Я подарю тебе любовь - Татьяна Алюшина

— Тогда нам хотелось не понравиться, — ответил он. И попросил еще раз, тихо: — Останься…

И шагнул к ней, оказавшись совсем близко, а Лена улыбнулась, не отпуская его взгляда, позабыв напрочь все данные себе наистрожайшие запреты не вступать ни в какие личностные отношения с ним! Какие запреты?!

— Трудно было сказать, да?

— Я не умею словами, Лен…

Она положила ему ладони на грудь и сообщила доверительным тоном:

— Знаешь, Денис Васильевич, говорят, что никогда не поздно начать учиться!

У Дениса перехватило в горле, он положил большую ладонь ей на затылок, притянул к себе и, заглянув сверху вниз, совсем близко в ее золотистые глаза, предупредил:

— Я тебя сейчас поцелую…

Нагнулся и поцеловал.

В первую секунду Лена подумала: «Удивительно», а потом думать перестала, так это оказалось здорово! Денис прижал ее к себе еще сильнее, оторвав от пола, подержал так, поставил, не прерывая поцелуя, развязал пояс и скинул с Лены плащ и только тогда оторвался. Посмотрел близко-близко в глаза, улыбнулся, что-то в них разглядев важное для себя, и повторил поцелуй, умудрившись стянуть с нее свитерок вместе с лифчиком, отпустив ее губы на полсекунды. И Лена заторопилась стаскивать с него футболку, запуталась в ней, он помог, рванул нетерпеливо одним быстрым движением руки и вернулся к ней, прижал. У Лены мурашки побежали по телу, когда она грудью почувствовала его торс.

Но что-то было не так… Что-то не так!

Она поняла что! Как только Денис снял с нее свитер, он перестал держать ее ладонями. До этого и держал, и гладил по спине, она чувствовала их жар, приятный и распаляющий.

И вдруг перестал.

Лена остановилась, отстранилась от него, пытаясь понять, как он ее обнимает. Он прижимал ее к себе, но без участия ладоней.

— Что? — не понял он.

— Обними меня! — потребовала Ленка, уткнувшись в его ключицу лбом.

Он прижал сильнее, но кистей не расцепил и не гладил, как прежде.

— Ты… — попыталась спросить она, не зная как.

— Что? — не понимал Денис.

Лена запрокинула голову, заглянула ему в лицо.

— Ты не любишь прикасаться к телу? — получился корявый вопрос.

Но он понял. Расцепил руки и показал ей свои ладони.

— У меня грубая кожа на руках от работы, я могу сделать тебе больно или неприятно.

Ленка мысленно перекрестилась: «Слава тебе господи!»

Взяла его кисть двумя руками, наклонилась и поцеловала в середину ладони. Денис дернулся, как-то всем телом, пытаясь убрать руку, но она не дала, перевернула и, продолжая удерживать, провела его ладонью по своему плечу, от плеча передвинула на грудь. Он смотрел на их руки, она ему в глаза, медленно перемещая ладонь на вторую грудь.

— Не больно, — шепотом сказала Ленка. — Приятно. Очень.

— Лен… — Денис посмотрел ей в лицо непонятным взглядом.

— Не думай об этом, не держи в голове! Забудь! — потребовала она.

Он резко выдохнул, словно под водой полчаса находился, схватил ее за руку.

— Идем! — взмолился Денис.

И потащил за собой, через коридор, большую гостиную, в спальню. Они задыхались, добираясь, от бурлившей в предчувствии крови в венах, от желания…

Денис осторожно подтолкнул Лену на кровать, встал рядом на одно колено и начал снимать с ее ног ботинки.

— Я сама, — попробовала сопротивляться Лена.

— Нет! — распорядился Денис.

Снял, поднялся и с серьезным видом приступил к расстегиванию юбки. Ленка села и потянула его на себя, Денис не удержался, и они упали вдвоем на кровать. И принялись целоваться, словно что-то наверстывали, безумно, жарко, и Денис умудрился-таки стянуть с нее юбку вместе с колготками и трусами, а Ленка сунулась расстегивать его джинсы…

И в этот момент снова что-то стало не так!

Она не могла ни черта понять, только чувствовала, что переменилось все! Куда делось? Вот только что они держали это нечто искрящееся, дурманящее в руках — и…

Лена старалась вернуть то состояние, целовала Дениса куда дотянется — в ключицу, в ухо, в грудь, в шею — не помогало! Он отвечал, но отстраненно, мимоходом, между действиями. Осторожно отодвинув ее руки, сам снял джинсы, куда-то вдруг делся. Лена его потеряла. Снял носки, обувь, приподняв ее под спину одной рукой, второй откинул одеяло с покрывалом, нырнул в кровать и накрыл их.

И вроде вернулся к ней, и прижал, и поцеловал. Но волшебство исчезло…

Было, мутило разум, зашкаливало температурой, обещало, звало… и исчезло!

— Стоп! — громко потребовала Лена, остановившись сама. — Стоп!

Подкрепив свое требование резким движением рук ладонями вперед.

Денис не перестал ее обнимать, остановился, уткнулся в подушку лбом выше Лениной головы и подумал: «Все! Твою дивизию!»

Когда она попросила его забыть и не думать о руках, он забыл! Вообще все забыл на свете! Благодарно, радостно, и заспешил, уверенный, что сейчас взорвется от желания. Но стоило ей дотронуться до застежки на его джинсах, как он пришел в себя, и выскочил из жарящего ожидания, и вспомнил про ногу.

И как бы она его ни просила, надо все-таки контролировать свои руки, он может ненароком сделать ей больно, забывшись. А ногу надо немедленно прикрыть, нельзя ей показывать!

Меньше всего на свете он хотел бы напугать ее, или сделать больно, или неприятно.

А она звала, звала за собой и вдруг остановилась и приказала: «Стоп!»

Сейчас начнется такая хрень с разговорами, выяснениями, упреками! Он не понимал, что сделал неправильно, что сделал не так, знал наверняка — проходил миллион раз все это с Викторией. Та тоже любила остановиться в разгаре и долго объяснять, что он делает не так, с обязательным пояснением, почему он так делает — как же! — выводами и долгими наставлениями, как надо правильно, после чего ему вообще ничего уже не хотелось!

Денис приготовился выслушать, что Лена собирается донести до его сознания, и не знал, как дальше со всем этим жить!

— Денис, — позвала она его.

«Нажали на педали — поехали!» — тоскливо-безнадежно подумалось ему.

— Что случилось? — спросила Лена.

Он мотнул головой: «Ничего не случилось» — говорить не мог.

— Ты был со мной, весь! Искренне! И вдруг перестал! Ты снова вспомнил про руки? Не надо! Забудь напрочь, прошу тебя! Ты даже не представляешь, как это приятно, когда ты гладишь меня, трогаешь! Я передать тебе не могу!

Он поднял голову, посмотрел на нее сверху потрясенным взглядом — не веря в то, что услышал. Может, неправильно понял?