Мертвый рай - Руслан Мельников

Внешне ничего не изменилось. Почти. Но этого «почти» цепкому взгляду Черенкова хватило, чтобы понять: экипаж вертушки — в шоке. Неожиданное поощрение за сомнительный успех на стрельбах по одиночной мишени окончательно добило вертолетчиков.

— Кстати, как здоровье вашего малыша, Владимир Евгеньевич? — заботливо проворковал мэр.

— Спасибо, все хорошо. — В голосе майора чуть прибавилось хрипотцы. Так, самую малость.

— Мальчик уже освоился в новой квартире?

— Так точно.

— Кажется, ваши окна выходят как раз на Северную границу Периметра.

— Так точно.

— Значит, сын мог слышал и даже видеть, как отец расправляется с подонком. Прекрасный воспитательный момент.

Лицо майора по-прежнему не выражало ничего. Вот только дрогнувшие желваки, вот только сморгнувшие ресницы…

Намек мэра понят правильно. Семьи милвзводовцев селили под укреплениями Периметра не случайно. Солдаты и офицеры всегда должны помнить, что в случае падения оборонительной линии первыми пострадают их близкие. И чем ответственнее пост занимал сотрудник милвзвода, тем ближе к опасной границе располагалось его жилье. Окна служебных квартир пилотов воздушной разведки и поддержки буквально упирались в стены Периметра.

— Можете идти, — улыбнулся мэр.

Молодой и, по-видимому, холостой еще капитан отдал честь и вышел сразу. Майор замешкался.

— В чем дело? — Мэр удивился. Он, как и посол, был неплохим актером. Когда очень надо.

— Я рискую получить дисквалификацию и запрет на дальнейшие полеты, но мне нужно кое-что сообщить… — негромко произнес майор Рыжков.

Ну наконец-то! Говори, дружок, а уж то, чем ты рискуешь, сейчас никого не волнует. Виктор Викторович кивнул ободряюще и дружелюбно:

— Пожалуйста, Владимир Евгеньевич, я вас слушаю. Хотя нет, подождите.

Он склонился над коммутатором:

— Ирочка, коньяк и две рюмки. Капитану скажите, пусть не ждет своего командира. Отправьте его отдыхать. Да, и развлеките Павла Алексеевича. Я знаю, вы умеете очаровывать мужчин. Мне сейчас никто не должен мешать. Вам понятно?

* * *

— Так при каких обстоятельствах был обнаружен э-э-э… противник? Да вы пейте, пейте, Владимир Евгеньевич, сегодня можно. Под мою ответственность. И еще одну. Считайте, что это приказ.

Отступать майору уже некуда, да и коньяк развязывал пилоту язык. Экипажи «Москита» ведь не пьют. Абсолютно. Это одно из непременных условий службы в воздушной разведке. Так что пьянящий аромат благородного напитка быстро смешивался с дымом сожженных мостов. А доброжелательная улыбка коменданта развеивала гарь. Майор больше не запирался. Майор резал правду-матку. И мрачнел с каждой секундой.

— Мы заметили его сразу. Без приборов ночного видения. Он шел по улице. Посредине. Как будто… Будто прогуливался, что ли. Он не пытался спрятаться или убежать. И он… Он не должен был идти.

— Почему?

Пауза. Но совсем недолгая.

— Его расстреляли на блок-посту. На «восьмерке». Человек не может ходить с такими ранами. А этот… этот шел…

Еще пауза. Более продолжительная. Виктор Черенков не торопил собеседника. Кивал и улыбался. Улыбался и кивал. И не знал, что думать. На мэра-коменданта Ростовска, впрочем, не смотрели. Майор уставился в пустую рюмку.

— Так не должно быть. Я выпустил очередь, чтобы остановить… Я видел, как разнесло голову. И все, что выше пояса…

— И что… что потом? — Мэр улыбался по-прежнему. Он просто забыл стереть улыбку с лица. И не замечал этого. Улыбка была нервной.

— Потом этот парень пошел дальше, — угрюмо сообщил майор, — То, что от него осталось, пошло. Без головы, без всего… Я собственными глазами видел, как по асфальту идут человеческие ноги. А за ними волочатся… Я приказал открыть огонь из гранатомета.

— Думаю, от ног ничего не осталось? — нейтральным голосом заметил мэр.

— Так точно.

Виктор Черенков слышал только шумное дыхание собеседника. Довести до такого состояния милвзводовского летчика не просто. Даже предварительно накачав коньяком.

— Вы считаете, что я спятил, господин комендант, но…

— Успокойтесь, майор. — Вообще-то мэру самому стоило сейчас немалого труда сохранять спокойствие. — Вы не сумасшедший. Иначе не прошли бы экзекуции наших психологов и не сели в кресло пилота.

Самое ужасное, что все так и было. И где-то в глубине души мэр верил рассказу майора Рыжкова. Он просто не мог понять. Не желающий умирать нарушитель комендантского часа, ходячие ноги… Странный, страшный бред! Только пилоты ведь на пустом месте бредить не могут. Не та психика…

Это была всего лишь стандартная отписка.

— К-к-козлы! — Славка первым прочитал краткое сообщение из двух слов. Печатный текст Ткач всегда воспринимал быстрее.

«Продолжайте наблюдение», — отвечал Центр управления на их «срочно-срочно». Как и на все предыдущие запросы! Денис чертыхнулся, набрал дубль-мессагу.

«Нужен вертолет, срочно!»

На этот раз ответ пришел без задержки. Да уж, ответ… Все то же, скопированное со стандартного шаблона «Продолжайте наблюдение».

— Ну уж нет. — Денис потянулся к гарнитуре с наушниками и микрофоном. — Это я хочу услышать своими ушами.

Пальцы уже выстукивали на клавиатуре пароль голосовой связи.

Вообще-то сотрудникам наружного наблюдения настоятельно не рекомендовалось использовать служебную линию автокодированной переписки в качестве обычной телефонии. Начальство опасалось, как бы группировщики не прослушали переговоры. Вряд ли, конечно, тупые орги способны на столь тонкую работу. Тем не менее Денис честно соблюдал прописанные сверху меры предосторожности. До поры до времени. Но сегодня вертолет должен вылететь по вызову следака. Во что бы то ни стало. Кровь из носу, но должен. А если нет, то пусть дежурный офицер центра управления объяснит почему.

Звякнул в наушниках сигнал соединения.

— Центр управления службы наружного…

Дослушивать автоответчик Денис не стал. Заговорил сам. Не представляясь — и так ведь понятно, откуда сигнал.

— В чем дело?! Там полно группировщиков! Все что нужно — это несколько залпов из гранатомета и пара-тройка очередей КПСТ Вы завалите целый клан! И никакого риска. Только благодарность от мэра. И повышение по службе. И…

— Успокойся, малыш. — Голос, прозвучавший в наушниках, принадлежал уставшему пожилому человеку. В голосе слышались сочувствие и заботливые, почти отеческие нотки. Эта-то забота и сбила с толку, заставив замолчать.

— Не дразни гусей. Ты знаешь инструкцию. Отключайся от голосовика и продолжай наблюдение. О твоей выходке я докладывать не стану, а премию за обнаруженную сходку ты получишь.