Германия глазами иммигрантки - Татьяна Владимировна Окоменюк

Так что же подпадает под понятие «домашнее насилие»? Юристы утверждают, что это – повторяющийся с увеличением частоты цикл физического, словесного, духовного и экономического оскорбления с целью контроля, запугивания, внушения чувства страха.

Это ситуации, в которых один человек контролирует или пытается контролировать поведение и чувства другого. Как правило, насилие в семье характеризуется следующими чертами:

– с каждым последующим разом возрастает частота его повторения и степень жестокости;

– оскорбительное поведение чередуется с обещаниями измениться, извинениями, приносимыми обидчиком обещаниями, которые редко исполняются;

– при попытке порвать отношения наблюдается эскалация опасности для жертвы. Поэтому замалчивание семейной проблемы-прямой путь к трагедии.

Если до недавнего времени действия блюстителей порядка были весьма ограничены (максимум, что можно было предпринять- изолировать семью от хулигана на 24 часа), то на сегодняшний день жертвы насилия в короткие сроки могут добиться выселения дебошира из квартиры. До момента вынесения судебного решения насильнику запрещено переступать порог семейного гнезда. А после суда, кроме выселения, ему грозят запреты: на приближение к жертве ближе, чем на 100 метров, на телефонные звонки и пребывание в тех местах, где находится истец. Нарушение решения суда преследуется уголовно.

Что касается пострадавшей стороны, то среди «жертв», порой, встречаются и мазохистки, которым доставляет удовольствие вывести супруга из равновесия, получить по мордасам, а затем играть привычную роль недодушенной Дездемоны, собирая сочувствие в кругу родственников и знакомых или ждать фазы раскаяния, во время которой проштрафившийся удовлетворит все их просьбы и пожелания. Как тут не вспомнить цитату драматурга Марии Арбатовой: «Если четвертый муж бьет вас по морде, то дело не в муже, а в морде». Но это уже, как говорится, нюансы. Так или иначе, а, заяви супруга в полицию, закон будет на ее стороне. Это касается не только гражданок Германии, но и иностранных супруг немецких граждан. Если будет доказано физическое или моральное насилие немецкого мужа по отношению к своей супруге, согласно закону, депортация ей не угрожает. А, если в семейных отношениях имели место попытка убийства, избиение или алкоголизм, брак может быть расторгнут немедленно. Более того, после развода или во время раздельного проживания супруг обязан будет содержать свою бывшую жену, независимо от того, что там у них написано в брачном контракте.

Многие сказки заканчиваются словами: «И жили они долго и счастливо и умерли в один день». В реальной жизни каждый третий брак в Германии заканчивается разводом. Хорошо, если просто разводом, а ведь, порой, случается, что и инвалидностью. «Ой, да он когда трезвый – золотой человек, – говорит переселенка из Казахстана Мария Р., с которой я познакомилась в одном из „Женских домов“ Ольденбурга, – и напивается не очень часто. Но уж когда нажрется – все, надо бежать из дому. Иначе замесит и меня, и сына. И развелась бы с ним давно, но на трезвую голову он – не мужик, а экспонат с выставки».

В одном романе был описан забавный эксперимент. Группу товарищей заставили выпить энное количество воды, заперли их в комнате и сказали: «Вы не выйдете отсюда, пока… не наделаете в штаны». И вдруг оказалось, что это бесхитростное действие совершенно невозможно. Люди крючились, мучились, но терпели, ибо младенческих лет им в голову вбито: ходить под себя нельзя. Даже конченый алкоголик, желая облегчиться, вытаскивает свое хозяйство из ширинки. И если он по пьяни бьет домашних, то дело здесь вовсе не в количестве выпитой водки, а в том, что у личности не существует психологического табу на насилие. Так что надеяться на все реже случающиеся островки просветления я бы не советовала. Для начала надо исчезнуть с поля зрения алкоголика-дебошира. Не к маме, не к подружке, а в приют для женщин (Frauenhaus). Таких убежищ от насилия в Германии более четырехсот. Ежегодно здесь находят пристанище почти 5 тысяч представительниц слабого пола. Сюда может обратиться любая женщина, подвергающаяся дома физическому или психическому насилию со стороны мужа и не чувствующая себя там в безопасности. Немалую долю жительниц приютов составляют иностранки. «Нередко мужское насилие происходит вообще без применения физической силы, – говорит психолог ольденбургского Frauenhaus (а) Мартина Любке. – Муж устанавливает в доме свои порядки, резко ограничивает жену в правах, не дает денег неработающей супруге, предъявляет необоснованные претензии. В общем, прессует морально, шантажируя финансами, депортацией на родину или еще чем-то. При этом он запрещает супруге рассказывать кому-либо о ее страданиях и унижениях: во-первых, потому, что с его точки зрения, такое отношение к жене совершенно справедливо, а во-вторых, из бессознательного опасения, что на его силу может найтись другая сила».

Особая тема – насилие над детьми. С избиением детей, как это ни кощунственно звучит, все несколько проще – родители, у которых не хватает интеллекта найти для дитяти нужные слова, а также нет умения сдерживать свои эмоции, пользуются физическим наказанием. Но гораздо страшнее насилие моральное, проходящее под лозунгом «Мой ребенок – моя вещь». Часто за вывеской «строгого воспитания» скрывается обыкновенный садизм. И психологические корни его все те же – отсутствие личного счастья, собственного человеческого достоинства, социальной значимости. Вот такие родители и отыгрываются на детях. Унижая отпрысков, они сами становятся как бы выше и сильнее! В этом же ряду – желание постоянно контролировать ребенка, ограничивать его права и возможности.

Причем, если родители «из добрых побуждений» чрезмерно опекают и балуют свое дитя – это тоже своего рода насилие: таким образом они внушают дитятку, что оно без сильных родителей – полное ничтожество, и без их участия и помощи просто с голоду помрет. В итоге, они искусственно привязывают ребенка к себе, вынуждая всю жизнь держаться за родительскую властную руку. Если не получается, применяют физическую силу.

Криминологический институт Земли Нижняя Саксония провел исследования, опросив 1992 человека в возрасте от 16 до 59 лет на предмет применения к ним в детстве телесных наказаний. Выяснилось, что 74,9% подвергались таковым со стороны родителей, а 10,6% сообщили о жестоких истязаниях. Опрос сегодняшних подростков удручает еще больше: 81,5% пожаловались на телесные наказания, 43,5 – на крепкие затрещины, 30,6% – на традиционные порки за совершенные проступки.

То, что многие выходцы из постсоветского пространства практиковали на родине как средство воспитания, здесь, в Германии, считается преступлением. В 2000 году Бундестаг внес изменения в §1631 Гражданского кодекса ФРГ, который теперь выглядит следующим образом: «Дети должны быть воспитаны без применения насилия. Телесные повреждения, душевные травмы и другие недостойные и унижающие человеческое достоинство меры воспитания недопустимы». В частности, родители не имеют права наказывать ребенка, запирая его в помещении или связывая. Более того, было решено привлекать родителей к ответственности за пощечину, данную сгоряча любимому отпрыску. Да-да, для нас с вами это кажется более, чем странным. Мало кто из нас не получал родительской оплеухи и не отвешивал подобной своим наследникам, которым и в голову не пришло бы кому-то на это пожаловаться. Как говорится, дело житейское. А в Германии все совсем по-другому. Один мой добрый знакомый, кстати, потрясающе заботливый отец, поделился со мной своей проблемой. Оказывается, в класс к его младшему сыну пришла какая-то комиссия и задала детям вопрос: «Кого из вас дома бьют родители?» и 13-летний Пауль, почесав репу, вспомнил, что получил от отца подзатыльник в позапрошлую субботу. Поднял руку и сделал cоответствующее заявление. И ведь мальчик совсем не злой, и отца любит, но он – дитя, родившееся уже здесь, в Германии: ни ушлости, ни хитрости, ни предусмотрительности – одна наивность. Что было дальше? Тихий ужас. Комиссия из Jugendamt (а), Kinderschutz (а), Beratungsstelle Gewalt in Familien бросились защищать «жертву садизма» и готовить материалы в суд, требуя лишить отца-изувера родительских прав. Ни показания соседей, ни слезы матери мальчика, ни отрицание побоев старшим сыном, не помогли. Семье истрепали все имеющиеся в наличии нервы, дали отцу испытательный срок, толпы чиновников регулярно являются к ним домой с проверками и беседуют с «пострадавшим». Отец с матерью стараются с сынком общаться поменьше из страха прибить в сердцах новоявленного Павлушу Морозова. Братец старший тоже шарахается от Пауля, как от чумного, вдруг он и его в тюрьму сдаст. А тот, бедолага, и сам не рад, что