Психологический рисунок личности, или Как разбираться в людях - Аркадий Петрович Егидес

Например, Христос, если обсуждать его не божественную, а человеческую – паранойяльная личность. А каково его значение в развитии общества? Ведь он реформировал религию. Была древнеиудейская религия, по догматам которой евреи – богоизбранный народ. А Христос сказал: нет, все народы – дети божьи.

Паранойяльные способствуют и нравственному развитию человечества.

Когда на Руси паранойяльным киевским князем Владимиром Красное Солнце было введено христианство, то ликвидировались тризны с убиением жен, слуг, лошадей. И Владимир пошел против языческих жрецов, что было тогда для него чревато.

Если у эпилептоида добро по разнарядке, то у паранойяльного – для всего народа. Глобальное. Разработанная психотерапевтическая методика или хирургическая операция, или внедренный законопроект действительно принесут много добра людям. Паранойяльный может снизойти и до «мелкого добра», пусть и в основном для рекламы.

Минусы и плюсы эпилептоида как бы сближены в эмоциональном пространстве: он поругает за беспорядок, но выдаст тут же вовремя приличную зарплату. А минусы и плюсы паранойяльного особенно далеко разведены, как берега Волги. В самом деле, мы видим постоянно гневливого несправедливого тирана, а будет ли финансовый прок от его въевшейся в печенки книги, вычитывать и перепечатывать текст которой приходилось родственникам много раз? Тем более будет ли толк от его социальных разработок, которые он проповедует в этой книге, или только конфликт с властями? Ну ничего не поделаешь, такова «се-ля-ви-диалектика». Приходится если не считаться с ней, то, по крайней мере, иметь в виду.

Людям, связанным с паранойяльными по работе или в семье, дадим совет принять их (лучше даже сказать более помпезно: осуществить приятие) с их особенностями, как они есть, и в виде противовеса помнить об отрицательных качествах других психотипов (необязательности гипертима, консерватизме эпилептоида, манипуляторстве истероида).

С другой стороны, мы уже говорили, что в каждом психотипе надо усмотреть и оценить его позитивные черты. В следующей главе мы расхвалим (отругав) эпилептоида. Конечно, хвалить мы будем за хорошее эпилептоидное. Но… «недостатки как продолжение достоинств» и даже «достоинства как продолжение недостатков» – пусть эти две версии станут и по отношению к паранойяльному психокоррекционирующим началом. Да, такие положительные качества паранойяльного, как работоспособность и способность думать глубоко и глобально, – продолжение невнимания к слезинке ребенка и тем более к женским слезам. Есть у эпохального поэта сороковых-шестидесятых годов Леонида Мартынова стихотворение, сделавшее его любимцем всех шестидесятников. Оно так стереоскопически, до боли в глазах, являет нам и воспевает паранойяльного человека, что мы приведем его целиком, чтобы избавить читателя от литературно-археологических раскопок.

Замечали —

По городу ходит прохожий?

Вы встречали —

По городу ходит прохожий,

Вероятно, приезжий, на нас непохожий?

То вблизи он появится, то в отдаленье,

То в кафе, то в почтовом мелькнет отделенье.

Опускает он гривенник в щель автомата,

Крутит пальцем он шаткий кружок циферблата

И всегда об одном затевает беседу:

«Успокоитесь, утешьтесь – я скоро уеду!»

Это – я!

Тридцать три мне исполнилось года.

Проникал к вам в квартиры я с черного хода,

На потертых диванах я спал у знакомых,

Приклонивши главу на семейных альбомах.

Выходил по утрам я из комнаты ванной,

«Это гость, – вспоминали вы, – гость не незваный.

Но, с другой стороны, и не слишком желанный.

Ничего! Беспорядок у нас постоянный».

– Это гость, – поясняли вы мельком соседу

И попутно со мной затевали беседу:

– Вы надолго к нам снова?

– Я скоро уеду!

– Почему же? Гостите. Придете к обеду?

– Нет.

– Напрасно торопитесь. Чаю попейте.

Отдохните да, кстати, сыграйте на флейте. —

Да! Имел я такую волшебную флейту.

За мильоны рублей ту я не продал бы флейту.

Разучил же на ней лишь одну я из песен:

«В Лукоморье далеком чертог есть чудесен!»

Вот о чем вечерами играл я на флейте.

Убеждал я: поймите, уразумейте,

Расскажите знакомым, шепните соседу,

Но, друзья, торопитесь, – я скоро уеду!

Я уеду туда, где горят изумруды,

Где лежат под землей драгоценные руды,

Где шары янтаря тяжелеют у моря.

Собирайтесь со мною туда, в Лукоморье!

О! Нигде не найдете вы края чудесней!

И являлись тогда, возбужденные песней,

Люди. Разные люди. Я видел их много.

Чередой появлялись они у порога.

Помню – некий строитель допрашивал строго:

– Где чертог? Каковы очертанья чертога? —

Помню также – истории некий учитель

Все пытал: – Лукоморья кто был покоритель? —

И не мог ему связно ответить тогда я…

Появлялся еще плановик, утверждая,

Что не так велики уж ресурсы Луккрая,

Чтобы петь о них песни, на флейте играя.

И в крылатке влетал еще старец хохлатый,

Непосредственно связанный с Книжной палатой:

– Лукоморье! Изволите звать в Лукоморье?

Лукоморье отыщете только в фольклоре! —

А бездельник в своей полосатой пижамке

Хохотал: – Вы воздушные строите замки! —

И соседи, никак не участвуя в споре,

За стеной толковали:

– А?

– Что?

– Лукоморье?

– Мукомолье?

– Какое еще Мухоморье?

– Да о чем вы толкуете? Что за исторья?

– Рукомойня? В исправности.

– На пол не лейте!

– Погодите – в соседях играют на флейте!

Флейта, флейта!

Охотно я брал тебя в руки.

Дети, севши у ног моих, делали луки,

Но, нахмурившись, их отбирали мамаши:

– Ваши сказки, а дети-то все-таки наши!

Вот сначала своих воспитать вы сумейте,

А потом в Лукоморье зовите на флейте! —

Флейту прятал в карман.

Почему ж до сих пор я

Не уехал с экспрессом туда, в Лукоморье?

Ведь давным бы давно уж добрался до гор я,

Уж давно на широкий бы вышел простор я.

Объясните знакомым, шепните соседу,

Успокойте, утешьте, – я скоро уеду!

Я уеду, и гнев стариков прекратится,

Злая мать на ребенка не станет сердиться.

Смолкнут толки соседей, забулькает ванна,

Распрямятся со звоном пружины дивана.

Но сознайтесь! Недаром я звал вас, недаром!

Пробил час – по проспектам, садам и бульварам

Все пошли вы за мною, пошли вы за мною,

За моею спиной, за моею спиною.

Все вы тут! Все вы тут! Даже старец крылатый,

И бездельник в пижаме своей полосатой,