Берс-1. Берс в ребро - Дмитрий Анатольевич Гришанин

Борис, это тайна, в которую посвящены лишь ближники Круга… Впрочем, шила в мешке не утаишь, и скоро об этом станет известно всем несчастным жителям Белгородского княжества… Так вот, жрецами Единого на сегодняшний день официально подтверждено, что на территории нашего княжества одновременному искажению разом подверглись двадцать шесть малых и семь средних алтарей. Получается, твари изнанки хлынули к нам, считай, тридцатью тремя неудержимыми потоками. И за час искажения их на этот раз набежало даже не десятки, а, вероятно, сотни тысяч. Тридцать три армии, во главе с высокоуровневыми погонщиками-орками, сливаясь в единую орду сейчас направляются к стольному груду. Выходить князю сейчас против такой силищи, даже с объединенной ратью родов, в чистое поле — это самоубийство чистой воды. Единственный наш шанс пережить нашествие тварей изнанки — это встретить орду здесь, на неприступных стенах стольного града. Лишенные подпитки родной стихии Изнанки, твари будут слабеть с каждым новым днем в нашем мире. Если нам удастся сдержать атаки тварей на стенах в течении первых двух недель, дальше супостаты ослабеют настолько, что их можно будет рвать голыми руками. Вот тогда-то князь и выйдет с объединенной ратью за стены стольного града… И ежели мы с тобой, Бориска, доживем до этого светлого дня, то по итогам побоища можем так пополнить запасы живы, что оба шагнем на новый уровень развития.

— А как же матушка? — прошептал ставший белее собственной сорочки здоровяк.

— На все воля Единого, сын, — снова тяжко вздохнул глава рода. — С ней остался Демьян и отроки. Не бог весть какая защита, конечно, но, если наша вотчина не окажется на пути собирающихся армий изнанки, то от набегов отдельных стай тварей Демьян дом наш должен защитить.

— Как защитить-то⁈ Ведь там воев у него не осталось почти! Под началом Демьяна два десятка малолеток, которые супротив меня одного всем скопом не сдюжат! Отроки, с уровнем развития не выше жалкой четверки! Да они тварям изнанки на один зуб! — не сдержавшись, в конце Борис снова перешел на крик.

За что через мгновенье поплатился, получив от молниеносно обогнувшего стол отца звонкую оплеуху.

— Прекрати истерику, щенок! — зашипел на сына глава рода, цапнув сникшего после пощечины Бориса за ворот сорочки. — Думаешь, мне легко? Думаешь, я не понимаю?.. Но мы княжьи люди, Бориска, и обязаны исполнять его волю!

— Батюшка, дозволь хоть пару ратников домой свезти! — рухнув на колени, взмолился Борис. — Для этого даже ворота открывать не придется, мы прям по стене по веревке спуститься смогем!

— Дурак! — сказал, как плюнул, глава рода. Тяжело ступая, он вернулся обратно к своему креслу и занял место за столом. — Все тракты в округе уж давно тварями изнанки заполнены. Орда не сегодня завтра будет под стенами стольного града.

— Мы лесными тропами…

— Нет сказал! — хлопнул кулаком по столу отец. — Лишь попусту головы сложите. На стенах же каждый защитник уже, считай, на вес золота. Обожди чутка сын, обещаю, в скором времени у тебя появится не один шанс поквитаться с тварями изнанки. А пока, как и я, моли Единого, чтобы уберег наших там, пока, по воле князя, мы заперты тут… Все понял?

— Понял, — тяжко вздохнул, поднимающийся с колен юный богатырь.

— Тогда ступай пока к себе, — махнул сыну на дверь глава рода, а, когда тот, нырнув в низкий проем, выбирался уже в коридор, добавил вдогон: — И мой тебе совет, ложись-ка, пока есть возможность, спать. А то, когда осада начнется, выспаться нам уже вряд ли удастся.

Глава 19

Глава 19

После такой пирровой победы, по логике, я должен был сдохнуть дважды. И в обоих случаях железобетонной причиной моего скоропостижного прижмуривания являлось фатальное обилие ран, нанесенных мне гориллоподобным ублюдком. Во-первых, на вытекающую из многочисленных порезов и ссадин кровь просто обязаны были откликнуться листовидные пиявки (а этих тварей в локациях с болотной травой, как я уже упоминал ранее, тусовалось немерено) и, облепив со всех сторон мою бессознательную тушку, элементарно высосать все жизненные соки из меня до суха. Во-вторых же, я обязан был отбросить копыта от сепсиса, потому как всевозможные инфекции Изнанки, после моей отключки, получали беспрепятственную возможность из ни разу не стерильной местной грязи перекочевать через открытые раны в ослабленный увечьями организм.

Однако, я чудом выжил. И «чудом» (покачиваясь на широкой спине которого, я очнулся от продолжительного забытья) оказалась похожая на рогатого бегемота тварь изнанки.

— Псссих, ты мнэ ссслышшшишшшь? — прошипел я кое-как, стоически превозмогая накативший тут же отклик боли от растревоженных из-за тряски свежих ран, и стараясь не быть услышанным неспешно бредущим под дождем по грязи монструозным «транспортом».

Очухался наконец-то! Ну слава горну! — тут же откликнулся в голове дух системного предмета до отвращения бодрым голосом с фирменной хрипотцой.

— Ччче происссходит, а? Почччему я на этом?..

Роскошный зверь, скажи. Поздравляю тебя, Денис, с обретением такого замечательного питомца, — огорошил меня Псих. И пока я оху… то есть переваривал невероятную новость, продолжил: — Ты, кстати, можешь не таиться, и разговаривать в полный голос. Все локации с опасными тварями остались далеко позади. Здешние же обитатели сами до полусмерти боятся твоего грозного пита…

— Псих! Какого хрена? — из-за возмущения, я даже забыл о боли и перестал шипеть. — Ты нормально объяснить можешь: че стряслось пока я был в отключке? И как у меня появилось это?..

Каюсь. Мне пришлось злоупотребить твоим доверием и малясь посвоевольничать, — без капли раскаянья в голосе, повинился Пузырь.

— В смысле?..

Я честно пытался до тебя докричаться, когда, одолев орка, ты рухнул без сознания…

— Орка? — ошарашенно пробормотал я, невольно вспоминая киношных фэнтезийных громил, с которыми гориллоподобное серое, как сухой асфальт, существо имело весьма отдаленное сходство.

Если быть до конца точным, то погонщика-орка — именно так убитое тобой существо изнанки обозначила система в своем уведомлении, — уточнил Псих. — Кстати, если тебе интересно, то за его убийство от системы прилетело аж тридцать две тысячи единиц живы.

— Так, с орком понятно. Но откуда рогатый бегемот-то взялся?

Глыба-бык.

— Чё?

Правильнее питомца называть: глыба-бык. Так это существо изнанки обозначила система…

—…в логе своем, — закончил я за Психа раздраженно. — Да мне параллельно, как скотину эту величают! Как я у ней на хребтине очутился спрашиваю⁈

Но моя предъява Психу неожиданно вылилось в трубный рев «транспортного средства», и от морды рогатого бегемота прилетела какая-то влажная вонючая мерзость, которая в одно касание обслюнявила мне все лицо.

— Тьфу-тьфу… млять! Это че… тьфу… ща было⁈

Не ругайся на пита, Денис. Это он язычком тебя облизал — заботу свою так проявляет, о любимом хозяине, — пояснил Псих.

— Фига се у него язычок! Это ж он метра на два махать им, что ль, может?

Между прочим, своим замечательным языком пит зализал все твои раны. И только благодаря ему ты до сих пор жив! — выдал очередною дозу откровений Псих.

— Да… тьфу-тьфу… хватит уже, млять! — ругнулся я, разумеется, снова на проявление ласки языкастого питомца. — Псих!.. Тьфу-тьфу… Как его заставить прекратить… тьфу… это делать⁈

Твой питомец — тебе и решать: как с ним контакт налаживать, — откровенно угорал Псих, наблюдая над моими неуклюжими попытками увернуться от вонючего языка рогатого бегемота, или по-местному глыба-быка.

— Тьфу!.. Да отстань ты, зараза!..

Перед глазами вдруг загорелись строки системного лога:

Внимание! Вашему глыба-быку пришлось по душе имя Зараза. Он рад и горд. За умелое налаживание контакта с питомцем, вам начисляется +1 к параметру Интуиция.

— Ага, значит понимаешь меня… тьфу ты, млять!.. Зараза, ну-ка прекрати… тьфу-тьфу!.. слюнявить меня своим языком!

И сработало! Отправленный питом через плечо в очередное слюнявое обмусоливание меня-несчастного язык вдруг замер на полпути и через секунду, так и не дотянувшись до цели, втянулся обратно.

— Молодец, Зараза. Хороший ма… Гм, Псих, кстати, а кто он у нас мальчик или девочка?

Твой пит, сам и разбирайся, — хмыкнул Псих.

— Ага, разберешься тут как же, — запыхтел я, пытаясь на ходу переместиться и поменять лежачее на сидячее положение, благо широкая спина и неторопливый шаг пита позволяла проделать