Одна на всех - Владимир Колычев

Похитить ее мог только Магриб, но тогда его шестерки привезли бы ее в сауну. Здесь не было бассейна, и вода из душа не лилась. Бандиты не лапали ее за грудь.

Но сон отпустил Наташу. Она убедилась в том, что и в самом деле находится в незнакомой комнате без окон, поднялась, ощупала себя. Одежда на месте, кофточка не расстегнута, джинсы не разорваны. Туфли стояли возле кровати. Сумочка лежала на столе.

А в ней телефон. Мобильник — вещь очень дорогая, но Родион мог позволить себе и не такую роскошь. А вот пистолет он ей так и не подарил.

Телефон был на месте, но, как оказалось, Наташа зря на него надеялась. С мобильника кто-то снял аккумулятор, и он превратился в бесполезный набор электронных деталей.

Кошелек, деньги, документы — все тут. Но это лишь подчеркивало безысходность ее положения. Она не могла сбежать отсюда. Ее похититель был настолько уверен в этом, что оставил паспорт в сумочке.

Железная дверь была наглухо закрыта, а за деревянной что-то капало. Наташа открыла ее и увидела кафельные стены, унитаз с деревянным сиденьем, душевую лейку, вмонтированную прямо в потолок, краны с красным и белым кружочками. Открывать их и принимать душ она, разумеется, не стала. Ей было не до того.

Пленница вернулась в комнату. Там стояли шифоньер, стул с креслом, телевизор, холодильник. Свежий воздух поступал через вентиляционное отверстие в стене, забранное металлической решеткой.

Дышалось здесь довольно-таки легко. Однако Наташа вдруг почувствовала приступ удушья и схватилась за голову. Это было вовсе не жилое помещение, а самая настоящая тюремная камера. Для нее!

Ей не трудно было догадаться, кто ее похитил. Зачем и для чего? Она знала ответы и на эти вопросы.

Есть Наташа не хотела, но холодильник все же открыла. Ей стало вдруг интересно, собирается ли Магриб кормить свою невольницу, или же он не намерен тратиться на это.

Холодильник был пуст, к тому же не работал. Наташа пожала плечами. Успеет ли она умереть голодной смертью до того, как Магриб изнасилует ее? Он мог это сделать. Она видела его глаза. Так на женщину мог смотреть только сексуальный маньяк.

Электрическая вилка лежала на холодильнике. Наташа немного подумала и вставила ее в розетку. Послышался шум включившегося мотора.

В этот момент дверь открылась.

Наташа вздрогнула, отскочила от холодильника. На девушку, которая зашла в комнату, она глянула как на ведьму, которая собирается принести ее в жертву дьяволу.

В этой особе действительно было что-то этакое. Волосы светлые, перетянутые черной лентой. Шелковая рубашка, джинсы, туфли — все темное. В руках стопка белого белья.

— Осваиваешься? — с важным видом, но не зло спросила она.

Глаза у нее светло-серые, а брови черные, стреловидные, настолько густые, что и не поймешь, настоящие или наклеенные. Они придавали ее довольно-таки хорошенькому лицу зловещее выражение. Ноги тонкие и длинные.

— Зачем это мне надо тут осваиваться? — осведомилась Наташа, пытаясь изобразить хоть какое-то подобие спокойствия.

— Как зачем? Это ведь твоя могила, — сказала девушка, бросив на кровать банный халат, полотенца, еще какое-то белье.

— Что?! — с ужасом выкрикнула Наташа.

— Это навсегда.

— Как навсегда?

— Отсюда только на тот свет. Вопрос только в том, когда.

— Что ты такое говоришь?

— Меня Рита зовут.

— Но это незаконно!

— А ты уверена, что на этот свет появилась законно? — спросила девушка и едко усмехнулась.

— Уверена.

— Ну, тогда, может, еще вернешься.

— Куда?

— Откуда пришла. Или ты не хочешь к маме?

— Хочу! — ответила Наташа и вытянулась в струнку, как это бывало с ней в детстве, когда она хотела угодить воспитательнице.

— Тогда будь умницей, люби своего хозяина искренне и беззаветно.

— Какого своего хозяина?

— Он скоро будет. Ты должна подготовиться.

— К чему?

— Ко всему. Хорошему. Раздевайся и отправляйся в душ. Нужно очень хорошо вымыться. Максим Алексеевич любит, когда девушка пахнет чистотой и парфюмом.

— Максим Алексеевич?

— Ты его знаешь. А сегодня познакомишься с ним поближе. Ну и чего стоишь? Раздевайся!

— Я не хочу.

— Тебе угодно навсегда здесь остаться?

— Я хочу домой, к маме!.. — Наташа забилась в истерике. — К Родиону!

Истерику сбивают пощечиной, но Рита ударила Наташу в живот. Боль скрутила ее в бараний рог, заставила опуститься на колени.

— Еще? — откуда-то с высоты спросила эта гадина.

Наташа мотнула головой.

— Будешь умной девочкой?

Она кивнула, будто соглашаясь, и сказала:

— Нет!

— Раздевайся и иди в душ.

— Не пойду!

— Ты хорошо подумала?

— Родион меня найдет, а тебя, суку, пристрелит! — Наташа откровенно психанула.

— Ты сама напросилась! — заявила Рита, намотала на руку ее волосы, заставила подняться и начала расстегивать кофточку.

Наташа попыталась оттолкнуть эту мерзавку, но Рита опять ударила ее.

— Пусти! Я сама! — сказала пленница.

Наташа плакала, глотала слезы. Она все-таки разделась, встала под душ, но за мочалку браться не спешила, стояла столбом, а вода лилась на нее. Тогда Рита сама взялась за дело, с остервенением намылила ее и вышла из душа.

Наташа смыла с себя пену, вытерлась полотенцем, которое Рита принесла в душ, шагнула в комнату и огляделась. Ее мучительницы там не было, а вместе с ней исчезла одежда. Остался только банный халат, такой короткий, что стыдно было его надеть. Но лучше хоть что-то, чем совсем ничего.

Колю Малькова Егор спас дважды. Причем от одной и той же пули. Сначала он вынес его на себе с поля боя, а затем вернул с того света. У Малькова остановилось сердце, врачи отправили его в мертвецкую, но Егор не поверил в его смерть. Как будто кто-то нашептал ему на ухо, что Коля жив. Он нашел его среди покойников, нащупал пульс. Останавливалось его сердце или нет, Егор не знал, но теперь оно билось. Робко и слабо, но все-таки. Еще чуть-чуть, и Мальков остался бы здесь навсегда.

Коля уже два года жил мирной жизнью. Не так давно прислал письмо, позвал Егора к себе в гости. Мол, я дом новый поставил на берегу Вятки, баньку срубил. Вот Егор к нему и заявился. Да не один, а всем табором.

Коля понял все правильно. Он открыл не калитку, а ворота, как будто душу распахнул.

Дом хороший, бревенчатый, обшитый вагонкой, толстые стены, крепкие полы. Четыре комнаты, три печки — одна большая, две поменьше. Хозяйство вполне справное — молочная корова, бычки на откорм, гуси, куры.