История мусора. От средних веков до наших дней - Катрин де Сильги

В этой книге рассказывается, какие приключения и перипетии ожидали тех, кто имеет дело с бытовыми отходами, повествуется об их удачах и невзгодах. Здесь приведены свидетельства человеческих усилий в деле освобождения от остатков жизнедеятельности, напоминается о том, сколько воображения, изобретательности проявлено, чтобы извлечь из всего этого толику полезных ресурсов и использовать их художественным или игровым образом, будь то в богатых, бедных или развивающихся странах. В этом рассказе отбросы убивают, угрожают поглотить целые города, изменяют городской пейзаж, придают стойкость виноградникам, отапливают и освещают жилища, обеспечивают выживание миллионов обиженных судьбой, создают всякого рода «малые промыслы», откармливают огромные стада свиней, играют с детьми, дают обманчивый, но все же выход из одиночества для узников, служат источником вдохновения для сумасшедших и художников, а то и основой праздничных зрелищ.

Привычка к опрятности, укорененная в Галлии римлянами, утратилась после нашествий франков. Завоева-тели-«варвары» совершенно не пеклись о гигиене городов. Во времена Меровингов одним из самых явных свидетельств презрения к ближнему было метнуть ему в лицо «зловонную грязь городской улицы», как Гон-тран и Фредегунда поступили с посланцами королевы Брунгильды в 584 году после убийства короля Нейстрии Хильперика I. Их современники, а затем те, кто жил в эпоху Карла Великого, месили ногами зловонную жижу на городских улицах. Принцип «Всё — на улицу» или «Всё — в реку» был в порядке вещей. Отбросы и помои бесстыдно выливались туда, где ходили и стояли люди. Горожанам приходилось мириться с самым близким соседством куч отбросов и исходящим от них зловонием.

«Берегись! Вода!», «Смотри под ноги!» — кричали обитатели жилищ, без зазрения совести выплескивая сосуды с помоями и экскрементами за дверь или в окно. Эти восклицания не мешали прохожим быть обрызганными тошнотворными струйками и каплями. Людовик XI, на голову которому во время его ночной прогулки некий студиозус опростал свой ночной горшок, нимало не злился на виновника этого происшествия, напротив, он пожаловал ему особую стипендию, поощряя трудолюбие в ученье, не дававшее тому заснуть.

Несмотря на неоднократные благие начинания городской администрации, это обыкновение сохранялось очень долго. Достаточно заглянуть в роман Золя «Земля»: «Из открытого окна был брошен комок нечистот, целая пригоршня дерьма […]. Платья обеих женщин были вконец испорчены, испачканы сверху донизу. Какая свинья могла это сделать?» До недавнего времени в некоторых городах, например в Марселе, Сомюре, в Иль-сюр-ла-Сорг, домашние хозяйки выливали прямо в окна ночные горшки и ведра с нечистотами, чтобы не трудиться каждый день оттаскивать их куда-то по утрам.

В течение многих веков большинство западных городов тонуло в грязи. Тем не менее городские власти множили усилия, в попытках улучшить ситуацию выпуская постановления и предписания. В этом смысле красноречив пример Парижа. Ныне в индустриальных державах сбор мусора централизован, информатизирован и диверсифицирован. Напротив, в большинстве мегаполисов и сельских городов стран третьего мира убираются только отбросы богатых кварталов. Там, где живет беднота, все скапливается вдоль дорог или в выгребных ямах, отчего возникает множество проблем из области санитарии.

Вот уже тридцать лет количество отбросов неуклонно возрастает, а их природа значительно изменилась в связи с изобилием упаковок, занимающих треть от общего объема французских мусорных ящиков. Проблема изъятия этой части их содержимого становится все более сложной. Закон 1975 года учредил обязательную общественную службу упразднения отходов. Стоимость их утилизации непрестанно возрастает, раздувая финансовые траты коммун. Маленькие коммуны объединили свои службы уборки и переработки мусора. Обыкновенно они сами взваливают на себя исполнение этих проектов или передоверяют частным фирмам.

В средневековых городах узкие и извилистые немощеные улицы без воздуха и солнца были заляпаны грязью из смеси земли, экскрементов и протухшей воды, бытовых остатков, конского и свиного навоза, птичьего помета, а когда все это размокало, — вонючей жижи. Большинство этих улочек не располагало ни отхожими местами, ни выгребными ямами, и прохожие справляли нужду везде, где находили для себя удобным. Поскольку системы надежных стоков не существовало, насыщенные отбросами воды застаивались и превращали самые людные прежде проходы и проезды в клоаки, затрудняющие уличное движение.

Конечно, во время дождя струйки из водосточных желобов иногда обмывали мостовую, оттесняя мусор на ее середину, ливневые потоки время от времени выносили его и в канавы для стока нечистот. Но увы! Места стока часто забивались. Тут уже улицы превращались в чавкающие грязные и зловонные лужи. В Париже клоаки вели к Сене, где брали воду водовозы на клячах и пешие водоносы, распределяя драгоценную жидкость для питья по домам. Некоторых качество воды тревожило, как, например, врача Людовика XIV, который в 1650 году порекомендовал «больше не пить воду из реки!». Мудрый совет, но как ему последуешь, ежели другой неоткуда взять?

Из века в век города потрясали вспышки сильнейших эпидемий. Особенно свирепствовала бубонная чума, повлекшая миллионы смертей во время европейских эпидемий 1346–1353 годов. За ней последовал коклюш. Первый врач королевы умер от него в 1569 году, десятки тысяч парижан испустили дух во время вспышки 1580 года. Чтобы восполнить нехватку мест в главной парижской больнице для нищих Отель-Дьё, в предместьях вокруг Монмартра поставили палатки для приема больных. Тогда-то медицинский факультет Сорбонны стал указывать властям на нетерпимое состояние клоак и сточных канав.

Врачи порой догадывались, что бытовые отходы ответственны за распространение эпидемий, но прямо о том, что источник зла коренится непосредственно в них, еще ни в коем случае не утверждали. Основной причиной бед считался удушливый запах нечистот. По мнению представителей «воздушной» медицины, тлетворный смрад передает болезни, проникая в тело через кожу. Жозеф Дюшен, врач Генриха ГУ, утверждал, что сочетание ветра с моря и миазмов породило чуму, распространившуюся в Тулузе. На вонь от городских нечистот указывали как на одну (хотя и не главную) из причин бубонной чумы, опустошившей Амьен в 1666 году, после чего местные мужи совета постановили «убрать всю грязь и отбросы, способные распространять дурной запах». Старинная боязнь гнилостных ароматов сохранялась у населения и многие годы после того, как Пастер открыл микробную природу заражений.

Однако более распространено в народе было мнение, что нечистоты оказывают на здоровье благотворное влияние, а эпидемии возникают из-за неблагоприятного расположения звезд. «Самое устрашающее чумное предвестие заключено в совместном влиянии Марса, Сатурна и Юпитера», — заявлял медик Франсуа де Курсель. А Клод Фабри, другой доктор медицины, считал, что надо также принимать во внимание «раскаленные кометы, расположенные хвостом к Востоку или появившиеся в центре небосвода».

В век Просвещения обычай вываливать на улицу отбросы и фекалии остается в силе, нечистоты загромождают Париж и провинциальные города. Если человек шагал, «задирая нос», он рисковал поскользнуться в подернутой тиной луже и свалиться в сточную канаву. Некоторые новации в устройстве зданий только ухудшали положение. Так, получили распространение застекленные витрины, и владельцы лавок, чьи товары теперь были лучше предохраняемы от грязи, воспользовались этим, чтобы не тратиться на подметание улицы перед входной дверью. Что до горгулий, скульптурно оформленных желобов для стока дождевой воды, на полметра-метр выдававшихся в сторону улицы, теперь их заменили трубы, спускавшиеся по стенам. В 1750 году Руссо, покидая французскую столицу, обращался к ней такими словами: «Прощай, город грязи!» Впрочем, так Париж именовал не он первый, ведь Лютеция, латинское название города, образовано от «lutum», что по латыни и значит «грязь».