в расписании, пришли юристы, филологи, инязовцы, и даже математики с физиками. Наиболее предусмотрительные заняли места за полчаса до начала, а остальные втискивались, утрамбовывая коллег, садились прямо на ступеньки в проходах между рядами и теснились у стен.

Звонок прозвенел как раз в тот момент, когда лектор, пропустив всех желающих, последним вошел в зал и плотно закрыл за собой дверь. Студенты шумно вскочили, несколько молодых людей даже зааплодировали.

– Не нужно! – предостерегающе поднял руку Трофимов, обводя аудиторию взглядом. – Я же не артист. Присаживайтесь!

Он заметил, что в середине поднимающегося вверх амфитеатра, у прохода сидел тот самый Иван Иванович, который и не думал вставать, а испытующе рассматривал доцента, постукивая ручкой по раскрытому перед ним блокноту. Трофимов открыл свой черный портфель, вынул текст лекции, которую знал наизусть, но которая, по методическим требованиям, обязательно должна быть у преподавателя. Потом привычно занял место за трибуной.

– Несколько лет назад я защитил кандидатскую диссертацию, разоблачающую мифы, связанные с историями, описанными в теологической литературе и противоречащие научному атеизму и материалистической диалектике. Основные положения этой диссертации постараюсь сейчас до вас донести, – начал Трофимов специально для Ивана Ивановича: пусть знает, что он не отсебятину несет, а повторяет содержание научной работы, одобренной в «инстанциях», в том числе и на самом высоком уровне. Но тот, для кого он старался, ничего не записал, продолжая буравить его пронизывающим взглядом.

– Есть ряд артефактов, которым приписывается прямое отношение к легендам, в основном теологического характера, что вполне объяснимо – именно на Библии основаны большинство легенд… Таковы «Копье судьбы», «Туринская плащаница», «Перстень Иуды», – привычно катился лектор по гладкой, хорошо наезженной дороге. Он успокоился, голос набрал наступательную громкость и убедительную тональность.

– При ближайшем рассмотрении связь этих предметов с легендами не подтверждается, в чем я смог убедиться, работая в Эрмитаже и изучая так называемый перстень Иуды, который оказался простым украшением из первых веков нашей эры…

В зале царила тишина, сотни глаз внимательно рассматривали Трофимова. Стрекоза улыбалась загадочной улыбкой, Иван Иванович сохранял высокомерную невозмутимость, но остальная аудитория явно ждала чего-то более интересного. А квалифицированный лектор не должен обманывать ожидания слушателей. Трофимов выдержал многозначительную паузу.

– И все-таки не самым обычным украшением, – интригующе объявил он.

Физические и химические свойства перстня поставили в тупик исследователей. Тайна металла и камня не разгаданы до сих пор – в таблице Менделеева нет аналогичных элементов!

Аудитория оживилась, по рядам прошел шепот и тут же смолк. Только Иван Иванович что-то пометил в своем блокноте. Трофимов напрягся: главное не перегнуть палку!

– Но эта загадка из числа тех, которые десятками разгадывают наши ученые! Лично я думаю, что древний мастер мог сделать кольцо из упавшего метеорита, и тогда все становится на свои места! Уверен, через несколько лет тайна кольца получит убедительное научное объяснение! Впрочем, уже сейчас я могу объяснить вам многие заблуждения…

Трофимов поднял руку, как полководец, призывающий к вниманию застывшие перед ним боевые шеренги.

– Да, экспертиза показала, что перстень изготовлен в первом веке нашей эры! Да, на нем действительно выгравировано имя Иуды! Это дает основание считать, что он действительно принадлежал историческому персонажу! Подчеркиваю – не библейскому антигерою, а именно простому человеку: Иуде Искариоту, уроженцу иудейского города Кириафа! Имя, распространенное в то время и на тех территориях, так что объяснение это вполне реалистично!

Вдохновение подхватило Трофимова, и вознесло на мощных крыльях фантазии туда, где дуют стремительные ветры истории, теперь он как бы летел над веками и странами, наблюдая внизу то, о чем рассказывает…

1799 год, Египетский поход Наполеона. Люсьен Годе, тогда еще поручик, получивший из рук менялы серебристый перстень с овальным черным камнем необычной огранки, потом Годе в оккупированной Москве, он уже приближенный к Наполеону генерал, и Бонапарт снимает с его пальца кольцо, награждая им графа Опалова, донесшего на поджигающих столицу патриотов… А вот племянник графа – приехавший из провинции неимущий юноша Бояров, проигравшийся в карты и заложивший перстень князю Юздовскому, известному собирателю живописи и антиквариата. Из-за перстня между Бояровым и Юздовским произошла ссора, состоялась дуэль, и провинциал, первый раз взявший в руки пистолет, метким выстрелом поражает опытного дуэлянта… Перстень переходил из рук в руки: после Боярова он попал к писарю Третьего отделения Рутке и дошел до гражданской войны, уголовника Седого и сотрудника ОГПУ Визжалова…