На фейсбуке с сыном - Януш Леон Вишневский

Некоторые, напротив, считают, что весь процесс над Иисусом Христом был судебной ошибкой и преступлением. Как доказывает меценат Лука Чойник (он есть на фейсе), который пишет диссертацию о судебных ошибках, не вызывает сомнения, что осуждение Иисуса на смерть было одной из таких ошибок. Не было даже видимости суда, одна политика. То, что описано в Евангелии, не имеет ничего общего с процессом, объективной оценкой и серьезным рассмотрением провинности обвиняемого. Не указана даже исполнения приговора, известно только, что был месяц нисан, а это месяц весенний. Я помню название этого месяца из моей любимой книги, которую я всегда перечитываю, а эту цитату помню наизусть: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вошел прокуратор Иудеи Понтий Пилат».

Согласно записям, 14 нисана, а по-другому — Абиба месяца, который у древних иудеев носил название «колос», в 3790 еврейском году должна была произойти казнь Христова. Примерно тогда же должно было иметь место лунное затмение, а это явление не такое частое. Сэр Исаак Ньютон в связи с этим свидетельствовал, что смерть Иисуса наступила либо 3 апреля 33 года, либо 23 апреля 34 года. Иначе не получается, если соединить данные о лунных затмениях с теологией. А Ньютон о затмениях-то много знал. Впрочем, в физике, сыночек, Ты получше меня разбираешься, и уж много лучше, чем наша «Белая книга».

Взволнованная всеми этим записями в «Белой книге», я имела долгие беседы с одним из тех двух разбойников, которых распяли вместе с Иисусом. Второй-то прямо на кресте уверовал, и в рай прямехонько попал. Так вот этот мой собеседник якобы ничего о том, что участвует в историческом событии, которое войдет в мировую историю, не знал. Иисус был для него обычным, ничем не примечательным осужденным. Когда же выяснилось, что его распяли по соседству от Спасителя, у него в голове что-то перемкнуло. А в аду из него сделали культ. Каждую Великую Пятницу он имеет свои пять минут славы. Концерты в его честь организуют, танцы со звездами, молодые таланты с ним поют, хеппенинги с горящими крестами устраиваются. Он теперь звезда, хотя в жизни был обычным разбойником, к тому же безграмотным. Вообще-то он страшный лгун, хотя и клянется родной матерью, что говорит правду. Как лишнего примет, утверждает, что на самом деле распяли не Христа, а Иуду, тот на него внешне здорово был похож. Вроде как он на своем кресте-то когда висел — имел время присмотреться. И якобы о том же говорит святая Барбара в своем апокрифе. Я им не верю, потому что если бы хоть толика правды в том была — уже весь ад бы гудел и праздновал. Я в глаза ему сказала, что он лжет, а он в ответ только ухмыльнулся. Я его еще спросила, что Иисус перед смертью сказал, — ведь он рядом висел, должен был слышать, а он ответил, снова матерью поклявшись, что в Евангелии верно записано, последними словами Иисуса было: «Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» И это так прекрасно, так по-человечески — перед смертью усомниться каждый имеет право. Но то, что Он усомнился, подтверждают только Евангелия от Матфея и Марка, а в Евангелии от Луки они заменены на более правильные и политически выверенные. В них Иисус, умирающий на кресте, молвит: «В руки Твои, Господи, предаю дух Мой…» В Евангелии же от Иоанна приводится лишь одно сказанное Им слово: «Свершилось».

Пригвождение преступников к кресту в те времена было в порядке вещей. И потому, что перед смертью они претерпевали ужасные мучения, а еще потому, что распятие должно было наглядно работать в целях профилактики. Потом ту же функцию выполняли другие публичные казни, призванные вообще-то запугать, но вряд ли этой цели когда-либо достигали, что в древности, что потом. Напротив, при таких казнях наступал земной рай для карманников. Во времена Французской революции публичные казни были столь часты, что, случалось, в Париже их совершалось до двенадцати ежедневно. Убийцам гильотиной отрезали голову, ворам — руки, а изменникам Революции мечом протыкали сердце. И даже при таком изобилии поучительных жестокостей на площадях, заполненных народом, крали несметное число кошельков. Демонстрация чужих страданий и публичное наказание за грехи не действуют на очевидцев так, как задумано.

У нас в аду иногда рассказывают о казнях в США. Там со времен Французской революции изменилось не так много, хотя сами американцы о той революции ничего не знают, для них история начинается с момента написания их Конституции, а все, что было до, примерно соответствует эпохе динозавров и первобытных людей. Они когда нашли у себя бутылку девятнадцатого века — тут же поместили ее под стекло в этнографическом музее. А я бы, сыночек, такую бутылку в утиль снесла и не поморщилась, все денежка к денежке.

В Северной Америке любят публичные казни. Там приговоренных сажают на электрический стул, делают им смертельную инъекцию, вешают, травят газом или расстреливают, и обо всем этом потом отчитываются по телевидению. Мы уже с нетерпением здесь, в аду, ожидаем, когда в прайм-тайм по американскому каналу «Fox» покажут, как повешенный, умирая, обсирается. Ведь у каждого умирающего в петле сфинктеры расслабляются и должен произойти неконтролируемый стул. Не от страха — это чистая физиология.

Я, пожалуй, на популярную лекцию «Что чувствовал Бог в Великую Пятницу?» из-за моих убеждений в этот раз не пойду.

Я бы с большим интересом послушала, что чувствовал в Великую Пятницу плотник Иосиф, или даже Мария Магдалина.

Об Иосифе вообще позабыли. Ведь Иисус не был его родным сыном, и эту тему особо-то никто не разрабатывал. Евангелисты это Тебе не протестанты какие, они писали только то, что должно. Цензуру ведь не Ватикан изобрел, цензуру ввели сами творцы Евангелий. Но почему-то и доныне именно это зовется Богословием. Иосиф, скорее всего, очень переживал, потому что любил Иисуса как собственного сына, но он никогда на эту тему не высказывался.

О Марии же Магдалине у нас в аду всегда много чего говорят. Говорят, например, что она была эротична, как Мерилин, в общем, горячая штучка. Прошлое ее до момента обращения к Иисусу было весьма богатым, лона своего она не щадила. Святой Августин ее сначала жалел, а потом, непонятно почему, ославил. Но Августин, на мой взгляд, просто идеологическая проститутка, сыночек. Бесконечный конформист. То женщин менял, а потом вдруг мгновенно изменил свои взгляды, да как радикально! Такое с политиками часто бывает. И потому он в аду отсутствует, и перед его именем всегда почтительное «святой» произносится. Если бы святые могли получать ученые степени, святой Августин непременно получил бы высшую степень и был не иначе как святым доктором Августином. Он всегда имел склонность поучать и профессорствовать — правда, для этого степень-то иметь не обязательно.

По секрету я Тебе, сыночек, вот что скажу: ведь Ты тоже какую-то чудную привязанность к званиям имеешь. И зачем они Тебе? Что Ты умный — доказывать не надо, люди-то, они это либо видят, либо нет. И если ты дурень — хоть миллион справок о своей мудрости предъяви, никто в нее не поверит. Зачем Тебе, сыночек, эта диссертация была? Ведь в ужасном напряжении Ты ее писал, с близкими почти не общался, дочек своих забросил, жену оставил одну — и что с того получил? Ничего, потому что все, что Ты знал после защиты диссертации этой, — Ты знал и до нее. Ну, разве не так? Ты хотел кому-то что-то доказать? Мне не надо было ничего доказывать, Леону тоже, баба Марта вообще считала, что ты самый умный на всем белом свете, еще с тех времен, когда Ты выучил таблицу умножения — но не ту, которая до десяти, а другую, что посерьезнее. Она, бывало, спросит Тебя: сколько будет 68 умножить на 77? А Ты ей мгновенно отвечаешь: 5236. И она, потрясенная, по этажам нашего дома ходит и соседям сообщает, что Иренка-то у нее так себе, но вот сыновья у той Иренки умнющие.