Привет, сосед! - Лея Кейн

— Я о рисках спросила! — перебивает она.

— Так как вы обратились к нам за срочным результатом, мы будем делать инвазивный тест. Кроме венозной крови, мы изымем образец околоплодных вод с эпителием малыша. Под контролем УЗИ вам через переднюю брюшную стенку введут в матку полую иглу и заберут материал на исследование. У вас большой срок. Вы уже должны быть в курсе, что любое вмешательство может вызвать преждевременные роды, внутриутробную инфекцию, травмирование плода, гибель…

Колобок становится белее стены. У меня и у самого внутри все в узел скручивается. Док будто о котятах говорит. Одним больше, одним меньше. Подумаешь.

— У нас хорошая клиника, — улыбается он улыбкой маньяка. — Если вас пугает инвазивный метод, давайте попробуем неинвазивный. Только результат будет намного позже. Дней через десять. Но в этом случае мы произведем лишь забор венозной крови у вас и потенциального отца ребенка.

— Нет! — категорично отвечает мой заботливый папаша. — Сегодня. Сейчас.

— Это не тебе решать, — вмешиваюсь я, встав из-за стола. — Я не позволю причинить вред Стефе и ее дочери!

— Ее? — широко оскаляется он.

— Нашей, — поправляюсь я слишком поздно.

— Да ты и сам в этом сомневаешься. — Он тоже встает, демонстрируя суровым видом свое величие. — Подобрал на помойке какую-то убогую щель и неужели решил, что она вольется в нашу семью? Я нашу фамилию первой встречной дырке не дам!

Слух режет шорох сминаемой бумаги. Стиснув зубы, Колобок скатывает из нее шарик и швыряет в своего несостоявшегося свекра.

— Идите к черту! — от души посылает его, поднимаясь с кресла. — Это не ваша внучка. Ликуйте.

Отец счастлив, док расстроен, я в шоке, Колобок в ярости. Хватает свой клатч и выскакивает из кабинета. Секунду я с ненавистью смотрю в глаза отца, который без слов говорит: «Чего и следовало ожидать», — потом отправляюсь за Колобком.

Не предполагал, что она в своем положении может развить такую скорость. Догоняю эту торпеду на парковке, где она уже выискивает такси.

— Притормози! — Вырастаю перед ней стеной. — Я уговорю его на этот… как его… неинвазивный тест…

— А смысл? — ровно спрашивает она. — Дем, это не твоя дочь. И никогда ею не станет. Поиграли — хватит. Возвращайся домой. Тебя теперь все будут жалеть. Считай, реабилитировался. Получишь свои супермаркеты. А я рисковать здоровьем своего ребенка не буду. И ради денег терпеть все эти унижения — тоже. Да пошло оно все! Не в цацках счастье. — Она кладет ладонь на живот и поглаживает. — В вашей семье только такие, как Алена, приживутся. Меня от нее воротит.

Сказала бы такое о моей семье Серебрянская, заткнул бы ей рот. С Колобком все иначе. Я понял, что мне плевать, от кого она беременна. С ней весело. Она умная, крутая. Уверен, и дочка у нее будет улетной. Я уже даже свыкся с мыслью, что скоро мы станем семьей. Мне нравится чувствовать себя будущим отцом. Черт возьми, даже нравится, что я могу подставить Колобку свое мужское плечо.

— Просто иди, Дем. И не оборачивайся. Будто ничего не было. — К нам подъезжает такси, и Колобок, сев на заднее сиденье, называет свой домашний адрес. — Знаешь, Дем, а ты не такой говнюк, каким я тебя считала, — улыбается, держа дверь приоткрытой. — Не дай своему отцу тебя сломать. Ты и без него всего добьешься.

Дверь хлопает, тачка трогается с места, а я так и стою как вкопанный. Молча смотрю, как она уезжает, как из клиники выходит отец, как вокруг толчками бьет жизнь, в которой я впервые нашел свое место и тут же его потерял.

— Полгода, — заявляет подошедший ко мне отец. — Твой испытательный срок. Докажешь, что чего-то достоин, получишь свои супермаркеты. Но если выкинешь еще номер, пойдешь милостыню просить. Приведи себя в порядок и приезжай в офис. Обсудим дела.

Он садится в свою тачку. Водила не сразу газует. Папаша ждет моей благодарности, а меня колбасит от его мерзкого поступка. Пальцы с хрустом сжимаются в кулаки. Быстро топаю к своей тачиле, пока не врезал ему, и пинаю колесо.

Я получил то, чего хотел. Дело за малым — полгода походить по струнке. Каких-то полгода! А у меня в башке рой пчел жужжит.

Ты и без него всего добьешься…

Мне бы твою уверенность, Колобок! Я даже пожрать себе приготовить не могу. Меня предки приучили только тратить бабло, текущее рекой. Без отца я никто.

И без тебя теперь тоже. Никто.

Ну и что мне делать?!

— И что ты теперь мамке скажешь?

— Буду выкручиваться. — Я разделяю волосы Ланки на пряди и начинаю плести косу. — Определенно лучше оправдаться перед ней и своими родственниками, чем стать частью той семейки.

— Но признай, этот Дема тебе нравится, — похихикивает подруга, треская чипсы.

— Он кретин и шкурник, — констатирую я. — Правда, вовсе не сухарь. Я тебе рассказывала, что он дал в дыню тому ослу, который залил клеем замки в моей машине?

— Нет! — фыркает Ланка, дернувшись и покосившись на меня через плечо. — Я и про клей впервые слышу. Ты в последнее время вообще обо мне забыла. А еще подругой называешься!

По телевизору начинается наш любимый сериал, но события моей жизни куда захватывающей. Пультом убавляю звук и в красках излагаю Ланке ситуацию, изменившую мое отношение к соседу.

— После того я стала к нему присматриваться, — признаюсь, затягивая на косе подруги резинку.

— Кайся, грешница, ты вкрашилась, да?

Туплю взгляд в шкатулку и перебираю заколки. Не могу ответить на этот вопрос. Сложно. Еще вчера я его терпеть не могла, а сегодня, попрощавшись с ним, поняла, что стало тоскливо. С наступлением вечера и подавно завыть хочется. Без Ланки сейчас на стены бы лезла. Прислушивалась бы, не вернулся ли сосед к себе за вещами.

— Ну ты чего, Стеф? — Ланка откладывает пачку с чипсами и берет меня за руки. Сжимает пальцы, чтобы приободрить.

— Я не знаю, как тебе объяснить. Понимаешь, я воспитана быть сильной и не унывать. Но когда вижу беременную в компании мужика, представляю, каково это — быть нужной? Сегодня ночью мне на миг посчастливилось почувствовать себя такой. Поверить, что в моей жизни тоже есть мужчина, который не даст в обиду ни меня, ни мою дочь, позаботится о нас. Наверное, у меня галюны, но она успокаивается, когда он гладит мой живот.

— Ты только нюни не распускай, — просит подруга. — И без этого звездуна тебе личную жизнь устроим.

— С кем? — вздыхаю я. — Вон она — моя личная жизнь, — киваю на телевизор, где на экране героиня сериала драматично размазывает слезы по щекам.

Губы Ланки растягиваются в заговорщической улыбке Чеширского кота. Теребя сережку на ухе, она хитренько сощуривается и огорошивает меня:

— Как насчет отца твоего ребенка?

— Кого?