Рождественский пес - Даниэль Глаттауэр

Теперь им нужно было от нее практически только одно: зять, мужчина на всю жизнь, элегантный, умный, из хорошей семьи, с хорошим достатком, с хорошим вкусом и хорошими манерами, настоящий джентльмен («Фрау Шульмайстер-Хофмайстер — вы позволите мне называть вас мамой? — у вас лучший кофе на свете»). И с точки зрения Шульмайстер-Хофмайстеров, это была трагедия: такого мужчины не было. Он до сих пор так и не переступил их порог, не вошел в их жизнь и даже не замаячил на горизонте. Через какие-то считаные дни Катрин исполнится тридцать — и… Нет, об этом нельзя даже подумать, не говоря уже о том, чтобы произнести это вслух. Нельзя даже просто выразить на лице свою озабоченность этим фактом в разговоре с «Золотцем». Можно только — в виде исключения беззвучно — написать об этом в нашей книге: Катрин приближалась к своему тридцатилетию и до сих пор не имела мужа!!! А значит, не имела ни ребенка, ни семьи, ни домика с садиком, ни своих собственных грядок с овощами, ни зеленого лука — ничего!

Итак, за окном не было снега. Перед окном сидела Катрин и бесцельно прочесывала Интернет. В какой-то момент она щелкнула мышью на слове «Рождество», потому что как раз подумала о нем, вернее — о том, что не хочет о нем думать. В ту же секунду на нее ринулись, отталкивая друг друга, десятки бюро путешествий со своими горящими турами на самые отдаленные от Рождества побережья планеты, посыпалась мишура рождественских базаров, разгорелась битва производителей рождественских яслей — натуральное дерево против ДСП, соломенная кровля хлева против пластмассовой, перламутровые пастухи против керамических; гастрономы выстроили целые дивизии жирных гусей и молили покупателей о заблаговременном оформлении заказов. И тут вдруг, откуда ни возьмись, на тебе! Чего он хочет, этот тип? Пристроить на несколько дней собаку? У Катрин родилась идея.

Макс любил понедельники. Они начинались прямо с раннего утра. Они сразу переходили к делу. Они ставили серьезные задачи, апеллируя к самолюбию. Они давали Максу чувство причастности. Понедельников без Макса не бывало. Воскресенья, похоже, прекрасно могли без него обойтись. А понедельники были ему рады. И эта радость была взаимной.

В тот день разъезды Макса по городу были отмечены живительной целесообразностью, то есть продиктованы долгом службы. Это был удачный день, когда вполне могло даже выглянуть солнце, если бы между ним и землей не застряла толстая завеса тумана, который, согласно прогнозу, должен был «рассеяться постепенно». Иными словами, не раньше полуночи. Макс курсировал между тремя конторами, которые ему не принадлежали и которые его, в общем-то, особенно и не ждали, но терпели, поскольку в них он должен был осуществлять свою профессиональную деятельность, чтобы как-то зарабатывать деньги, — все три конторы признавали за ним это право. Макс был журналистом широкого профиля. Он готовил для еженедельного журнала «Остров загадок» свой внушающий ужас рядовым читателям «Уголок любителей кроссвордов от Макса», при решении которых девяносто процентов читателей сдавались после трех отгаданных слов. Его специализацией были придуманные им самим аббревиатуры. Например: «Ксенофонистка из шести букв». Правильный ответ: «Кснфст».

К сожалению, за эту работу мало платили, чтобы не сказать не платили вообще. Поэтому в другой конторе, в редакции одной венской районной газеты, Макс по совместительству составлял ежедневную театральную и кинопрограмму. Творческая составляющая этой работы была весьма ограниченна, поскольку Макс не сам решал, что, где и когда состоится, а скорее переписывал предоставленную ему информацию. Но делал он это очень добросовестно, и вряд ли нашелся бы кто-нибудь, кто стал бы претендовать на его место при такой оплате.

Третье, и главное, поле профессиональной деятельности Макса касалось Курта, его чистопородного немецкого дратхаара. Во всяком случае, теоретически. Потому что практически Курта не касалось ничего. У него был иммунитет против всего, что так или иначе могло его касаться.

В третьей конторе Макс готовил для еженедельного журнала «Жизнь на четырех лапах», который мало кто читал, кроме самих издателей, собачью колонку «Верные друзья», и главным героем этой колонки был не кто иной, как Курт, — ни больше ни меньше (в смысле жизненной энергии).

Тут мы должны совершить маленький экскурс в недалекое прошлое, потому что «Верные друзья» имеют довольно трагическую предысторию.

Прошло уже около двух лет, с тех пор как средства массовой информации наконец нащупали вкусовой нерв читателей и слушателей страны и поняли, что на самом деле вызывает их жгучий интерес — собачьи истории. Долой актуальную политику, это кладбище пустых фраз бездарных болтунов, эту питательную среду для депутатов, неустанно расточающих сладкие улыбки и обещания в погоне за голосами избирателей, и их взмыленных болтливых репортеров! Люди желают знать, что на самом деле происходит в мире. Столкновение машин на старте во время очередных гонок на Нюрбургринге![1]Секс-скандал в Ватикане! Восемьдесят процентов греческих пастухов подвержены наркотической зависимости от оливок! Верона Фельдбуш[2]покупает словарь! Вот это настоящие сообщения, настоящие темы, настоящие заголовки!

И что еще важнее — читателя нужно развлекать. Причем хорошо развлекать. Лучше всего, конечно, по высшему разряду. Но только никаких детей с их криком и писком — этого добра и дома хватает (да и там без него можно прекрасно обойтись). Так началась золотая эра собачьих историй. Один журналист начал публиковать в еженедельной собачьей рубрике портретные зарисовки о своем бело-розовом карликовом пуделе Рюдигере. На Рюдигера подсели тысячи читателей, тротуары и скверы вскоре уже кишели карликовыми пуделями по кличке Рюдигер. Представители этой хронически уродливой и потому медленно, но верно вымирающей собачьей породы, поощряемые восторженными взглядами прохожих, вдруг обильно оросили все фонарные столбы и удобрили сотни гектаров земли.

Те из главных редакторов, которые не хлопали ушами, мгновенно отреагировали на это явление. Вскоре в каждой солидной газете на почетном месте появилась собачья рубрика, помещавшаяся чаще всего рядом с передовицей — чтобы немного разрядить политическую обстановку. Каждая рубрика имела свою специфику: большая собака, маленькая собака, пожилой хозяин, молодая хозяйка; хозяин описывает свою собаку; собака описывает своего хозяина (который при этом выполняет за нее машинописные работы, поскольку она еще не успела освоить «Word»); хозяйка говорит за свою собаку; собака анализирует сексуальное поведение своей хозяйки; собака и хозяйка дружно перемывают кости мужчинам и т. д.

Вот тогда-то Макс, тридцатидвухлетний вечный студент с большим стажем учебы, свежеиспеченный полицейский репортер очень популярной либерально-консервативной газеты «Горизонт», понял, что пробил его звездный час. И не упустил своего шанса. Он, правда, не любил собак, но все же купил Курта. Потому что увидел незанятую рыночную нишу: в этой разномастной и разношерстной авторской стае кобелей и сук не хватало собаки с артистическим талантом, способной на такие проделки и фокусы, описывая которые можно было бы заставить миллионы читателей проливать реки слез радости и умиления. Этой собакой стал Курт.