Тайны, что мы храним - Ана Вудс

голову, чтобы видеть картину целиком. Он вытянул палец, указывая на площадь. – Здесь легкие густые мазки. Как видишь, цвета тоже не смешаны.

Нахмурившись, я шагнула ближе к полотну и рассмотрела внимательней. Тристан прав: отдельные цвета – оттенок серого и белый – расположены прямо друг под другом, линии едва соприкасались.

– Вот это да! – с придыханием произнесла я.

– Белый использовали для оттенения, чтобы запечатлеть движение естественного света. – Пока Тристан говорил, на его губах играла теплая улыбка.

– Откуда ты все это знаешь?

Он сунул правую руку в карман брюк и лукаво усмехнулся.

– Один из моих соседей по комнате изучает живопись. Как-то он оставил на столе свой учебник, и я его немного полистал.

– А я уж впечатлилась, какой ты образованный, – хмыкнула я. – Вот так люди и обманываются.

– Сейчас я покажу тебе, какой я образованный. – Неожиданно он схватил меня за запястье и потащил дальше по коридору. Затем остановился перед новой работой, отпустил меня и приложил указательный и большой пальцы к подбородку. – Эта картина ясно изображает быстротечность жизни: переход от светлых цветов слева к темным справа символизирует начало и конец.

Я наклонила голову.

– М-м, понятно. А что символизирует цыпленок?

– Прекрасный вопрос. Полагаю, художник хотел сказать, что мы должны встречать каждый новый день с радостью, как петух встречает его криком каждое утро.

– В этом действительно есть смысл, и очень глубокий, – кивнув, ответила я.

Мы стояли перед карикатурным изображением полного мужчины, который сидел на диване перед телевизором, поедая цыпленка гриль.

– Пять с плюсом за подобную интерпретацию.

– Благодарю, – в голосе Тристана прозвучала нескрываемая гордость.

Смеясь, я покачала головой. А он с придурью, все как я люблю.

Мы еще немного побродили по коридорам, и Тристан дал мне время насладиться атмосферой. Это место источало какую-то особенную магию. Можно заблудиться среди картин и дать волю мыслям. Честно говоря, в процессе я задавалась вопросом, как эта карикатура могла оказаться между такими величественными произведениями искусства.

– Как ты нашел эту галерею? – с любопытством спросила я.

– В первые недели в академии я исследовал каждый уголок здания, – ответил Тристан. Он прислонился к стене между двумя картинами и посмотрел на меня чуть ли не с тоской, отчего мой пульс участился. – Я люблю одиночество и хотел найти место, где временами смогу бывать один, а здесь, наверху, редко кого встретишь.

Я свела брови.

– Тебе нравится быть одному?

Такого я от него не ожидала. Он казался весьма популярным, ведь не только у Джоанны влюбленно блестели глаза, когда она смотрела на него, но и у других девушек, украдкой бросающих взгляды.

Тристан поднял хорошо подчеркнутые свитером плечи. Интересно, как ощущались объятия с ним? Наверное, давали чувство надежности.

– Неужели в это так трудно поверить?

Уголки моих губ изогнулись.

– Немного.

Не глядя на него, я продолжала идти. Только что он сказал кое-что интересное: значит, он исследовал каждый уголок здания. Это могло помочь мне в поисках. Вдруг он заметил что-то необычное?

Я осторожно провела пальцем по одной из рамок. На ней лежал тонкий слой пыли. Сдув пыль, я повернулась к Тристану и как можно небрежнее спросила:

– И какие еще секретные места ты нашел во время своей экспедиции?

Он наморщил лоб.

– Здесь нет по-настоящему секретных мест, только менее людные.

Я кивнула.

– Ясно. И какие? В них есть что-то необычное? Что-то, что кажется тебе странным?

Из горла Тристана вырвался мрачный смех, и, покачав головой, он ускорил шаг, чтобы успевать за мной. При этом наши руки соприкоснулись, и, несмотря на пролегавшую между ними ткань, по коже внезапно побежали мурашки.

– Тебя не так-то просто раскусить, Хейзел. – Мрачный тембр его голоса отозвался во мне эхом.

– Это хорошо. – Мы остановились. Я поймала взгляд Тристана и подмигнула ему. – У каждого человека должны быть секреты.

– Тут ты, пожалуй, права.

Он продолжал смотреть мне в глаза так пристально, будто что-то в них искал. Если бы в тот момент он спросил меня о самых сокровенных желаниях, я бы выдала ему все, не моргнув и глазом. Один взгляд – и все защитные стены, которые я вокруг себя воздвигла, рухнули. Становилось опасно.

Тристан улыбнулся, и его щеки вновь украсили ямочки.

– Но ответь мне на один вопрос: почему ты так стремишься отыскать какие-то секретные и странные уголки?

Тут я могла дать ответ, не раскрывая карт и не сочиняя легенд.

– Я люблю исследовать заброшенные места.

Он удивленно поднял брови, словно ожидал другого ответа.

– Оу.

– Что? – смеясь, спросила я и наконец отвернулась, отчего мое сердце громко запротестовало. Мы пошли дальше. – Неужели в это так трудно поверить?

– Немного, – признал Тристан. – Но, надо сказать, это очень здорово.

В конце коридора он свернул. Перед нами распростерлась обширная светлая галерея. Центральный проход был настолько широким, что по нему спокойно могло идти по несколько человек в ряд. Пилястры и статуи делили его на две части: с правой стороны галереи тянулись длинные перила, а с левой – многочисленные бюсты, высеченные из камня. Пол тоже был каменным, поэтому наши шаги эхом отдавались под высокими потолками. Я ощущала себя как в музее.

– Спасибо, – в какой-то момент сказала я, так как чувствовала, что взгляд Тристана по-прежнему прикован ко мне. – Не знаю, когда именно возникла эта страсть. В начальной школе мы поверхностно изучали Древний Египет, и уже тогда меня очаровывали пирамиды со всеми их потайными ходами и подземными склепами. – От одной мысли об этом у меня участился пульс. – С тех пор я сама мечтаю исследовать такие места.

Я не знаю, почему рассказала ему, он ведь даже не спрашивал. Однако я почувствовала желание поделиться с ним этой частью своей жизни. Подняв голову, я увидела, что Тристан улыбается.

– Звучит здорово.

– На самом деле это очень весело, – добавила я. – А что насчет тебя? У тебя есть какие-нибудь необычные увлечения?

Вообще-то, это не должно было меня волновать. Лучше бы я продолжила допрос, чтобы как можно ненавязчивее получить информацию, однако что-то во мне жаждало узнать Тристана поближе и не желало сопротивляться влечению между нами, а, наоборот, готовилось принять его с распростертыми объятиями.

– Вообще-то, нет. – Он почесал подбородок. – Обычно я плаваю или гуляю, чтобы очистить голову, но в этом нет ничего необычного.

Я непроизвольно улыбнулась.

– Моя сестра тоже всегда гуляла, чтобы отвлечься от мыслей. – Слова сорвались с моих губ, прежде чем я подумала об этом.

К сожалению, они не ускользнули от Тристана.

– Почему гуляла?

Я глубоко вздохнула, размышляя, как мне снова выбраться из этой передряги. Можно было сказать, Люси