Зимняя сказка для одинокого мужчины - Мануэлла

маску, лицо жены. Сидя напротив меня, уже в одном платье (долбаные галюны еще и раздеваются соответственно ситуации?!), она смеялась все громче, будто бы подначивая меня выдать свое безумие окружающим, закричав в ответ на ее кривлянья " хватит!". Вдруг черты ее лица стали расползаться, трескаясь как полотно старой картины. Под ними проступали очертания черной, похожей на волчью, морды. С кривыми острыми зубами, глазами, горящими красным злым огнем. Словно гиена скалилась она, впиваясь горящим взглядом в мое лицо.

"Хочешь всё вернуть?" мерзкий вкрадчивый голос, принадлежащий жуткому существу напротив, зазвучал у меня в голове — " хочешь здоровую дочь, живую жену?". Прищурившись, оно задышало так часто, как дышат только животные, замерев в ожидании.

Оно что же, ждет ответа? Ждет, когда я заору во всю глотку " да"?!

Аромат роз стал усиливаться, и чудище (или мне показалось) недовольно скривилось.

" Подумай, пока есть время"- словно дымка, оно за пару мгновений растаяло в воздухе, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

Вечер прошел спокойно, хоть я и дергался как надувная ростовая кукла на ветру — было страшновато вдруг обернуться и увидеть вновь мерзкую гримасу призрака жены. Впрочем, и все происходящее выглядело не менее пугающим- что происходит? Я — психопат?

Досмотрев очередной мультик с дочкой, отвел ее чистить зубы (и она их почистила без единого каприза! Сама! Да что происходит, вашу мать!?), а затем прочел ей сказку, уложив в кровать.

Уже у выхода из комнаты встретил Ольгу:

— Хорошо, что ты вернулся, она так ждала.

У меня не осталось сил выяснять, откуда вернулся, как долго ждала. поэтому я лишь кивнул Ольге, пожелав спокойной ночи, и направился в свою комнату. Если она ещё там, где я помню.

Мне снилась Эля. Я вновь бежал за ней, но не мог догнать. Казалось, она сама опечалена этим не меньше, чем я. Ее грустный голос зазвучал в голове " не отпускай меня", " иди за мной".

— Эля, я иду! — выкрикнул я, проснувшись от звука собственного голоса. В комнате было темно, часы на стене размеренно тикали.

Новая жизнь

— Вот тут у нас наброски, в этой папке, а здесь- эскизы клиентов или пожелания к виду, тематика- объяснял мне Эмиль, водя длинным пальцем по экрану ноутбука.

Я кивала, заинтересованно вглядываясь в пока незнакомые мне сочетания редких цветов и растений. Казалось, их сотни, тысячи. Невероятные, красивые и не очень, пугающе жутковатые и яркие, сочные, жизнеутверждающие.

— Ты же не обиделась на меня? — в который раз спросил меня Эмиль, окидывая цепким взглядом..

— Нет, все хорошо — кивнула я в ответ. Как оказалось, Эмиль узнал обо мне все, прежде чем сделать предложение о работе. Мне такое самоуправство в некотором роде даже польстило- все же, не настолько ценный я сотрудник. Вернее, вообще никакой. В ее огромном офисе, куда мы приехали после пар, стоял отчётливый аромат роз. Вроде, " банальная банальность" для дорогих салонов с претензией на эксклюзивность. Простые, приевшиеся всем розы? Но яркая отделка стен блестящими разноцветными камнями, отражавшихся всеми гранями в зеркальном потолке, тут же заставляла извиниться за плохие мысли. Казалось, что ты попал в волшебную сказку. Офис, занимавший три этажа современого бизнес-центра, казался поистине его сердцем- драгоценным камнем, спрятанном в самой глубине многоэтажной бетонной коробки. Вычурные резные столы из гранёного стекла разных оттенков, стулья в тон им- полностью прозрачные, украшенные на спинках эмблемой компании- на такой и сесть страшно, а вдруг не выдержит?

Как ни странно, но сотрудников оказалось немного. Я насчитала человек десять. Заметив мой заинтересованный взгляд, Эмиль улыбнулся:

— Большинство в разъездах, получают зарубежный опыт, делятся ("в разумных пределах, конечно же"- с хитрой улыбкой уточнил он) нашими наработками.

Проходя по кабинетам, Эмиль знакомил меня с будущими коллегами, показывал невероятной красоты эскизы и композиции — от миниатюрных украшений у столовых приборов или в центре стола до огромных цветочных композиций, ростом больше человека.

"Эля, я найду тебя"

— Простите, что вы сказали? — обратилась я к молодому человеку, которого Эмиль представил как Алана.

Высокий, темноволосый Алан, парень с приятной улыбкой и умением расположить к себе любого, лишь непонимающе развел руками — " Ничего, я молчал". Он посмотрел на меня словно на идиотку, но ничего не сказал, вернувшись к работе.

Мне стало так неловко — сейчас еще подумают, что уже в первый рабочий день я витаю в облаках, выныривая из них, только чтобы переспросить. Но сегодня, как назло, все валилось из рук с самого утра- то дышавший на ладан электрический чайник сгорел, потянув за собой на тот свет и часть кухонной проводки, не менее старой, чем сам он. То автобус уехал раньше, обдав меня грязью из-под колес, а апофеозом было то, что в торговом центре, куда я забежала купить новые брюки- в грязных было невозможно идти на работу, мне отчетливо чувствовалось присутствие Димы. Да, можете смело считать меня сумасшедшей. Свихнувшейся от глубоко загнанных мыслей о нем, что сегодня взяли бразды правления в свои руки, вырвавшись наружу вот таким бредом. Я чувствовала то сладковатый запах роз, то его терпкий мужской аромат, запечатлившийся с той памятной ночи. Но когда я стала слышать его голос — вот тут действительно мурашки пошли по телу, со мной точно что-то не так. Как говорят в таких случаях в зарубежном кино " тебе нужно ходить к психологу", в моем случае все сокращается до банального " тебе нужно ходить"- это все, что я могу себе позволить без денег. " Ноги в руки", как говорится- и пошла, до родных пенатов доползешь такой уставшей, что сил на самобичевание не останется вовсе. Пожалуй, начну с сегодняшнего дня- выйду раньше на несколько остановок и пройдусь пешком. Кому-то наша деревня кажется опасной глушью, где и фонарных столбов — то пара всего- темно, страшно. А мы, выросшие там, знавшие дорогу как пять пальцев, хоть ночью и с закрытыми глазами могли спокойно пройтись до дома, ни разу не угодив ни в колдобину, ни в переплёт.

— Смотри, вот тебе девочки сейчас покажут, как будут оформлять выставку одного именитого художника, он назвал