Кофе по-венски - Валентина Дмитриевна Гутчина

всегда старался держаться подальше от этой скандальной особы, в данном случае был вынужден согласиться прийти. Потому что она клятвенно пообещала мне вернуть одну старую, очень дорогую для меня вещь. И я, старый дурак, поверил и поспешил явиться…

Итак, третий день фестиваля начинался крайне необычно: в утренний час мы, двое вполне взрослых и приличных мужчин в цвете лет, находились в номере скандальной особы, любуясь на ее «свеженький» труп. Разумеется, я первым делом задал самому себе вопрос: интересно, как все это мы объясним полиции? Потому как, само собой, полицию требовалось вызвать – и чем скорее, тем лучше.

Я бросил взгляд на часы на своем запястье – было ровно девять-ноль-три. Следовало быстро задать необходимый минимум вопросов Стефану, получить его четкие ответы, после чего вместе спуститься в кабинет директора отеля на первом этаже и в его присутствии вызвать полицию.

– Стефан, надеюсь, вы понимаете, что нам с вами необходимо как можно быстрее вызвать полицию? – я старался, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно. – А как только полиция прибудет, именно нас с вами первыми начнут тщательно и дотошно допрашивать. Потому мне хотелось бы вперед полиции выяснить некоторые моменты. В частности, откуда у Моники был номер вашего телефона и во сколько конкретно она вам позвонила?

Стефан глубоко вздохнул и торопливо перевел взгляд с обнаженного тела Моники на коробок спичек, лежавший тут же, на столике.

– Мой телефон был у Моники еще до фестиваля – с нашего первого знакомства два с лишним года назад. Мы познакомились… А, впрочем, это не столь важно – это было во время моего отпуска. Моника поначалу показалась мне вполне приятной девушкой. Она страстно желала взять у меня интервью как у великого знатока кофе; именно тогда я и дал по глупости ей номер своего сотового…

Она потер переносицу, мимолетно нахмурившись.

– На счет того, во сколько она позвонила мне сегодня – честно говоря, затрудняюсь ответить точно. Дело в том, что ее звонок раздался, когда я спал. Я не сразу ей ответил, а когда ответил, то не сразу согласился прийти в ее номер в отеле… Полагаю, это было рано, кажется, сразу после восьми. Пока я встал, принял душ, собрался, подъехал к отелю, прошло еще какое-то время. Могу с точностью сказать лишь, что обнаружил эту картину с телом Моники незадолго до девяти. Я испугался и пулей выскочил вон, спустился в холл… И тут к счастью, встретил вас. Благодарю вас, Ален, за то, что оказались рядом и морально поддержали меня, хотя и понятия не имели, что случилось. Признаться, один ваш вид внушил мне спокойствие.

Я невольно хмыкнул. Вот не думал, что нынешним утром мой вид мог кому-то внушить спокойствие! Лично я сам ощущал себя нервным, нечистым, немытым…

– Прошу вас, не отвлекайтесь, Стефан, – мое лицо украсила сдержанно-мужественная улыбка стоика. – У нас с вами очень мало времени… Вы не могли бы как можно более точно повторить, что именно сказала вам Моника при звонке?

Бедняга мгновенно порозовел и пару раз кашлянул – по всему выходило, что Моника при беседе с ним позволила себе многое из того, чего сейчас Стефану совершенно не хотелось никому повторять. И все-таки он сделал над собой усилие.

– Ну-у… Она сказала примерно следующее: «С добрым утром, Стефан! Надеюсь, ты уже не спишь? Лично я успела выпить чудный кофе в городе и вернуться в отель…» Тут я вяло ответил ей, что не очень хорошо себя чувствую, а потому предпочел бы еще немного поспать. Она весело рассмеялась и сказала, что прекрасно меня понимает, потому как видела меня вчера в баре отеля… Поскольку вы не только меня видели, но даже какое-то время составляли мне компанию, не буду скрывать, что после вчерашней бутылки виски сегодня поутру я ощущал себя ужасно…

Он бросил на меня короткий несчастный взгляд и вновь поспешил перевести его на спичечный коробок.

– Посмеявшись, она немного закашлялась, а потом уже более строго сказала, что желает видеть меня сейчас и немедленно в своем номере. «Не беспокойся, Стефан, я не собираюсь тебя совращать, – сказала она с усмешкой. – Напротив, я хочу вернуть тебе ту самую вещицу». И я, дурак, поверил…

Я вновь бросил взгляд на обнаженный труп в кресле, и в тот же момент раздался негромкий, но четкий звук; я обернулся и обнаружил труп номер два – не выдержав всех потрясений, бедняга Стефан потерял сознание, почти беззвучно бухнувшись на пушистый ковер номера. В пору было кричать «Караул!». Но Ален Муар-Петрухин не впал в панику, напротив – воспользовавшись ситуацией, подскочил к столику, на котором лежала сумочка покойной, и цапнул ключик, который лежал рядом с ней. Точно такой же я видел у Моники вчера, когда она искала в сумочке пудреницу; к ключику была прикреплена бирка с номером тридцать три.

Совершенно очевидно, что ключик был от камеры хранения одного из вокзалов Вены. А теперь сложите два и два: если у интриганки и шантажистки Моники вдруг обнаруживается ключик от камеры хранения, то скорей всего, именно там она держит то, что хочет надежно удержать при себе – компромат на честной народ. Называйте меня жуликом и авантюристом, но я твердо решил не оставлять подобный подарок венской полиции.

Сунув ключик поглубже в карман джинсов, я опустился на колени перед Стефаном и, легко пошлепав по щекам, за считанные секунды привел парня в себя.

Осознав свое падение, он немедленно стушевался.

– Прошу прощения, Ален! Боже мой, ужасная неловкость, как я мог потерять сознание, стыд и позор…

С моей помощью он осторожно поднялся на ноги, первым делом поспешив присесть на диванчик, потерев затылок.

– Как вы себя чувствуете? Все в норме? – на всякий случай поинтересовался я, наблюдая, как на его мертвенно бледное лицо понемногу возвращаются краски жизни.

Стефан благодарно кивнул.

– Я в норме. И что нам теперь делать?

Я вновь бросил взгляд на часы. За время нашей беседы прошли еще неполные семь минут. Пора нам было, ноги – в руки, по-быстрому спускаться к директору отеля и заявлять о трупе в номере.

Я развернулся к Стефану.

– Итак, Стефан, полиции и директору отеля мы с вами будем говорить правду, правду и только и правду. Сегодня утром вам позвонила Моника, не слишком добрая приятельница, которая уже со многими на фестивале успела поссориться, и сообщила, что желает вам что-то сообщить – думаю, вам лучше держать при себе вашу старую историю. Вы пришли и обнаружили труп Моники; естественно, сразу запаниковали, бросились на выход,