Привет, сосед! - Лея Кейн

— Да, отстойная фамилия, — вздыхаю я.

— Я про твой почерк, Колобок, — посмеивается он.

— Ты охренел?!

— Жуть, как красиво, — поправляется он, пятясь к двери. — Ты просто перебила меня. Не дала до конца озвучить мой мысленный восторг.

Хватаю со стола этот блокнот и запускаю в Демьяна. Тому везет: успевает выскочить за дверь, откуда доносится его веселый смех. Придурок!

— Обожаю, когда ты злишься, Колобок. У тебя так прикольно ноздри раздуваются. Как приутихнешь, спускайся в гостиную. Сейчас прикиды привезут.

Продолжая играть комедию, будто меня в этом доме ничего не напрягает, беру эмоции под контроль и выхожу из комнаты. Не спорю, особняк роскошный, изысканный. Я грезила о таком лет в тринадцать — в возрасте, когда все девочки мечтают о принце. Повзрослев, поняла, как дорог этот шик и блеск. И дело не в деньгах. Фешенебельность стоит слез, пота, крови. Всей этой мишурой прикрыта не самая лицеприятная сторона человеческой сущности. Достаточно взглянуть на главу семьи. Недаром говорят, рыба гниет с головы. Так что я ни за какие коврижки не соглашусь жить здесь!

Гостиную нахожу без труда. Оттуда слышны голоса и шорохи.

Застряв на пороге, наблюдаю за развешиванием нарядов на передвижной стойке. Две девушки торопятся сообразить здесь подобие бутика, а Демьян тем временем грызет яблоко, развалившись на диване. Когда меня замечают, бежать прочь уже глупо. Поэтому я вхожу в комнату и здороваюсь с улыбающимися мне девушками.

— Колобок, не знал твоего размера, поэтому привезли все от сорок второго до сорок восьмого.

— Надо было спросить, вдруг у меня пятьдесят шестой, — бурчу, поглядывая на яркие клоунские комбинезоны. — А нет чего-нибудь попроще?

— Мы много моделей привезли. Присаживайтесь. Скоро начнем.

Раз мы никуда не торопимся, а на кофейном столике уже разложены суши и роллы, я приступаю к обеду. Палочки даже не беру (не умею ими пользоваться), а вилок нет. Поэтому ем руками.

— Ты бы не налегала на острое, — советует Демьян, заметив, с каким аппетитом я уплетаю васаби.

— Я уже адаптировалась к острому. У меня сосед — тот еще жгучий перчик.

Он смеется, присоединяясь ко мне. Сначала распечатывает палочки и даже захватывает ими ролл. Но вдруг откладывает их и тоже начинает есть руками.

— А если бы я была царевной-лягушкой, ты бы вместе со мной комаров наяривал? — улыбаюсь, хоть и тронута его подходом к попытке подружиться со мной.

— Нет. Кузнечиков. Как мексиканец.

Ощущаю на себе взгляды девушек. Их явно смутило и мое платье не из брендовой коллекции, и мое поведение, и моя речь. Представляю, как они мысленно спрашивают, и что он в ней нашел?! Да ничего, кроме выгоды, успокойтесь, дамы. Как только получит свое, можете забирать.

Сразу после обеда я скучающе слушаю, что мне рассказывают о представленных нарядах. Попутно делаю для себя вывод, что никогда в жизни не пойду на модные показы. Три часа впустую! В итоге я выбираю домашний костюм для беременных, даже ничего не примерив.

— Ты больная? Это же почти пижама! — делает открытие Демьян. — Еще и с подсолнухом на пузе!

— Это солнышко, — улыбаюсь я, трогая мягкую ткань кофточки. — Мило же, Дем? Солнышко на беременном животике.

— Может, нам с тобой сразу застрелиться и не мучиться? В этом нельзя прийти на ужин Борзых!

— А что, там будут репортеры? Это обычный ужин среди домашних. Или вы собираетесь за столом, исключительно чтобы повыпендриваться друг перед другом? В таком случае я стану звездой вечера. — Беру костюм и направляюсь к двери. — Спасибо, девочки. Мой жених с вами рассчитается.

Я покажу этим толстосумам, в какой мере мне плевать на их мнение. Пусть знают, что меня не прогнуть и не сломать. Я ради наследства кривляться не стану. Из другого теста слеплена. Меня воспитала женщина, у которой яйца покрепче, чем у любого из мужиков. Так что папа еще почувствует себя полным кретином, когда узнает, на кого он нарвался.

— Ты почему такая настырная, а?! — Демьян врывается в комнату минут через пять.

— Я тебя не понимаю! — поражаюсь я. Гляжу на него исподлобья и размышляю, чем бы его по башке огреть? Но вместо этого поступаю более милосердно: кладу костюм на диван и скрещиваю руки, чтобы не было соблазна сжать кулаки. — Ты порываешься доказать своему папаше, что лучший сын, муж, отец и предприниматель на свете! Но продолжаешь плясать под его дудку! Самостоятельность от того так и называется, что ты сам принимаешь решения, где жить, как жить, что есть и что надевать! В вашем дворце заведено переодеваться к каждой трапезе. Окей, я согласна. Но надену я то, что мне нравится, в чем мне удобно, а не твоему папе, маме, брату, его жене или прислуге!

Демьян открывает рот возразить, но тормозит. Проводит по мне взглядом — тягучим, взбешенным, но каким-то обреченным. На секунду мне даже становится его жаль. Среда его рождения и взросления лишь со стороны кажется беззаботной, райской, счастливой. А по сути в ней вырастают эгоисты и марионетки. Сам не догоняет, насколько он ведом и зависим от своей семьи. С августа живет отдельно, а до сих пор без работы. Старые долги шкуляет и на них выживает.

— Не думай, что я подставляю нас под удар, — уже спокойнее добавляю я, посчитав, что он прислушивается. — Я не знаю твоего отца, но мне знаком такой тип людей. Он будет ставить тебе палки в колеса и наблюдать за тем, как ты выпутываешься из сложных ситуаций. Ты докажешь ему, что чего-то стоишь, не пресмыканием, а мятежным духом.

Демьян вздыхает. Сует большие пальцы рук в карманы джинсов и приподнимает подбородок.

— Мятежный дух Арса его не растрогал за те восемь лет, что тот живет с нами.

— Бунтовать можно по-разному. Ходить в рваных футболках, проигрывать деньги, материться и курить траву, как подросток. Или грамотно показать родным, что у тебя есть свой взгляд на вещи и он имеет право отличаться от их. Ты же не ребенок, Демьян. Тебе тридцать лет. Ты мужчина! Не обязательно во всем быть правым. Достаточно научиться решительно отстаивать свое. Прими к сведению. Девчонкам нравятся не только сильные и богатые. Умные, настойчивые и независимые тоже пользуются спросом. А ты у нас пока по всем параметрам отстаешь.

— То есть я слабый, нищий, тупой, неуверенный в себе маменькин сынок? — Его глаза забавно лезут на лоб.

— Нет, — хихикаю я. — Ты еще и наглый.

— Чтоб ты знала, до этой минуты, — зло признается он, — телок плющило от моей наглости.

— Чтоб ты знал, я не одна из твоих телок! Я обещаю застегнуть роток на все пуговки, но не заставляй меня наряжаться новогодней елкой.

Демьян ощупывает меня пронзительным взглядом своих темных глаз. Красив, подлец. Ланка бы лужицей растеклась, взгляни он так на нее. Она бы спорить не стала: выбрала бы самое дорогое платье и выпросила бы к нему новые туфли и браслетик с колечком.