Главная партия для третьей скрипки - Анна и Сергей Литвиновы

Арине комнатка, наоборот, показалась уютной и милой. Она села на нижнюю койку. Посмотрела на Тимура. Глупо улыбнулась:

— Я вижу только единственный недостаток. Не хватает двухспальной кровати.

— И шампанского на завтрак, — он вздохнул, закрыл лицо руками, добавил потерянно: — А я-то, дурак, мечтал. Что в двадцать пять — уже будет только бизнес-класс, «Мариотт», повар, массажист, свита.

— Ты… ты, что ли, какой-то теннисной звездой был? — с восхищением взглянула на него Арина.

— Не был я никакой звездой, — посуровел Тимур. — Не стал. Не смог. Хотя всю жизнь на это положил. А мать — все деньги свои. Квартиры наши куда девались? Продавали, чтобы мои тренировки оплачивать, по турнирам ездить. И вот результат. Куча побед по юниорам. А по взрослым — единственный титул — чемпион Рязанской области. И то потому, что сильные не приехали. Вот мой потолок. Лучше уж в тренеры.

Арина женским чутьем (проснулось в ней, наконец!) догадывалась: любая другая на ее месте просто прижалась бы сейчас к нему крепко-крепко и начала целовать. Но ей было очень страшно. Вдруг сейчас скажет: «Отстань. Не до тебя»?

И она, чтобы отвлечь Тима от грустных мыслей, предложила:

— Пойдем посмотрим кухню? Ну, и еще что тут есть?

— Иди, — сказал с видимым облегчением. — Я здесь посижу.

И, прямо в ботинках, плюхнулся на кровать.

Арина быстренько исследовала этаж. Туалетов целых три, и даже не очень грязные. Душевая тоже приличная, только холодная: окно изрисовано морозом. На кухне — семь штук электрических плит. Несколько рабочих столов. За одним ревела над луком тетка лет сорока. Мимолетно взглянула на Арину, вяло спросила:

— Ты в академию?

— Ну, вроде да, — смутилась Арина.

— Тренерша?

— Н-нет.

— А кем будешь?

— Не знаю пока.

Арина решила перехватить инициативу:

— А вы кто?

— Наталья Максимовна. Повариха, — представилась женщина. — В буфете работаю.

— А я Арина. Скажите, Наталья Максимовна, тут магазины есть поблизости?

— Щаз. Все из Питера тащим, — буркнула женщина. — На горбу своем, если машины нет.

— Зато можно грибы собирать, — ляпнула Арина.

— Времени у нас нет — по лесу шляться, — повариха продолжила с ожесточением кромсать лук.

Арина вернулась в комнату.

Увидела у Тима в руках коньячную фляжку.

— Быстро ты вернулась, — проворчал он.

Но прятать флягу не стал. Сделал щедрый глоток. Предложил:

— Хочешь?

— Да нет. В поезде пиво ведь пили, — пробормотала она.

— Что твое пиво в такую погоду, — Тим зябко повел плечами. — Подумать только: включать обогреватель — дороже, чем пить коньяк.

Ну вот. Завтра пойдет на работу, а от него будет перегаром пахнуть.

— Надо тебе кофейных зерен купить, — заботливо произнесла Арина. — Мама говорила: самое надежное средство. Никакой «антиполицай» не сравнится.

— Я от тебя умираю.

После выпитого Тим подобрел, разрумянился. Сам посадил ее к себе на колени, прижал, властно помял грудь. Арина постаралась поудобней устроить больную левую руку. Хорошо, хоть перелома у нее не оказалось (успела перед отъездом заскочить в травмпункт). А Тим — тот даже не поинтересовался, как она себя чувствует. Но девушка совсем не обиделась. Все справедливо. Богам никогда нет дела до проблем простых смертных.

* * *

Сотрудников в академию возил служебный автобус. В восемь утра туда, в девять вечера обратно, других вариантов не имелось. Тим ворчал:

— А если у меня тренировки — в двенадцать, в три и в пять? Все остальное время что делать?

Арина робко спросила:

— Может, надо было в Питер на машине поехать?

Тим фыркнул:

— Ага. Доехали бы. До первого гибэдэдэшника.

— Почему? — не поняла она.

— Морду мне всю снесла и еще спрашивает, — раздраженно отозвался Тимур.

Арина постаралась беззаботно улыбнуться:

— Я снесла? Не может такого быть. Мне хоть бы что, а машина разбита?

— У вас, теток, по девять жизней. А у авто — только одна.

Она решилась наконец спросить напрямую:

— Тим, а ты меня с собой взял только для того, чтобы я в полицию не пошла?

Тим взглянул испытующе. Уверенно проговорил:

— А ты бы и так не пошла.

— Зачем тогда?

— Тебе правду?

Она внутренне обмерла, кивнула.

— Ладно. Сама попросила. Я люблю мясо, салаты — поесть, короче, нормально. Всякую бабскую муть: убирать, стирать, гладить — терпеть ненавижу. Значит, нужна женская рука. А кто б еще со мной поехал в этот барак?

Арина в кои-то веки не растерялась:

— Любая приезжая. Всеми когтями бы вцепилась.

— Не скажи. Девчонки в столицы за другим едут. Кому бриллианты нужны, кому институт. А туалет в конце коридора у них самих дома есть. Так что считай, у нас бартер. С меня секс. С тебя домашнее хозяйство. Устраивает?

— Вполне, — улыбнулась она. — Мне в радость тебе готовить и убирать. Только работать я тоже хочу.

— Где?

— Где и ты. В академии. Чтобы не спускать с тебя глаз.

— Слушай, Арина. — Тим поднял бровь. — Еще три дня назад мне казалось — ты тишайшее существо. А сейчас уже руки выкручиваешь.

— Я меняюсь. Под твоим влиянием.

— Я вижу, — протянул он. — И краснеть по любому поводу ты тоже перестала.

«Смешно краснеть после того, что мы с тобой ночами творим».

— Так устроишь меня?

— А кем ты можешь?

— Да кем возьмут. Администратором. Посудомойкой. Да хоть мячи собирать!

Он развеселился:

— Арин, бол-бои — это только на крупных турнирах. А когда тренируешься — за мячами лично кланяешься.

Однако сам Тимур этого не делал.

Арина в первый же день обратила внимание: остальные тренеры подбирают желтые кругляши наравне с детьми. Один Тим, отыграв корзину, усаживается на скамейку с телефоном. Играет, просматривает Фейсбук. И совсем не торопит своих воспитанников. Те тоже не спешат: выстроят на ракетке целую башню, несут аккуратненько, а потом вдруг все уронят, собирают по новой.

Осуждать Тима Арина не смела. Просто боялась: вдруг ему выговор влепят, премии лишат? Но вскоре подслушала: администратор с неприкрытым пиететом расхваливала кому-то в трубку: