Семь грехов - Айлин Берт

странствия баронессе Дома Мерсерус. Неприступный Демефис распахнул свои ворота, укрыв наконец своих отважных детей от опасностей внешнего мира. Его золотые храмы, ухоженные сады и многочисленные элитные магазины приветливо встречали путников. Глазами великого отца Темных владений – Демефиса – были его преданные воины, блюдущие порядок в его древнем, но все еще крепком теле. Устами его был провозглашен влиятельный Дом Гемирос, чьи жесткие решения не подлежали критике и чье правосудие различалось для своих и чужих. За поддержанием его внешней красоты следил Дом Эврем. Архитекторы подходили к облику города как к кропотливой работе над гобеленом, а стилевые приемы соответствовали основам неизменной догмы: «единый и узнаваемый». За насыщение отвечал Центрим, привозящий хозяину продукты исключительно высшего качества и вкуса. Мыслительные процессы Демефиса, его память, традиции и тайны всего народа надежно оберегались Домом Тревалиан. Его культурное наследие протекало по венам и всюду напоминало о несметных богатствах и влиянии расы Гордыни. Сердцем, дарующим всем этим органам жизнь, был возвышающийся над городом замок Темного Владыки. Оно задавало ритм жизни всему Демефису. Когда его пульс учащался, жизнь в городе ускорялась вместе с ним, если же оно замедлялось, город также входил во временный анабиоз.

– Я тут еще ни разу не была. Гордецы уже не знают, куда тыкнуть своим превосходством. – Ферга постучала кулаком по постаменту, на котором громоздилась скульптура бога войны и покровителя героев – бесстрашного Агайдена. – В этом отполированном до блеска золоте есть что-то отталкивающее.

– Руки! – закричал стражник, увидев кощунственное отношение к городской святыне.

Ферга вскинула ладони и насмешливо взглянула на него блестящими черными глазами. Стражник ругнулся, упомянув что-то про мерзкий вид паучьего народа.

Семерка воинов сильно выделялась среди демефисского бомонда. Увидеть представителей всех грехов, путешествующих вместе, казалось почти невозможным. Эффектная компания занимала почти всю широкую улицу столичного города. Знать здоровалась с Неамарой, не выказывая интереса к ее необычным спутникам. Несмотря на внушающие размеры Демефиса, заблудиться в нем могли лишь дикие горгоны, не знающие общегреховный язык. Указатели провожали заплутавших чуть ли не до дверей нужного им дома.

Замок Темного Владыки не требовал подобных указаний. Он был виден со всех сторон столицы. Все дороги вели к центру Демефиса, где и была воздвигнута цитадель единоличного управления. Властитель греховного мира, любящий беспрекословное подчинение, наблюдал за своими владениями свысока.

Отряд демонессы подошел к парадной лестнице замка. Уже отсюда ощущался размах королевских владений. На входе Неамару поприветствовали знакомые стражники. Двери с ослепляющим золотым узором медленно открылись. Вошедший отряд встретил верный помощник правителя.

– Баронесса! – крылатый сородич поклонился Неамаре. – Его Темнейшество ожидает вас на террасе в западном крыле замка.

– Благодарю, Фаэдос. Не надо меня провожать. Эти грехи пройдут со мной, – демонесса указала на свой отряд.

Верный слуга Владыки не стал им препятствовать. Баронесса пользовалась неоспоримым доверием властителя, что никак не могло заставить приближенных правителя Демефиса сомневаться насчет ее помыслов.

Неамара прошла сквозь парадный зал и поднялась по лестнице на третий этаж. Соратники следовали за своей предводительницей. Длинный мрачный коридор слабо освещался настенными подсвечниками. Повеяло странным холодом. Холодом, который исходит не от стылого воздуха, а от общей атмосферы и от ужаса при мысли об обитающем тут Властелине – мрачном, величавом и далеко не приветливом к простому греховному народу.

В безмолвных стенах замка слышался лишь стук каблуков баронессы по мраморному полу и грохот боевых доспехов. Дойдя до самого конца, демонесса и ее спутники оказались перед дверью, которую, поклонившись, отворили перед ними стражники.

Грехи оказались на террасе. Ее ограждение было сделано из добротного бежевого камня, а в углах были высечены фигуры двух представителей Гордыни – богини Мервиллы и бога Итевиса. Просторная площадка террасы была украшена черными цветами в изящных глиняных горшках.

Первеливис – особенный и очень капризный цветок. Он не переносит соседство с другими растениями и со временем вытесняет их, выделяя удушливые масла, которые безопасны для грехов и используются в дорогой парфюмерии. Красота, властность и нетерпимость ко всему чуждому – эти качества объединяли грех Гордыни и первеливис. Именно поэтому он был символом высшего греха и изображался на гербе города.

Окруженный охраной, Властитель греховных владений сидел за столом. Отряд остановился перед ним на почтительном расстоянии. Правитель Демефиса неспешно сделал глоток из бронзового кубка и поставил его на стол. Тяжелый взгляд Владыки поднялся на представителей этнического разнообразия Темного мира. Работающие на него грехи прекрасно знали, что следует делать, когда Его Величество удостаивал их своим вниманием. Неамара, Америус и Деос присели в поклоне.

– Похоже, не все осведомлены о том, как надо вести себя перед Владыкой, – послышался голос Даэтрэна.

Баронесса, стоявшая впереди, повернулась к оробевшим соратникам. Ее взгляд заставил их задуматься. Ферга начала громко втягивать в себя слюни, готовясь исполнить чревоугодный жест приветствия. Америус, услышав, что делает паучиха, в ужасе подскочил на месте.

– Ферга, не смей! Нас всех, к черту, четвертуют, – громко прошептал встревоженный эльф.

– Какую из моих частей? – проглотив слюну, отшутилась Черная вдова.

Маг просто закрыл глаза в ожидании неминуемого выговора. В тот же момент Хелин попыталась повторить реверанс Неамары. Ноги под тонким платьем изогнулись в полуприседе, и, дрожа от напряжения, она замерла в этой позе. Казалось, что представительница Уныния попросту мучается от боли в животе или не в силах больше сдерживать нужду. Кимар поставил секиру лезвием вниз. Такой жест на его родине говорил, что он готов к переговорам. О преклонении перед крылатым алый бык даже не думал. Фурия не шелохнулась. Увидев, что ждать от соратников чего-то путного нет смысла, баронесса поспешила оправдаться:

– Простите их невежество, Владыка! Их нормы поведения отличаются от наших. Многие ни разу не бывали в столице.

Даэтрэн недовольно махнул рукой в сторону Неамары:

– То, что они с тобой, – единственное, что спасает их от моего гнева. Что меня больше волнует… – Он оглядел баронессу. – Я не вижу головы преступника. Неужели ты пришла сообщить мне о провале?

Неамара опустила голову. Даже в неукротимом нраве баронессы было слабое место – признание поражения, уязвляющего ее самолюбие. Потеребив рукоять клинка, она произнесла:

– Дело усложнилось. Банда работорговцев работала на некоего эльфа Сагелиоса, который, в свою очередь, и был заказчиком этих рабов. В данный момент место его пребывания неизвестно.

После недолгого молчания на лице Темного Владыки появилась ярость, а кубок стал сжиматься в его руке.

Америус шепнул про себя:

– Ой, нехорошо…

– И это все, что вы узнали?!

Неамара зажмурилась, когда Даэтрэн замахнулся на нее. Измятый бронзовый бокал с грохотом упал под ноги демонессы. Она приоткрыла глаза, чтобы убедиться, что беда миновала.

– Неамара, я послал тебя