Nirvana: Правдивая история - Эверет Тру

«Умри молодым, оставь после себя красивый труп», – гласила житейская мудрость моей молодости. Курт Кобейн оставил один из самых красивых трупов за всю историю.

– …Героин заставляет забыть обо всем, что происходит вокруг. Он позволяет забыть о том, что твоя группа не так популярна, как другие команды, или о том, что нужно идти на работу – грузить рыбу на Пайк-Плейс-Маркет. Он дает непередаваемое ощущение комфорта. Это просто охрененно. Но затем он завладевает тобой полностью. И – да, ты крадешь коллекцию дисков «Sub Pop 45» у своего друга, таскаешь бумажники у старушек, воруешь там, где работаешь. Мне повезло – я выжил…

Это книга про «Nirvana». Это книга о предательстве Олимпии и о том, как мир бьет тебя прямо по лицу – как раз в тот момент, когда ты думаешь, что вот он, свет в конце тоннеля, что жизнь можно изменить к лучшему, что униженные и оскорбленные получат возможность быть услышанными. Побеждают корпорации. Игнорируй их. Отгородись от них. Уйди из общего потока, из обычного, повседневного существования и создавай свои собственные общины, свои альтернативные миры, где никто не нуждается и не ищет одобрения со стороны взрослых, со стороны внешнего мира.

Самое грустное в истории «Ramones» – это то, что группа оставалась непризнанной до тех пор, пока их не включили в Зал славы рок-н-ролла. На протяжении двадцати лет их концепции, звучанию и карьере чинили всевозможные препоны, и после этого их признали, потому что та же самая кучка придурков, наделенных властью, снизошла до того, чтобы заметить их талант, когда они уже давно перестали что-либо значить. Самое грустное в истории «Nirvana» заключается в том, что шоу-бизнес принял их с раскрытыми объятиями, хотя и позволяя себе гнусные шуточки и намеки за их спиной. Курт Кобейн не хотел принадлежать этому миру – но как можно не принадлежать миру и одновременно продавать свои альбомы 8-миллионными тиражами?

Если ты не можешь реагировать на обстоятельства, в которых оказываешься, – прыгнуть на спину охраннику, вышибающему дурь из твоего фаната; прекратить играть песню только из-за того, что весь зал поет ее с тобой; или сыграть вступление к своему главному хиту так, что его никто не может узнать, – тогда, наверное, тебе не стоит и появляться на сцене. Сиди дома, играй для себя и своих родителей, годами просиживай в студии с мягким светом и красивой мебелью, оттачивая свое мастерство, – но не старайся стать «живой» рок-группой. Это тонкая линия, по которой проходит граница между посредственностью и гением, между «The Vines» и «The White Stripes», между «Cold-play» и «Oasis», между гламурным гранжем («Offspring», «Muse», «Alice In Chains») и «Nirvana». Впечатление от аудио– и видеозаписей обманчиво: они никогда не смогут передать чувства, которые переживаешь на концерте – со спутанными влажными волосами и висками, пульсирующими кровью. Это всего лишь документы, моментальные снимки времени, которое уже исчезает из памяти, сохранившись лишь на пленках, дисках и в выпусках передачи «Behind The Music»…

– …нас вышвырнули с вечеринки, посвященной выходу «Nevermind», мы все отправились к Сьюзи, нарядили чуваков из «Nirvana» в женские платья, накрасили их и танцевали вокруг дома. Мне кажется, это в ту ночь Курт стрелял яйцами из рогатки по машинам, стоя на крыльце у Сьюзи. А в гостиной Курт Блоч навалил огромную кучу компакт-дисков, люди разбегались и прыгали на них. На холодильнике мы с Куртом увидели бутылочку с болеутоляющими и подумали: «О! Нужная вещь!» Мы проглотили все, что осталось в бутылочке, и решили, что было бы прикольно прыгнуть из окна спальни на крышу соседнего гаража и…

ЗАТКНИТЕСЬ! ЗАТКНИТЕСЬ! Это книга о «Nirvana». Вы же не хотите сплетен, слухов. Личные дневники должны быть личными. Задумывались ли вы над тем, что за всем этим стоит человек? Что не все на этом свете должно принадлежать всему обществу? Посмотрите на себя со стороны, когда вы твердите обо всех этих заговорах, о наркотиках, разногласиях и эксплуатации. «Nirvana» – это прежде всего группа. Охрененная «живая» группа, которая извлекла пользу из того, что им благоволили на радио, и из того, что у их солиста были голубые, как у ребенка, глаза. Все остальное – наносное. Слушайте музыку. Слушайте музыку. Почему вы хотите знать что-то еще?

Привет, Эверетт.

В Абердине я чаще всего бывал тогда, когда ехал на выходные к побережью или когда возвращался обратно. Еще я там обедал в паре закусочных и забегаловок – в общем, вряд ли меня можно назвать большим экспертом по Абердину. Одно я заметил: как только покидаешь Абердин и въезжаешь в Хокуэм, дома и улицы становятся лучше. Ничего особенного, те же самые дома, те же самые дворы – только не такие захудалые и не такие заброшенные. Города не отличить друг от друга, и если бы не знак «Добро пожаловать в Хокуэм» (или Абердин), то никогда не поймешь, что пересек их границу.

Абердин – это мелкий и мелочный город с белым отребьем и высоким уровнем безработицы и поэтому мало отличается от тысяч других мелких и мелочных американских городов с белым отребьем и низким уровнем занятости. Если Абердин породил Курта Кобейна, то по всему США должны быть тысячи Куртов Кобейнов. Но их нет. Я не думаю, что в Абердине есть нечто особенно хорошее или особенно плохое. Бывают города и похуже – например, Батт, штат Монтана. Батт не дал миру мятежного гения – по крайней мере, такого, который выбрался бы из этого города. Разве что именно Батт заставил Ивила Нивела перепрыгнуть на мотоцикле через каньон Снейк-ривер.

С любовью, Марк Арм[1]

История «Nirvana» берет свое начало в Абердине, штат Вашингтон, США.

Давайте договоримся на берегу.

Я мало что знаю о биографии отдельных участников «Nirvana». Вы найдете о них кое-что в этой книге, но гораздо больше фактов вы сможете прочитать в других. История и прочая хрень – это не по моей части. Я не умею выверять факты до такой степени, что они перестают иметь хоть какое-то отношение к действительности. Я предпочитаю воспоминания и рассказы очевидцев, хотя такой метод неизбежно ведет к противоречиям и путанице – каждый рассказывает собственную версию одного и того же события. И из этой кучи разнообразных взглядов приходится выбирать мнения, основываясь лишь на известности персонажа.

На сегодняшний день основные факты биографии самого знаменитого участника «Nirvana» хорошо известны: Курт Дональд Кобейн родился 20 февраля 1967 года в больнице района Грейс-Харбор. Его 21-летний отец Дон работал механиком в автомастерской «Шеврон» в Хокуэме; его несовершеннолетняя мать Венди забеременела сразу же после окончания школы. Когда Курту исполнилось 6 месяцев, семья переехала из Хокуэма в Абердин. В детстве у Курта был воображаемый друг Бодда – его он придумал в два года. Верил он в его реальность и потом, слушая эхо собственного голоса, записанного на магнитофон своей тетушки Мэри[2]. Родственники обожали мальчика; только по материнской линии у него было семь тетушек и дядюшек. Когда ему было три, у него появилась сестра Кимберли (Ким). В семье активно поощряли интерес Курта к музыке и очевидные способности к рисованию: ему подарили набор кисточек и ударную установку «Микки-Маус». Дядя Чак играл в группе – в подвале у него была оборудована студия с большими акустическими колонками.