Вестник счастья - Марианна Лесли

— Делла была замечательная. В ней не было ни капли ханжества и снобизма, как в тебе, Медок. — Он улыбнулся. — Правда, это только до тех пор, пока тебя не поцелуешь. Тогда-то, слава богу, тебе не удается контролировать себя.

Хани домыла последнюю тарелку и поставила ее на полотенце сушиться, затем повернулась лицом к Джерри.

— Все, мне пора домой, — решительно заявила она.

Джерри ухмыльнулся и поднялся со стула.

— Значит, говорить о поцелуях ты, как я вижу, не желаешь. А как насчет самих поцелуев?

Хани снова залилась краской, что лишь усилило ее раздражение.

— Ты… ты… сексуально озабоченный нахал, вот кто! — выпалила она.

Джерри расхохотался, потом, когда она в сердцах схватила корзину и направилась к двери, сказал серьезным тоном:

— Скоро у школьников каникулы. Я бы хотел взять вас с Люком на пикник.

Хани резко остановилась и оглянулась.

— На пикник? Не думаю, что это хорошая идея, учитывая отношения между нашими сыновьями.

— Именно поэтому. Надо дать им шанс получше узнать друг друга, подружиться.

— Сомневаюсь, ведь они такие разные.

— Мы с тобой тоже разные, Медок, а как прекрасно подходим друг другу, а? — Он подмигнул.

Хани вспыхнула.

— Я бы так не сказала.

— Ну почему же? У нас есть много общего: птицы, дети, поце…

— Достаточно! — оборвала его Хани. Я больше не собираюсь тебя слушать. — Неожиданно ей пришла в голову запоздалая мысль, и она поинтересовалась: — А откуда ты так хорошо знаком с птицами. Я думала, ты их терпеть не можешь.

— Ну и зря думала. За одним-единственным исключением я очень люблю птиц. А также лошадей и собак. Делла была членом Общества любителей природы, и я часто ей помогал. Даже купил две пары декоративных уток для пруда.

— Так это вы поселили уток на пруду? А мы все гадали, откуда они взялись.

— Ах да, ведь часть пруда является собственностью заповедника, не так ли? Я же говорил, Медок, что у нас с тобой много общего.

— Но если ты так любишь птиц, то как ты мог стрелять в сокола? — недоумевала Хани.

— Это совсем другое. Твой сокол ужасно противный. Любая из мелких пташек и зверушек, на которых он охотится, подтвердит это.

— Но мы вырастили Сократа и очень любим его. Он ручной и никому не причинит вреда, по крайней мере намеренно.

— Не могу согласиться с тобой, Медок.

В этот момент раздался звук подъехавшей к дому машины. Джерри выглянул в окно.

— Это приехал мой брат Джонатан.

— А сколько у тебя братьев?

— Два, Реджи и Джо.

Шум мотора смолк, хлопнула дверца, затем на крыльце раздались шаги.

— Эй, Джерри, привет! — с порога закричал Джонатан.

Хозяин представил их друг другу.

— Познакомься с моей соседкой, миссис Хани Бартон. А это мой брат Джонатан Вест.

— Рад познакомиться с вами, мэм. — Джонатан направился на кухню. Он был очень похож на Джерри: такие же темные вьющиеся волосы, серые глаза и широкие плечи, правда чуть ниже ростом. Однако вскоре Хани поняла, что на внешности сходство заканчивается.

— Слушай, старик, что-то случилось с моей машиной, — заявил Джонатан, — я хочу, чтоб ты взглянул. Что с ногой?

Хани приготовилась к очередной порции язвительных насмешек, но с удивлением услышала голос Джерри:

— Да так, ерунда. Неосторожное обращение с ружьем.

— Ты сам прострелил себе ногу?! — Джонатан удивленно вскинул брови.

— Это случилось по моей вине, — вмешалась Хани. Раз уже Джерри оказался так любезен и признал правду, она тоже в состоянии взять на себя долю ответственности. — Я перепрыгнула через ограду и сбила вашего брата с ног, поэтому ружье и выстрелило.

— Рана глубокая? — забеспокоился Джонатан.

— Поверхностная. Болит, правда, чертовски сильно, но ничего опасного.

— Можешь взглянуть на машину?

— Вполне. Извини нас, Хани. — Джерри накинул куртку, взял костыли и заковылял к двери.

Через кухонное окно Хани наблюдала, как он открыл капот и склонился над двигателем. Через несколько минут вернулся Джонатан.

— Джерри просил принести его ящик с инструментами. — Он прошел в кладовку, но вскоре вышел оттуда с пустыми руками. — Не нашел. Где же он может быть?

— Может, я помогу вам?

— Пожалуйста. Джерри никогда не отличался аккуратностью, ума не приложу, где он может быть. Это такой металлический ящик с двумя ручками. Давайте вы посмотрите в гостиной, а я загляну в спальню.

Они вышли из кухни, и Хани, не удержавшись, заметила:

— А вы совсем не такой грубый, как ваш брат.

— Что вы имеете в виду? — недоуменно переспросил Джо.

— Ну, он постоянно сквернословит, отпускает шуточки…

— А, это. — Джонатан улыбнулся. — Я уже настолько привык ко всем его выходкам, что и не замечаю. Боюсь, в этом следует винить нашего отца. Он наказывал Джерри за нас троих. Бедняге здорово доставалось. Но все равно он всегда защищал нас. Черт, да где этот проклятый ящик?! — Он заглянул под диван, потом под шкаф.

— Пойду и я посмотрю, — сказала Хани, хотя мысли ее были заняты тем, что она услышала от Джонатана. Значит, Джерри защищал братьев от отцовского гнева. Интересно, чем был вызван этот гнев? Справедливой родительской строгостью или жестокостью? Хани осматривала комнату в поисках ящика.

— Ну наконец-то нашел! — возвестил Джонатан, выходя из спальни. Под мышкой он держал ящик с инструментами. Оглянувшись с порога, неожиданно спросил: — Вы замужем?

— Разведена. У меня есть сын, ровесник Рея. — Выдержав испытующий взгляд брата Джерри, Хани в свою очередь решила не упустить возможность побольше узнать о мужчине, который вызывает у нее такие противоречивые чувства. — Вы говорите, что Джерри всегда защищал вас от отца, что ему больше всех доставалось. Ваш отец был жестоким человеком?

Джонатан мрачно кивнул.

— Да, к сожалению. Джерри здорово доставалось. — Он улыбнулся, и черты его лица смягчились. — Не позволяйте грубости Джерри ввести вас в заблуждение. В душе он добрый, нежный и мягкий как воск.

— Да, мне тоже так показалось.

Джонатан рассмеялся, и дверь за ним закрылась. Джерри же с гаечным ключом в руках продолжал сосредоточенно копаться в двигателе. Джонатан стоял рядом и о чем-то беседовал с братом. В голове Хани стояли слова, сказанные братом Джерри: «он добрый, нежный и мягкий как воск». А еще: «ему доставалось больше всех от отцовского гнева». Как это ужасно и жестоко!