Ночной хозяин - Данил Коган

— Мне не кажется, что Сделка завершена, о Славная, — сказал Оттавио, обращаясь к птице. — Убийство пяти упырей стоит больше, чем исцеление моих ран после боя с ними.

— Чего ты хочешь, смертный? — ответила, конечно, не ворона, голос молодой и певучий доносится сзади.

Оттавио обернулся. Существо, явившееся ему, ничем не похоже на привлекательную молодую женщину, в образе которой оно представало ему вчера. Перед ним стоял обгорелый труп, с которого клочьями слезало мясо. Вместо милого лица — безгубый череп, облепленный остатками плоти, в глазницах которого сиял изумрудный огонь. Между ребер из груди торчал бронзовый церемониальный меч, точная копия тех, которыми вчера были вооружены мужчины гер Брюнне.

— Я прошу ответов на вопросы, о Могущественная.

— Спрашивай!

— Кто вы были, о Блистательная? Это мой первый вопрос.

— Я Ольга. Младшая жена конинга Рольфа Рваное Ухо. Когда его племя пришло сюда, меня вместе с лучшим конем конинга положили на алтарь рода. От семени Рольфа пошли Брюнне. Я дух-хранитель рода.

— Как тебе, о Могущественная, удалось заставить меня сначала прийти к Ханне, а потом потерять дорогу? Ведь мне помогает мой собственный дух-хранитель, и на груди у меня находится его Аспект! Я не давал согласия на сделку. Это мой второй вопрос! — под черепом ар Стрегона перекатывается потусторонний смешок.

— Твой дух-хранитель. Он был мне должен. Еще с очень давних времен. И дал использовать своего человека. Теперь с ним мы квиты. И с тобой тоже. Сделка совершена. Ступай.

«— Духи не испытывают чувств, они не бывают ни злыми, ни добрыми в нашем с вами понимании, — вновь дребезжащим старческим голосом влезает, прерывая собственные мысли Оттавио, его внутренний Вальтер гер Шелленберг. — Они могут притворяться, делать вид, но все, что для духа существенно, — это Сделка, услуга за услугу. Баш на баш. Запомните это крепко!»

— Сука ты, — зло говорит своему духу-хранителю Оттавио. — И мать твоя была шлюха!

Глава первая. Ab asinos ad equis [36]

Блеск клинков в свете Силены

Бесшумных засад не бывает. Цеховые и городские стражники выдают себя скрипом кожаных доспехов и громким пердежом, дворянские слуги — шумным чесночным дыханием и позвякиванием кольчуг, городская голытьба — ищущая случая ощипать загулявшего жирного «гуся» — ожесточенно чешет покусанные вшами задницы и шуршит лохмотьями. Каждая засада не только шумит, но и пахнет своим особым запахом. Запахом раскаленного железа потайных фонарей, смрадом немытых тел, острым селитряным ароматом дымящихся, скрытых под плащами фитилей.

Все россказни о «бесшумных тенях, молчаливо растворяющихся во тьме», которые так любили вплетать в свои поэтические истории романтизирующие подонков общества писатели, вроде анонимного автора романтической поэмы Theuerdank, — враки — не знающих жизни борзописцев.

Вот и сейчас Оттавио, идущий узким темным проулком, который соединял Аптекарские ряды и Альфонсштрассе, сперва почуял стелящийся по воздуху невидимый дымок тлеющих фитилей, а затем услышал впереди себя какую-то подозрительную возню.

Оттавио попятился к выходу из переулка, но пути отступления ему уже перекрыли. Сзади раздавались торопливые, чавкающие уличной грязью шаги нескольких человек.

Нападения, или провокации дуэли, Оттавио ожидал уже некоторое время. Но почему потасовка начинается именно тогда, когда он возвращается от алхимика с только что приобретенными зельями и эликсирами? Риторический вопрос растворился в равнодушном молчании вселенной.

Оттавио поставил деревянную коробку с хрупким содержимым на землю, поближе к стене, и отступил в противоположную сторону, прижавшись спиной к каменной кладке.

Вот диспозиция: позади, не особо скрываясь, топали двое-трое загонщиков, которые должны, по идее, заставить его ускорить шаг и влететь под клинки тех, кто прячется впереди в темноте переулка. Ну и ударить в спину при первой возможности.

Фланги у Оттавио были прикрыты глухими и довольно высокими каменными стенами. К сожалению, они же не позволяли ему совершить маневр отступления, а по-простому — взять ноги в руки.

Впереди находилось неизвестное количество убийц, вряд ли больше трех, но, как минимум у одного — огнестрельное оружие.

Оттавио извлек из кобуры пистолет и нащупал большим пальцем левой руки руну воспламенения на стальной зарядной трубке.

— «Пора начинать танцы.»

Actum

Впустить в себя холод Той Стороны, правой вытянуть из кармашка на портупее щепоть жгучего тайренского перца. Метнуть перец в сторону смутных силуэтов загонщиков, выделяющихся на фоне входа в переулок, сопроводив подарочек формулой и порцией силы.

«Два крейцера [37] псу под хвост.»

И сразу, без перерыва, два шага вперед, скьявона издает легкий шелест, покидая ножны. Сзади раздаются крики ярости и боли и надсадный кашель. Удачно накрыл заклятием уродов, на время тыл безопасен.

— Прекрасно, господин ар Стрегон, — одну из находящихся впереди теней прорезает узкий отблеск Силены [38], играющий на обнаженном клинке. Ждали все же именно его, это не просто случайная охота Ночного Двора. — Скрестим клинки, как подобает благородным людям, мне доставит удовольствие убить вас лично.

Оттавио не отвечает на похвальбу, просто делает еще два плавных скользящих шага вперед, а его визави, в том же ритме, движется навстречу. Клинки сталкиваются во тьме, и тут же шокирующее заклятие срывается с меча Оттавио и поражает стоящего напротив мужчину.

Жертву чар скорчивает, он начинает падать на колени, и Оттавио хладнокровно наносит ему колющий удар сверху вниз в верхнюю правую часть корпуса, погружая острие скьявоны примерно на четыре пальца.

Верхушка легкого пробита, почти наверняка. Парень больше не боец, а вот поговорить с ним, пока он не захлебнется кровью, будет можно.