Похищение прекрасной Рианон - Маргарет Мур

– Да? Он, вероятно, ошибся. – Она скрестила руки на груди и нетерпеливо топнула ногой. – Фрешет!

Нормандец медленно повернулся и посмотрел на девушку.

Рианон не знала, куда отвести взгляд. Разумеется, подальше от темных вопрошающих глаз Брайса Фрешета, его сердитых чувственных губ и потной груди. Она уставилась на его грязные башмаки.

– Да, миледи? – Голос его прозвучал почти так же дерзко, как и у стражника.

– Это вы приказали не выпускать меня из Эннед-Бейча?

Фрешет бросил мечи на землю рядом со своей кожаной туникой и пошел к ней навстречу.

Она подняла голову и постаралась прямо смотреть на него, хотя он был полуголый.

– Это приказ лорда Синвелина, миледи. Он тревожится о вашей безопасности за пределами крепостных стен. Так, Мадок?

Валлиец ничего не ответил.

– Он вас не понимает, – напомнила Брайсу Рианон и, отстранив копье Мадока, направилась к Фрешету.

– Вы так думаете, миледи, – ответил он и, понизив голос, добавил: – Но я выяснил, что он ловко притворяется.

Мадок злобно посмотрел на Брайса.

– Я отвечу за безопасность миледи, – сказал Брайс, обращаясь к Мадоку.

Мадок что-то буркнул, а Рианон с Брайсом подошли к остальным солдатам, которые с любопытством на них смотрели.

– Они, к сожалению, ни слова не знают по-французски.

– Тем не менее вам удалось их рассмешить, – заметила она.

– Когда два человека хотят показать друг другу, как надо обороняться, и при этом оба клинка одновременно ломаются, солдаты находят это забавным.

Рианон и не подозревала, что такой грозный воин, как Брайс Фрешет, обладает способностью посмеяться над неудачей. Но она тут же вспомнила, что с ним следует держать ухо востро.

– Я не понимаю, почему мне нельзя выйти из замка, если другим это можно.

Смешинка исчезла из его глаз, и выражение лица вновь сделалось отчужденным.

– Пока вы находитесь в поле моего зрения, миледи, – решительно заявил он, – полагаю, что его светлость не станет возражать. – Он наморщил лоб. – А где он сам, миледи? Это у него вам следует спрашивать разрешения.

– Мне оно не нужно.

– Но от его общества вы ведь не отказываетесь.

– Я не… – Она замолкла: этому человеку не надо знать о ее чувствах. – Я здесь не узница, – сказала она.

– Разумеется, нет, миледи. Вы – желанная гостья.

Ей не понравился его насмешливый тон.

– В таком случае ко мне следует относиться с уважением. – Она посмотрела на его голую потную грудь.

Он покраснел, но тунику надевать не стал.

– Я занимаюсь с солдатами, а при этом лишняя одежда мешает.

Теперь покраснела Рианон. Она пошла по грязной дорожке к группе людей. Те, кто лежал на земле, поднялись на ноги и поклонились.

– Вот-вот пойдет дождь, миледи! – Брайс догнал ее. – Не лучше ли вам вернуться в зал к лорду Синвелину?

– Он спит.

– А! – многозначительно произнес Брайс. Она окинула его сердитым взглядом.

– Что вы хотите этим оказать?

– Я, миледи? Абсолютно ничего, – ответил он.

– Вы наглый, неотесанный нормандец! В ответ он с улыбкой поклонился, а Рианон уселась на пенек.

– Пожалуй, я останусь и полюбуюсь на это чудо – как вы управляетесь с людьми, которые вас не понимают.

Он пожал плечами и отвернулся. Худой, темноволосый Эрмин подошел к ним. Вид у него был взволнованный, и Рианон не могла понять отчего: он пугливо посматривал то на командира-нормандца, то на приближающуюся грозу. Наконец Рианон сообразила, что этот человек выступает как переводчик. Давалось это ему с трудом. Когда Брайс кончал говорить, тот долго молчал, подыскивая нужное слово. Люди слушали, но без особого интереса, а Брайс начинал раздражаться.

Рианон слезла с пенька и подошла к Брайсу.

– Они вовсе не глупы, – прервала она его разъяснения о том, что не следует слишком напряженно держать оружие, чтобы не вывихнуть кисть.

– Они невнимательны к тому, что я говорю, – пожаловался нормандец.

– Просто обычно они не сражаются мечами и считают, что ваши разглагольствования их не касаются, – объяснила Рианон.

– Разглагольствования?

– Ну урок или речь. Сколько человек здесь вооружены мечами?

– Пятеро. Остальные, я думаю, забыли их захватить.

– Забыли? Вы ведь видели, в каком состоянии оружие даже у тех, кто его принес: клинки проржавели и сломались.

Брайс прищурился. Хоть бы она перестала говорить и смотреть на него своими яркими зелеными глазами, да и не стояла бы так близко. Одного взгляда ее прекрасных, внимательных глаз было достаточно, чтобы рухнули преграды в его душе, которые он возвел против ее чар. Она была просто опасна для него.

– Они нарочно не следят за оружием, чтобы оно заржавело? – сердито спросил он.

– Нет, что вы, сэр! Не нарочно! – в ужасе крикнул Эрмин.

– Мне следовало объяснить получше. Они не обращают внимания на мечи, так как предпочитают луки.

– Луки? Рианон кивнула.

– В ближнем бою они используют и мечи и копья. Вы когда-нибудь видели уэльский лук?

– Я однажды наблюдал, как лучник пробил стрелой доску в четыре дюйма толщиной.

– А из чего была сделана стрела?

– Кажется, из вяза. Скверное оружие: негибкое, слишком длинное и громоздкое.

– И при этом пробивает четырехдюймовую доску, – с улыбкой парировала Рианон.

Эрмин сказал что-то солдатам, и они оживились.

– Им больше нравятся луки? – спросил Брайс Эрмина.

– Да, сэр.

– Очень хорошо. Завтра пусть приносят свои луки и стрелы, а я посмотрю, такое ли это расчудесное оружие, как утверждает миледи.

Эрмин кивнул и снова посмотрел на небо, словно там происходило что-то более важное, чем распоряжения Брайса.

– В чем дело? Уже начинается гроза?

– Нет, сэр… это…

Эрмин умоляюще посмотрел на Рианон и разразился потоком валлийских слов.

Она ласково ему улыбнулась, затем с той же улыбкой повернулась к Брайсу.

– Его жена рожает, и он хочет быть с ней рядом. Он говорит, что в прошлый раз их ребенок умер, и жена тоже чуть не умерла. Он покорнейше просит отпустить его домой. Он вернется, как только ребенок родится.

– Конечно, пусть едет.

Да если бы леди Рианон вот с такой же улыбкой попросила Брайса спрыгнуть с зубчатых стен крепости, он сделал бы это, не задумываясь. Рианон продолжала улыбаться, и в ее глазах светилось одобрение.