К северу от любви - Галина Владимировна Романова

Она с нежностью смотрела ему в спину, ощущая легкую нервозность от того, что в метре за ее спиной застыл любимый доктор. Кажется, он не удовлетворился ее краткими объяснениями и желает устроить ей сеанс прямо возле машины.

Сергей исчез за углом дома. Нина повернулась и нажала кнопку сигнализации. Распахнула водительскую дверь. Швырнула сумочку на пассажирское сиденье. И только тогда глянула на Илью.

– Со мной все в порядке, – проговорила она, глядя доктору прямо в глаза.

– Мне так не кажется. – Он ощупывал ее лицо взглядом. – Что-то вас беспокоит. Это как-то связано с ним – с вашим избранником?

Нина задрала голову, глянув в пронзительно- голубое – до рези в глазах – небо. Сказать, что в ее душе так же безоблачно, она не могла. И нехотя призналась:

– Мне звонили из полиции.

– Вам? Почему? Что случилось?

– Я не знаю. Хотели поговорить о том человеке, который… Который сделал это со мной. – Ее губы задрожали, глаза наполнились слезами. И она закончила фразу совсем не так, как хотела: – Который способствовал тому, что я боюсь чувствовать себя счастливой.

– Он вернулся, – покивал ее психотерапевт.

– Да. Я видела его. Он сидел за соседним столиком в кафе и рассматривал меня, как… – Она вдруг заплакала. – Как потенциальную жертву. Я рассказывала вам.

– Я помню. – Доктор Степанов непозволительно сократил между ними расстояние. Дотронулся до ее локтя. – Давайте я поеду с вами.

– Куда?

Ниночка вытерла глаза ладошкой. По черным разводам на пальцах поняла, что размазала макияж, и расстроилась еще сильнее.

– В полицию, Нина. Хотите, я поеду туда с вами? Вместо адвоката. Как ваш лечащий врач. Не думаю, что мне запретят присутствовать при беседе.

– Правда? – Ее лицо засияло. – Вы сопроводите меня? И у вас найдется на это время?

– Будем считать, что это наш с вами пропущенный сеанс. – Он подумал и выкинул вверх указательный и средний пальцы. – Два сеанса. Вот, возьмите платок и усаживайтесь в машину. Я поеду за вами.

Она взяла из его рук носовой платок. Села в машину и за минуту перед зеркалом стерла все темные разводы с лица. Кожа щек зарозовела, губы обрели привычный цвет. Ей даже удалось восстановить дыхание и не паниковать перед визитом в полицию. Он – ее любимый доктор – поедет сзади. Потом они вместе войдут в кабинет. Сядут рядом. И он, может, даже будет держать ее за руку. Так она справится. Со всем справится.

Все с ней будет хорошо. Она сильная, она выдержит…

До визита к нему Игоря Сидорова и Нины Кусковой оставался еще час, когда Дорофеева вызвал к себе полковник. Данила недовольно поморщился. Ему бы хотелось пойти с докладом после беседы с ними. Появилось бы больше информации, основанной на личных впечатлениях. Материалы дела, которые он третий день изучал, казались ему запутанными и в некоторых местах не вполне внятными. В какой-то момент он даже подумал: странно, что дело не было отправлено на доследование. Белых пятен предостаточно. Но когда он дошел до показаний выжившей пострадавшей, то все понял. Ее слова сыграли решающую роль. Она опознала напавшего на нее мужчину. Почерк преступления был идентичным. Нож в крови, который потом нашли в его доме. Отсутствие алиби.

Доследования не потребовалось. Все было предельно ясно. Судье. Но не Даниле Дорофееву, который чем больше читал, тем больше хмурился. И поэтому для него было очень важно побеседовать с Игорем Сидоровым – одним из важных свидетелей дела об убийстве десятилетней давности. И Ниной Кусковой – пострадавшей.

Очень важно было побеседовать и составить свое собственное мнение о преступнике. Прежде чем он станет его допрашивать.

И тут звонок из приемной полковника. И вопросы, которые посыпались на него с порога!

– Что нового в деле, майор? Подозреваемый задержан? Время смерти установлено? Причина… Причина ее гибели?

Данила раздраженно задышал. Сел на предложенный стул.

– Время смерти установлено примерное, товарищ полковник. Это девять дней назад. Время суток – ночь.

– О как! А говоришь примерно! Откуда такая уверенность?

– На одежде и теле жертвы следы грязи из оврага, куда ее предположительно столкнули.

– Или она сама упала.

– Или сама. Там глина. Она выпачкана мокрой глиной. Волосы слипшиеся, как если бы она попала под дождь. В яме, в которой ее спрятали, почва другая. Дождь шел ночью девять дней назад – восемнадцатого числа.

– А на другой день она глиной выпачкаться не могла, упав в овраг? – задал вопрос въедливый начальник.

– Овраг хорошо дренируется. Я уточнял. Уже к вечеру следующего дня там было достаточно сухо. Так сильно вымазаться глиной она не могла.

– Итак… – Полковник побарабанил пальцами по столу. – Восемнадцатое число. Ночь. Примерное время – ночь.

– Так точно.

– Дальше? Причина?

– Черепно-мозговая травма. Либо она упала на камни, которые потом омыло дождем. Их в овраге предостаточно. Либо ее ударили камнем или чем-то еще. Никаких микрочастиц в ране обнаружено не было.

– Остановимся на камне. Так что у нас за картинка вырисовывается, майор? – задумчиво проговорил полковник и сам себе принялся отвечать: – То есть либо ее толкнули, она упала и разбила себе голову о камень. Либо ее камнем кто-то приложил. И этот же кто-то потом ее зарыл в яме. Следов никаких?

– Нет. Дождь все смыл. Там столько народу и собак протопталось. В яме тоже ничего.

Полковник кивнул и надолго задумался. Потом воскликнул с горечью:

– Вот что за народ такой, а?! Если упала девчонка и погибла в результате несчастного случая, зачем сразу хоронить-то?! А полицию вызвать – не судьба?

Данила со вздохом проговорил:

– Страх, товарищ полковник. Страх в таких ситуациях опережает разум.

– Ну да, ну да… Круг знакомых определен? С кем она провела день накануне своей гибели? Отец утверждает, что она собиралась сбежать с каким-то хахалем. Личность его установлена?

– Так точно, товарищ полковник. Это некто Егор Игнатьев. Девятнадцати лет, без определенного рода занятий. После окончания школы с блестящими оценками не стал никуда поступать. Часто менял места работы. Со слов его школьной подруги, искал себя. – Данила не сумел удержать кривой усмешки. – Тот еще красавчик.

– Непутевый, значит. Родители упустили. Избаловали. Н-да… Знавал я одного Игнатьева, знавал. Не лично, конечно. Книжки тот детские писал. Хорошие. Я их детям своим покупал.

– Это его дед, товарищ полковник. Он его и воспитал. Родителей у Егора нет.

– О как! – Полковник изумленно глянул. – Он его избаловал, получается? А в книжках совсем другому поучал. Вон оно как бывает… Так что наш сказочник говорит: где его внук может скрываться?