Похищение прекрасной Рианон - Маргарет Мур

В зал вбежал Брайс Фрешет, тряся головой, словно собака, вымокшая под дождем.

– Начался град, милорд, – крикнул он. – В такую погоду нельзя ехать.

Ужас отразился на лице Рианон, а Синвелин ободряюще ей улыбнулся.

– Миледи, я хотел сегодня отвезти вас в Каер-Коч. Там вам было бы удобнее.

– Я хочу уехать, но не…

– Уверяю вас, я тоже расстроен. Дождь продолжал стучать по крыше, и Рианон поняла, что бесполезно настаивать на том, чтобы ее немедленно отвезли к отцу. В такую погоду не отправляются в путь, особенно в этой части страны, где дороги особенно плохи.

Рианон в душе порадовалась только одному – значит, отец тоже не может уехать в Крейг-Фор. Наверняка он вернулся в монастырь или в ближайший трактир.

Она наблюдала за тем, как Брайс Фрешет разговаривал с худым темноволосым человеком, который, судя по всему, передавал его распоряжения тем, кто сидел в дальнем конце стола.

– С вашего позволения, милорд, – сказал, обращаясь к лорду Синвелину нормандец, – я пойду в казармы вместе с солдатами гарнизона.

– Ради Бога, – согласился лорд Синвелин.

Гарнизон во главе с Брайсом Фрешетом удалился из зала, и Рианон осталась с Синвелином и его людьми.

– Нам придется развлекаться самим, – сказал лорд Синвелин.

От его тихого, вкрадчивого голоса Рианон покраснела.

– Жаль, что здесь нет менестреля, – размышлял лорд Синвелин под грохот грома, сотрясавшего зал. Дробь, которую град выбивал на крыше, сменилась размеренным стуком проливного дождя. – Мы могли бы потанцевать.

Рианон с трудом представила танцы в подобной обстановке.

– Меня это утомило бы.

– Если хотите, я могу спеть.

И, не дожидаясь ее согласия, он запел.

Голос у Синвелина оказался восхитительный – густой и чувственный. Он выбрал печальную балладу об утраченной любви. Все прекратили есть и разговаривать, даже слуги застыли.

Рианон подумала о том, что Брайсу Фрешету песня понравилась бы. Жаль, что он ее не услышал.

Она взглянула на лорда Синвелина – его глаза светились страстью. Может быть, он действительно любит ее? Невозможно петь с таким чувством, если душа пуста. А вдруг она напрасно думает о нем плохо? Ведь она неправильно судила о Фрешете, который, оказывается, очень беспокоится о своей семье. Неужели он до сих пор страдает от уязвленной гордости и поэтому так отчаянно стремится получить титул? Его зять, могущественный барон Дегер, мог бы найти возможность возвести Брайса в рыцарское достоинство, но тот сам хочет заслужить титул, и это достойно восхищения.

Песня, наконец, закончилась. Мысли Рианон были заняты Брайсом, и она лишь рассеянно улыбалась, а люди из свиты Синвелина громко кричали и топали ногами, выражая свое одобрение.

– Ну, как, миледи? – спросил лорд Синвелин. – Хороший из меня менестрель?

– Да, очень.

– Вы что-то неразговорчивы, миледи. Уж не усыпил ли я вас своим пением?

– Нет, что вы. У вас очень хороший голос.

– Уверен, что вы поете как птичка. Может быть, как-нибудь вы порадуете меня песней?

– Возможно.

– Мы идем в казарму, милорд! – выкрикнул Мадок.

Лорд Синвелин кивнул в ответ.

– Не проиграй все деньги.

Люди из свиты Синвелина по одному выбегали из зала, прикрыв головы от дождя руками.

– Вы разрешаете азартные игры?

– Не вижу в этом особого вреда, – ответил он.

– Мой отец считает, что это развращает людей.

– Надо же им чем-то заняться. Женщин здесь мало, а карты – вполне безобидное занятие, хотя и случаются порой драки.

Рианон отвернулась – ее поразило его замечание о женщинах. Даже если это и правда, то в присутствии дамы ему не следовало так говорить.

Она начала приходить к убеждению, что лорда Синвелина ап Хайуэла, несмотря на все его чарующие улыбки и льстивые речи, едва ли можно назвать истинным дворянином… по сравнению, например, с Брайсом Фрешетом. Даже когда Фрешет бывал дерзок, она все равно ощущала уважение к себе. Это было видно по его глазам.

А что таилось в глазах лорда Синвелина? Желание? Возможно. Но не уважение.

– Если позволите, милорд, я хотела бы вернуться в башню.

– Зачем? Что вам там делать? Давайте поиграем в шахматы. Я велю слуге принести их. Вы ведь умеете играть?

– Да, но не очень хорошо. У меня не хватает терпения.

– Если вы устанете, – ласково произнес он, – то мы придумаем, чем бы еще развлечься.

Она вскинула голову, но выражение его лица было совершенно невинное. Он позвал Улу и велел ей принести шахматы.

Когда девушка ушла, Рианон встала и выглянула за дверь зала. Дождь казался сплошной стеной. Неужели он никогда не кончится?! Рианон вернулась к камину и в ожидании Улы стала прохаживаться взад и вперед.

Уж лучше думать о фигурах на доске, чем о человеке, с которым она вынуждена проводить время.

Волнение – хороший признак, думал Синвелин, наблюдая за Рианон. Они были совсем одни. Станет ли она протестовать, если он сейчас ее поцелует? И закричит ли, если он позволит нечто большее? Например, прижмет ее к стене и просунет колено у нее между ног, а затем задерет ей юбки? Будет ли она отбиваться и царапаться? А вдруг она с радостью ответит на его страстные объятия?

Синвелин глубоко вздохнул. Он подождет – она уже ведет себя по-другому: не жалуется и не сердится. Лучше подождать. Но ему стоило огромного усилия не вскочить с кресла и не накинуться на нее с поцелуями. Ему не терпелось доказать ей, какой он страстный и умелый любовник.

Не сейчас, уговаривал он себя. Она заперта у него в клетке, а его месть свершится тогда, когда пленница полюбит своего похитителя.

Большой и благоденствующий монастырь Святого Давида находился на главном пути, ведущем на север к Уэльсу. При нем существовала больница, которой пользовались многие путешественники.

Спустя неделю после похищения Рианон барон Делейни прохаживался перед камином в большой трапезной. Периодически он останавливался, прислушиваясь к шуму дождя.

Ливень, начавшийся на следующий день после того, как Рианон похитили, все еще продолжался, превратив дороги в грязное и скользкое месиво. Иногда дождь стихал, но не успевали они оседлать лошадей, как он припускал вновь.

Такая погода даже радовала барона, так как ненастье удерживало Синвелина в Эннед-Бейче, подальше от его главного замка Каер-Коч.

Барон взглянул на сына, сидевшего на скамье у камина.

– Сколько же будет продолжаться этот дождь? – размышлял вслух барон. – Надеюсь, до того, пока Дилан и остальные не доберутся сюда.