Миражи - Оксана Хващевская

дед не стал, как я и говорила, не любят у нас разговоров об имении. Не любят не только дома, но и в деревне, особенно старшее поколение.

— На самом деле твой дедушка, сам того не подозревая, пролил свет на кое-какие моменты, — признался парень.

— Правда? А на какие? — удивленно вскинула брови девушка.

— Потом скажу! — с улыбкой пообещал Старовойтов.

— Ладно! — пожала плечами Юля.

— Я, между прочим, беспокоился! — сменил тему парень. — Тебе влетело, что дома не ночевала?

— Ну…

— Теперь тебя не пускают?

— Нет, просто то, что я не пришла ночевать, родным не понравилось. Наверное, они решили, что я спуталась с Кириллом. И были просто шокированы моим поведением! Ты же понимаешь, что я имею в виду!

— Да, понимаю, но ты ведь уже совершеннолетняя!

— Я раньше никогда себе такого не позволяла. И мне было стыдно. Знаю-знаю, — тут же продолжила она, видя приподнятые брови Ариана и непонимание в его глазах. — Помню про «однажды», помню, обо всем, что ты мне говорил, с тобой все это кажется легко, а когда я снова оказываюсь в привычной, знакомой обстановке, среди людей, которых знаю с детства…

— Чтобы выбраться из привычной скорлупы, тебе понадобится время, только не затягивай с этим, потому что однажды…

— Обыденность засосет меня, а я так и не сделаю шаг, чтобы что-то изменить.

— Вот именно, а пока моя маленькая, мудрая подружка, запиши мой номер, чтобы больше мы не смогли разминуться или потеряться! — попросил он.

Юлька вытащила из кармана телефон и вбила номер, потом набрала его, чтобы продублировать свой Старовойтову, закончив с этим, махнула рукой парню, приглашая следовать за собой.

— Я бабушке на огороде помогаю тыкву сажать, подождешь меня? Мы скоро закончим, немножко осталось.

— Я могу помочь, — предложил он.

— Знаешь, мне почему-то кажется, нет, я уверенна, ты никогда раньше этого делал, — засомневалась Шарапова.

— Не делал, но я быстро учусь. Веди меня на огород, только пса попридержи, я ему явно не приглянулся!

— Ну ладно, пошли, сам напросился.

Они недолго пробыли на огороде, но за эти полчаса, глядя на сосредоточенное выражение лица, с которым парень помогал им, Юля пыталась скрыть улыбку. Когда с огородом было покончено, девушка пригласила Ариана пообедать у них, а после, переодевшись и отпросившись у бабушки с дедом, они покинули дом, чтобы отправиться в Сиренево.

— Юль, скажи, пожалуйста, зачем вам столько тыквы? Неужели употребляете ее в таком количестве? Или у вас бизнес? — спросил парень, когда они вышли за калитку и отправились по дороге к реке.

А девушка, не сдержавшись, весело и заразительно рассмеялась, вспомнив выражение его лица на огороде. Ее задорный смех привлек внимание парней, что курили у соседского дома, заставив их обернуться. Среди них был Кирилл Семченко, у которого округлились глаза при виде парочки. А Юлька, перехватив его удивленный взгляд, вздернула подбородок и демонстративно взяла Ариана за руку.

— Весь наш бизнес — это хозяйство, с которым бабушка и дед не желают расставаться! — пояснила Шарапова, когда они миновали компанию ребят и Кирилл, глазеющий на них, остался позади. Правда, руку его так и не выпустила, а он и не возражал.

— И ты тоже во всем этом участвуешь?

— Ты же видел! Я помогаю!

Парень усмехнулся и покачал головой.

— Мне это сложно понять, если только вам все это не доставляет удовольствие! В ответ Юлька снова засмеялась. Удовольствие? Может это и так, хотя она над этим никогда не задумывалась, просто исполняла привычные дела по дому, на огороде, помогая родным, как делали их все, кто жил в деревне.

Они неторопливо покинули деревню, миновали плотину и по молчаливому согласию не стали заходить в дом, хотя Юлька по-прежнему мечтала об экскурсии. Вышли через ворота на хозяйственном дворе и побрели сквозь заросший парк по тропинке, подошли к ржавым, настежь распахнутым воротам, за которыми простирались поля с озимыми. Невдалеке тек ручей, через который был перекинут мостик, хлипкий и ненадежный, построенный во время последней реконструкции, о котором девушка даже не подозревала, впрочем, как и многие в Сиреневой Слободе. Но Ариан не повел ее к ручью, они отправились по дороге, что петляла у кромки березовой рощи, и скоро сквозь серебристые стволы деревьев девушка смогла разглядеть потемневшие от времени, поросшие лишайником, засыпанные прошлогодней листвой каменные кресты, те самые, под которыми были похоронены последние из рода Четвертинских.

— Это и есть старое кладбище? — спросила девушка, когда они переступили через поваленную, ржавую ограду и оказались на территории, где только эти два креста и уцелели, от остальных надгробий остались лишь гранитные глыбы и покореженные, съеденные ржавчиной прутья.

Юлька подошла к одному из них и провела ладонью по шершавой поверхности, счищая мусор… «Вера Александровна Четвертинская. Тысяча девятьсот десятый — тысяча девятьсот двадцать четвертый» было выгравировано на одном из них.

— Ей было всего четырнадцать лет… — растерянно пробормотала она. — Так страшно. Они лежат здесь, оторванные от своей семьи, и за столько лет никто даже цветочка не положил на их могилу. Знали ли они покой?

— Его не знали живые, Юль. Неизвестно, кто из них был более несчастлив. Вера и ее мать остались в родной усадьбе, Николай пропал без вести в Великую Отечественную, место его захоронения неизвестно. Александр похоронен на старом кладбище у Карловых Вар, там лежит и дядя Сережа, Анастасия Александровна задействовала все свои связи, но перевезла сына в Чехословакию, там же похоронили и ее саму!

— А разве Сергей Четвертинский не был женат? Сколько ему было, когда он приехал сюда?

— Лет тридцать пять, а то и больше! Он старше моего отца, но их дружбе это не мешало! Четвертинский, конечно, был женат. Фрау Герда — дочь австрийского политического деятеля, но детей у них не было. Она вращалась в политических и дипломатических кругах, умная, красивая, образованная. Они приятельствовали с моей мамой, которая только вышла замуж за отца, но подругами все же не стали. Когда дядя Сережа погиб, она вернулась в Австрию, и вряд ли хоть раз навестила Анастасию Александровну!

— Мне кажется, ты восхищался Четвертинской?

— Ты права, а еще я очень любил ее и был с ней близок! Она стала мне другом! — ответил парень и присел у соседнего креста, осторожно убрал с плиты мусор и слой листвы. — Ей многое пришлось пережить, через многое пройти и не сломаться, а главное, не утратить лучших человеческих качеств.

— Расскажи мне о ней, — попросила Юлька, чуть отодвигаясь от креста и усаживаясь на поваленную березу.

— Думаешь, место, подходящее?

— Пусть и они послушают, — только и сказала она, кивнув в сторону