Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков

ассиметрично, уродливо и неестественно.

— Вот теперь зашибись, — довольно сказал космический червь, а Кощеев почувствовал, как в груди в унисон забились два сердца.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Степан, ты херней не страдай, я говорю — в лес надо валить, пока дороги не перекрыли, — в голосе дрожало волнение.

— Не ссы, мы по-быстрому, — сказал Степан Семёныч, остановив машину у входа в больницу.

Это было просто бинго. Как в лотерею выиграть. У венеролога сидел спортсмен. И врач, и пациент одновременно повернули голову ко входу, когда Кощеев выбил ее с ноги. И у обоих глупо, по-детски вытянулись лица, когда они вгляделись в его изуродованное, разбухшее лицо и голое огромное тело, покрытое розовыми лоснящимися рубцами и неоднородной желто-загорелой кожей. Руки Кощеева, удлинившиеся и увитые змеящимися мышцами, схватили сперва доктора и сорвали с него халат. Когда Степан Семёныч принимал в себя вяло поскуливающего врача, еще больше увеличиваясь в размерах, спортсмен застыл, как кролик перед удавом. А когда жуткое лицо повернулось к нему и потянуло в улыбке губы, обнажая три ряда человеческих зубов, парень запищал, как мышь.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Его загоняли, как дикого зверя. Везде, по всему городу, выли сирены. Дважды его зажимали в переулках, но пули лишь лохматили плоть, не причиняя боли, и Кощеев поглотил два наряда полиции вместе с бронежилетами. Кевларовые пластины остались под кожей, прикрывая сердца, а одежду и чехлы от броников он выблевал под одобрительное урчание червя. От сумки с вещами Кощеев избавился — все равно уже не влез бы в старую одежду.

Руки удлинились на несколько суставов, три длинных хребта сплетались в косу, ребра наслоились друг на друга и образовали костяной доспех. Россыпь глаз на лице и голове обозревала все вокруг, а разросшийся мозг легко считывал и перерабатывал всю поступающую информацию.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Когда Кощеев пробирался через частный сектор, перешагивал через заборы, распугивая толстых баб и чумазых детей, преследуемый легионом УАЗов с мигалками, голос в голове сказал:

— Ты в магазин-то зайди, бухла прихватить. Чтоб было, под что поговорить вечерами.

Десятипалым гигантским кулаком Кощеев играючи пробил стену сельпо, щелбаном отпихнул верещащую продавщицу, провел ладонью но прилавку, и бутылки всосались в податливую кожу, застыли под ней ребристой батареей.

— Мы их потом потихоньку растворять будем, — сказал червь.

— А возьмет? С таким-то весом? — с сомнением спросил Степан Семёныч.

— Еще как, я ж к вашему бухлу непривычный. С пузыря напрочь сносить будет, гарантирую.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

В лесу он оторвался от погони. Над головой кружил вертолет, но Кощеев ловко сбил его, запустив вырванный с корнем дуб. Машина закружилась и, дымя, скрылась за верхушками деревьев. Степан Семёныч, ведомый голосом, уходил все глубже и глубже в чащу. Ловил зазевавшихся медведей, лис и туристов. Однажды вечером, когда рассасывалась в теле очередная бутылка водки, и разомлевший Кощеев нежился под последними лучами заходящего солнца, голос, сбиваясь и заплетаясь, сказал:

— Вот ты, Стёпа, — здравый мужик. Уважаю. До этого же, что ни человек попадется — то говно. Как я вообще до вашего города добрался — чудо. Говорю им всем — в лес надо валить, уходить подальше. Там сил набраться и расти. И все ништяк будет. Нет, хочу по врачам ходить и в квартире плакать лежать. Что за люди? Ничего сами не могут. А ты смог! Горжусь! Вот у нас, в другом измерении…

— Погоди-ка, — перебил Степан Семёныч. — В каком это измерении? Ты же говорил, что с Альфа Центавры? Тарелка там у тебя под Мытищами…

— Ой, ну чего ты начал-то? С Центавры, с другого измерения — какая вообще разница?

Кощеев собрался возмутиться, но голос зашептал:

— Замри! Слышишь, грибники идут? Сейчас поближе подберутся, а мы их — раз!.. И поглотим! А? Ну, или напугаем хотя бы.

А ночью, когда принявший в себя семью грибников Степан Семёныч спал, свернувшись в клубок, словно гигантский уродливый котенок, снилось ему, что он поглотил в себя весь лес со всеми его обитателями, а потом и всю Москву, и что он и есть теперь Москва, и Россия, и вся Земля, и Альфа Центавра.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Валерий Тищенко

Переработка

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

От автора: «Первоначально про космос я не думал. Была мысль об истории завода, который перерабатывает своих же работников. Позже я понял, что эта идея сработает и в космическом антураже».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Широкий рубец толщиной не меньше сантиметра, расползшийся вдоль позвоночника и доходящий до бедер, Семен заметил в душе.

Плохо соображая после сна, он провел по нему пальцем: шрам был очень твердым на ощупь и — это напугало Семена — холодным, как сталь, при том, что участки кожи рядом с ним дышали теплом. Контраст был ярким и резким, невозможным до ужаса. Семен раз за разом водил по рубцу пальцем, стоя у встроенного в стену зеркала — как шрам мог появиться за одну ночь? Почему шрам такой твердый и холодный, будто омертвелый? О такой заразе он не слышал раньше.

Это противоречило всему, что Семен знал из биологии.

Он вспомнил россказни Томаша. «Про эту чуму он говорил? Да не может быть!»

— Если на теле появились шрамы, то заказывай панихиду. Это первые симптомы «чумы», — мрачно сказал Томаш, когда они вместе выпивали у него в комнатушке. И, опрокинув в рот коньяк из пластмассового стаканчика, вздохнул:

— Или сдохнешь, или исчезнешь.

— Умрешь или исчезнешь? Где тут логика? — удивился Семен, но Томаш ничуть не смутился, разлил остатки напитка, который они давеча купили за бешеные деньги у прибывшего из отпуска сотрудника, и ответил:

— Все здесь нелогично, на этом тухлом космическом заводике. Мне знакомая девчонка жаловалась, что у нее один за другим такие шрамы появлялись. Врачам было плевать, давали ей какие-то лекарства, которые ни хрена не помогали. А потом эта девчонка исчезла. Хахаль ее местный начал интересоваться, куда она делась, так ему объяснили, что уволили ее за нарушение контракта и сейчас она на полпути домой — на Землю, значит, — лицо Томаша раскраснелось от спиртного и говорил он, тщательно подбирая слова. — А парень