Сын миллионера - Марта Ливингстон-Муди

белых кроваток с лежавшими на них бледными маленькими страдальцами.

— И Реджинальд поехал туда! — воскликнула она с невыносимой болью в сердце и, стремительно поднявшись, поспешно спустилась вниз. — Мэри, помоги мне одеться! — крикнула она горничной. — Нет, причесывать волосы не надо! Достань мое выходное платье и прикажи заложить экипаж — я поеду в больницу!

На пороге больницы миссис Лоренц встретила Лиззи Дове с полной корзинкой старых кукол в руках. Девочка, приветливо поклонившись, проследовала за ней.

Миссис Лоренц щедро раздавала милостыню, но явно не испытывала и части того удовольствия, какое получала бедная девочка, раздавая свои скромные подарки.

— Надеюсь, Реджинальд здоров? — скромно спросила девочка, избегая упоминать о бегстве наследника семьи миллионеров.

— Да… Он где-то здесь. И я приехала… — миссис Лоренц остановилась, сама не зная, зачем она оказалась в больнице.

— Вот и хорошо, что приехали! — воскликнула девочка. — Дети очень любят видеть нарядных людей, и я думаю, что Реджинальду тоже здесь понравится! Давайте поищем вашего сына, — предложила она и, заметив, что миссис Лоренц остановилась в нерешительности, добавила: — Позвольте, я покажу дорогу…

Как во сне миссис Лоренц следовала за своей маленькой проводницей, пока та не остановилась у кровати, на которой покоился вечным сном сиротка Джейми.

— Ах! — вскрикнула женщина, точно ее что-то кольнуло в сердце. — Где мой сын?

На звук ее голоса с пола поднялся не замеченный ею сразу мальчик, пряча полные слез глаза.

— Ты? Здесь?.. — прошептала миссис Лоренс и показала глазами на неподвижное тело на кровати. — А это?..

— Да. Это мой Джейми… — простонал Джим.

— У него есть мать?

— Нет. Никого нет, кроме меня…

— Боже! — прошептала женщина. — А кто же о тебе позаботится, кто тебя приласкает?

— Теперь уже никто!.. — зарыдал Джим и снова упал на колени у тела своего друга.

Эта сцена тронула миссис Лоренц до глубины души. Она обвела взглядом страдавших от разных болезней детей, маленького покойника, безутешно рыдавшего Джима, и в ее сердце впервые проснулось неведомое чувство сострадания к чужому горю. Она прижала лохматую голову мальчика к своей груди и прошептала:

— О нет, теперь у тебя тоже есть мать! Я буду любить тебя как своего сына!

В это время к кровати подошли два служителя, чтобы унести тело Джейми.

— Я хочу сам заплатить за похороны… — произнес сквозь рыдания Джим. — Нам удалось скопить немного денег на одежду для Джейми… Теперь… Я хочу употребить их для него…

Миссис Лоренц шепнула несколько слов служителям и, заверив Джима, что его желание будет исполнено, увела его с собой.

В коридоре они встретили доктора Кемпера и Реджинальда, собиравшихся ехать домой. При виде слез своей матери, ведущей за руку Джима, Реджинальд бросился ей навстречу.

— О, мама! — воскликнул он. — Как я рад, что ты тоже печальна! И как хорошо, что ты нашла Джима. Теперь мы его больше не отпустим, правда, мама?

С сияющим лицом и засверкавшими от радости глазами он повел грязного, убитого горем Джима к выходу. За ними последовали доктор и миссис Лоренц, на печальном лице которой отражалась неподдельная скорбь о безвременно ушедшем маленьком мальчике.

На пороге Реджинальд приподнялся на цыпочки и шепнул доктору:

— Позвольте мне, пожалуйста, поехать домой в одном экипаже с мамой и Джимом — он так расстроен. Возьмите вместо меня в свою коляску Лиззи Дове, она сегодня тоже грустная…

Мальчик был так уверен, что ему не откажут в просьбе, что, не дождавшись ответа, вскочил за Джимом в экипаж.

— Ты должен думать обо мне лучше, Джим, — сказал он, усаживаясь рядом с безутешным мальчиком, — потому что я буду теперь добрым.

Лиззи поехала с доктором. Он хотел подвезти девочку домой, но миссис Лоренц пригласила ее к себе в гости.

— Как вы думаете, доктор, мой кузен Робби поправится? — спросила она по пути.

— Пути Господни неисповедимы, Лиззи, — вздохнул доктор. — Нам остается только надеяться и верить…

Глава XIX

Про экскурсию по дому и визит в мезонин

Хорошая ванна, новая одежда и сытный завтрак оживили и отвлекли Джима. Тяжелое горе и бессонница надломили его самоуверенно-строптивый нрав и, казалось, превратили в покорного, податливого мальчика.

— Теперь у меня не хватит духу чистить сапоги, — грустно сказал он, глядя на маленький ящик Джейми. — Малыш просил меня принести его сегодня, но даже не взглянул на него… Теперь я оставлю его ящик себе на память.

— Да, да, сделай это! Мы поставим его в мезонине, и он будет храниться там с моими игрушками. Пойдем туда! — предложил Реджинальд, желая развлечь своего приятеля.

Он побежал в комнату миссис Лоренц, чтобы позвать и Лиззи, но, поглощенный своей затеей, не заметил, что его мать о чем-то серьезно беседует с девочкой.

— Я уверена, что мама будет очень рада сделать это. Мы всегда слышали о нем только хорошее, — говорила девочка хозяйке дома.

— Лиззи, пойдем с нами смотреть игрушки! — закричал Реджинальд, хватая девочку за руку и таща ее за собой в свою комнату, где он оставил Джима. — Идем скорее, Лиззи! Стоит ли смотреть на эту древность! — торопил он, когда та остановилась на широкой лестничной площадке, чтобы послушать музыкальный бой прекрасных старинных часов.

— Ах, как здесь чудесно! — в восторге воскликнула девочка, когда они вошли в комнату Реджинальда.

Среди прочих вещей тут лежали костюм, шляпа и перчатки, которые сын миллионера надевал утром для верховой езды, небольшие боксерские перчатки, небольшие рапиры для фехтования и множество других роскошных вещей, говоривших об исполнении любой прихоти маленького баловня.

— Хочешь, я дам тебе урок бокса, Джим? — спросил Реджинальд, надевая перчатки и становясь в позицию. — Чарли говорит, что я уже хорошо бью с плеча!

— Когда нужно, так я умею драться и без перчаток! — ответил Джим безучастно.

— Значит, ты тоже умеешь хорошо боксировать? — спросил Реджинальд в полной уверенности, что все мальчики, в том числе чистильщики обуви, в совершенстве владеют боевыми приемами.

— Ну да, я учился драться и уворачиваться от ударов. И умею не хуже других раздавать тумаки. Однако я никогда не делаю этого нарочно или ради удовольствия. Ты сам знаешь, мне есть чем заняться.

— Но доктор Кемпер говорит, что это очень полезное упражнение для моего здоровья.

— Может быть, это и здорово для тех, кто разъезжает в экипажах и спит за занавесками, — заметил Джим, окидывая взглядом шелковый балдахин над кроватью. — Но я не родился таким богачом, и мне уже с пяти лет пришлось биться за кусок хлеба.

— Бедный Джим, — сказал с участием Реджинальд, подходя к мальчику и обнимая его, — теперь тебе не надо будет этого