Контракт стервы - Елена Дженкинз

— Остановись ты!

К ночи занялся мороз, и у Фрэнки болели легкие от бега, а дыхание срывалось, обдавая паром. Она догнала Борю только у его машины и нырнула внутрь, на пассажирское сиденье. Раз уж спас ее от неповторимого момента близости с мужчиной, то пускай везет домой!

— И не подумаю. Добирайся на крыльях любви, которая тебе мозги отшибла.

Но вытолкнуть Фрэнки из салона Боря не смог. Дрогнула рука.

— Что с тобой вообще происходит, Франциско? Ты странная в последние дни. У тебя что-то случилось?

Фрэнки поникла. Как же хотелось рассказать правду, попросить помощи, но она не собиралась сдаваться или перекладывать ответственность на чужие плечи.

— У меня сессия скоро, нервы, — соврала она.

— Нет, здесь что-то другое, я же вижу. Это из-за Езерского? Ты влюбилась?

— Что-о?! Не хватало еще! — сказала она на самой высокой ноте своего голоса, а сама ужаснулась: неужто влюбилась?! Кошмар, конец света! Да не-ет, не может быть, глупости! Это обычное сексуальное влечение. Любить такого подонка, как Егерь — это преступление против человечества. Пф-ф! «Тьфу-тьфу-тьфу» три раза и постучать о дерево!

— Хм… ясно. Влюбилась. Так у вас с ним тайный роман что ли?

Вранье в контракте стервы приветствуется, особенно близким друзьям, поэтому Фрэнки брякнула:

— Да. Он по делу взбесился. У нас действительно было свидание. Не говори никому, иначе убью, понял?

— Сразу признаться не могла? Сохранила бы мне лицо… Ну и тяжелая у него рука. — Боря выехал на дорогу и свернул на запад, в «Тару». К этому времени он остыл и объяснил: — Когда я увидел, что Езерский увел тебя, то пошел следом. Услышал крики. В каком он остановился номере, я не знал, естественно. Пришлось звать охрану и поднимать на уши менеджеров. Они отказывались пойти мне навстречу, но фамилия Денных тоже не последняя в столице, так что… в общем, я сказал, что позвоню в полицию и спровоцирую скандал.

Хотелось от души поблагодарить друга, но Фрэнки промолчала. У нее до сих пор холодело внутри от взгляда Максима, которым он проводил ее. Он ненавидел ее, считал хитрой беспринципной тварью… А ей всего лишь хотелось побыть с ним наедине, почувствовать его руки на себе. Глупо получилось. И как теперь следовать контракту, показаться Максиму на глаза? Он выпотрошит ее завтра… и будет прав.

— Ты так и не извинилась, кстати, поэтому я с тобой все еще не общаюсь, — сказал на прощание Боря, высадив Фрэнки у ворот «Тары».

Она улыбнулась и устало протянула:

— Ну и пошел ты, в таком случае.

— Пошла и ты, — ответил друг с понимающей ухмылкой и завел двигатель.

Фрэнки поднялась к себе и, раздевшись догола, отправилась в душ. Она засыпала на ходу, и снова не нашлось минуты, чтобы поговорить с братом. Нет, так нельзя. Надев теплую пижаму, Фрэнки поплелась в комнату Роберта, но… там оказалось пусто. Брат не ночует дома?! Это что-то новенькое. Кажется, не только у нее появились секреты.

«Ты где?» — написала сообщение.

Ответа не было минут пять, а потом пиликнуло:

«На репетиции».

Ого! Врать уже начал. Может, и он контракт стервоза подписал?

«Утром встретимся в столовой».

Ответа не пришло. Ну и ладно, Роберт смысл послания понял. Не явится в столовую на завтрак, придется разбудить.

Фрэнки сладко потянулась и вернулась в комнату, где и плюхнулась на кровать со вздохом облегчения. Трудный был день… Фрэнки надеялась, что ей приснится Максим, и она сможет попросить у него прощения. Хотя бы во сне.

«Наивная ты, Фрэнки. Он о тебе уже забыл. Да и нашла, из-за кого расстраиваться! Из-за живодера Езерского».

Кто бы еще два дня назад сказал, что ей будет стыдно перед бабником, которого разочаровала, то не поверила бы.

«Да, но ведь то, что он Егерь без морали, не дает мне права поступать точно так же, хоть и под принуждением… Но я знаю, что не врала ему сегодня, когда целовала. И знаю, что он не врал тоже…»

Максим, увы, не приснился. Даже во сне он, видимо, не собирался ее прощать.

Четверг, 3 декабря. Задание: Прогулять университет. Не общаться с друзьями, если те будут звонить или подходить поздороваться (список имен прилагается). На работе по-прежнему всем отказывать в грантах в грубой форме. Накраситься вызывающе и устроить пикет у ворот «Дола» во время обеда, когда управленцы будут рассредоточены. Сказать полицейскому, что он мудак. Купить Иосифу Столетову новые часы (а его матери — новую китайскую вазу).

* * *

— Сынок, ты сутулишься.

Максим хмуро посмотрел на Екатерину Езерскую и вскинул бровь.

— Серьезно? Мне двадцать шесть лет.

— Для кривой спины возраста нет.

Он промолчал. Мать — перфекционистка. Заколебала за жизнь. Но Максим давно не обращал внимания на замечания, все-таки взрослый человек. Она не могла вывести его из себя, как в детстве. Но Максим искренне любил мать и убил бы любого, кто ее обидит. Например, отчима, который изменяет ей. Доказательств нет, но Егерь — да-да — нюхом чуял. Конечно, мама делает вид, что все прекрасно и картинка идеального быта не нарушена.

Мать собрала экстренный семейный обед, чтобы обсудить скандал, случившийся накануне. Как всегда, не могла спокойно принять новое пятно на репутацию.

За столом родового гнезда Езерских, помимо Максима, сидели шесть человек — акционеры «Дола». Семья, в которой люди оставались незнакомцами даже спустя целую жизнь. Иногда Максим подозревал, что некоторые из них способны тайно продать свои акции, чтобы подзаработать, но пока что члены Совета стабильно раз в месяц получали выплаты и значились владельцами, обладали правом подписи. Максим проверил на всякий случай.

Отчим, как всегда, пил дорогое вино, потягивая мелкими глотками. Наверное, думал, что так кажется аристократом, а не обычным алкоголиком. Он вечно ходил в костюме-тройке, с шейным платком, и говорил тихо, мягко, как будто боялся напугать ребенка. И бухал по-черному, когда наступали выходные.

За столом также сидели два брата матери и одна сестра. Остальные держатели акций. У каждого из них были свои семьи, счастливые и не очень. Дядья не работали в компании, потому что давно почивший дед Максима когда-то оскорбил их в лучших чувствах, сделав наследницей дочку Екатерину. Мамины братья даже палец о палец не ударили с тех пор, равнодушно глядя на проблемы «Дола», а зачастую даже не вникая. Зато выплаты требовали день-в-день.

Мать умоляла Максима не поднимать вопрос о возможном банкротстве на ежемесячном собрании Совета и не говорить о проблемах вообще. Она не могла смириться, что была плохим руководителем и пустила компанию под откос. Ее братья были довольно скользкие типы. Один, Роман, — неуравновешенный мужик, заядлый охотник, который большую часть года проводил, отстреливая дичь, а второй, Анатолий, — хронический меланхолик, не умеющий сложить два плюс два.