Говорить мирно в мире, полном конфликтов. То, что вы скажете, изменит ваш мир - Маршалл Розенберг

Затем я помогаю тому человеку, который сделал это, войти в эмпатический контакт со страданием своей жертвы, чтобы он смог услышать всю боль, которую та испытала. Для него это непривычно, и первое, что он хочет сделать, – это извиниться.

Он говорит:

– Знаешь, мне очень жаль…

Но я вмешиваюсь и говорю:

– Нет, подождите. Вспомните, что я вам говорил. Сначала эмпатия. Я хочу, чтобы вы показали ей, что полностью понимаете всю глубину ее страдания. Можете ли вы сказать ей, какие чувства и потребности вы только что услышали?

Конечно же, он не может этого сделать. Тогда я говорю:

– Позвольте мне сделать это.

И я превращаю все сказанное жертвой в ее чувства и потребности. Затем я помогаю другому человеку услышать это. Женщина, которую изнасиловали, обретает понимание со стороны того, кто это сделал. Затем я помогаю ему начать сожалеть о том, что он сделал. Не извиняться – это слишком просто. Я помогаю ему заглянуть в себя и понять, что он чувствует, когда видит страдания этого человека. Это требует глубокого погружения. И это очень больно, но эта боль исцеляет.

Теперь жертва слышит искренние сожаления, а не просто извинения. Затем я спрашиваю:

– Что происходило в тебе, когда ты делал с ней это?

Я помогаю ему сформулировать это с точки зрения чувств и потребностей, и помогаю услышать это с эмпатией. И вот в комнате находятся уже совсем другие люди, чем те двое, которые вошли туда изначально.

Мы уже знаем, что ненасильственное общение помогает нам измениться, а также изменить отношения с другими людьми. И мы выяснили, что для этого нам нужно осознание потребностей, а также того, что все обвинения в свой адрес – например, «я дерьмо», «я алкоголик» и т. п. – препятствуют нашим поискам более эффективного способа жизни с наименьшими затратами. Теперь давайте посмотрим, как применить это знание не только к индивидуумам.

Но сначала немного истории. Как утверждают теолог и историк Уолтер Винк и некоторые другие, около десяти тысяч лет назад по разным причинам возник миф о том, что хорошая жизнь – это когда хорошие люди побеждают и наказывают плохих. И этот миф долго существовал при авторитарных режимах, лидеры которых называли себя королями или царями. Эти сообщества с доминированием[2], как я их называю (в них те, кто считает себя выше других, имеют власть над остальными), программируют людей на такое мышление, которое делает их «хорошими», но не живыми. Такие люди делают то, что им говорят.

Женщины верят в то, что быть хорошей – значит не иметь потребностей; они жертвуют своими потребностями на благо семьи. У храбрых мужчин тоже не должно быть никаких потребностей; они всем сердцем желают отдать свою жизнь за короля. Этот образ мышления и осуждения друг друга оправдывает идею вознаграждения и наказания. Мы создали судебные системы, основанные на карательном правосудии, которые еще больше укрепляют эту идею. Я считаю, что именно такой образ мышления и поведения лежит в основе насилия.

Поддерживая авторитарные структуры, мы заставляем людей признавать деление на правильное и неправильное, хорошее и плохое, эгоистичное и бескорыстное. А кто все это определяет? Конечно же, человек, который находится на вершине иерархии. Итак, наш разум запрограммирован беспокоиться о том, что о нас скажет тот, кто в пирамиде власти находится выше.

Подобный образ мышления нетрудно воспитывать, ведь все, что для этого требуется, – отключить людей от того, что в них живо, чтобы они беспокоились лишь о том, что о них думают другие. Подчиняясь этой власти, мы развиваем язык, отделяющий нас от нас самих и от других людей, а это, в свою очередь, очень усложняет сострадание.

Мы по-прежнему живем в обществе с доминированием, только вместо короля нами правит олигархия. Это то, что я называю бандой, которая доминирует над всеми. Предпринимая попытки изменить общество, мы зачастую обеспокоены действиями целых групп людей, а не индивидуальным поведением одного человека. По сути, банды – это группы людей, поведение которых нам очень не нравится. Некоторые банды состоят из уличных бандитов. Они меня как раз беспокоят меньше всего.

Другие банды называют себя транснациональными корпорациями. Третьи – правительствами. Два последних типа часто действуют как настоящие банды – их действия во многом противоречат моим ценностям. Они контролируют школы, и многие из них требуют от учителей рассказывать своим ученикам о том, что есть правильное и неправильное, хорошее и плохое. Они хотят, чтобы учащиеся работали за вознаграждение, чтобы впоследствии их можно было нанять и они работали бы по восемь часов в день в течение сорока лет своей жизни, выполняя бессмысленные задания.

Эта структура не так уж и далеко ушла от той, что была раньше: мы просто заменили короля на банду. Для лучшего понимания вышесказанного я рекомендую вам прочесть книгу Джорджа Уильяма Домоффа «Кто управляет Америкой?». Он профессор политологии, который из-за этой книги лишился двух работ, потому что, хотя у людей в бандах много денег, они не любят финансировать профессоров, чтобы те рассказывали об их бандах общественности.

Но я не считаю, что люди, воспитанные в системах доминирования, «плохие» и открыто пытаются манипулировать массами. Скорее они разработали собственную структуру, уверовали в нее и в то, что им повезло быть хотя бы таким образом ближе к высшей власти, и они делают это ради сохранения этой власти на Земле.

Это один из старинных взглядов на мир, которого придерживается большая его часть, но далеко не все. Рут Бенедикт, Маргарет Мид и другие антропологи доказывают, что есть сферы жизни, в которых люди не приучены к подобному образу мышления. И в этих областях гораздо меньше насилия.