Богиня кофейного рая - Валерия Леман

Комиссар перевел непонимающий взгляд с меня на Томаса, который поспешил все прояснить:

– Полковник Того из Брюсселя снял у нас комнату несколько дней назад, но мы его почти не видели.

Тут слово взяла мама.

– Уверена, что на самом деле полковник обустроился в самом дорогом отеле Аруши. А вот нынешней ночью он был у нас на празднике, сидел дольше всех и больше всех умял угощений. После часа ночи, когда все мы отправились на боковую, он вроде как поспал в снятой комнате пару часов, а ближе к утру уселся в свой автомобиль – серый «Форд» – и отбыл в город.

Выслушав все наши сообщения, Мбове с важным видом кивнул.

– Очень хорошо. Разумеется, мы проверим вашего полковника, без проблем. Но прошу вас не мешать нам работать. – Тут он выразительно посмотрел на меня и даже погрозил пальцем. – Сегодня ночью в участок поступило заявление от Джимми Нгума. Он обвинял Мошу Мьянги в подмене и краже его Черной Мари. И вот – Моша Мьянги мертв. Прошу всех вас не утаивать от нас никаких сведений, которые помогут раскрыть преступления. Вы меня понимаете?

Естественно, мы все понимали: сначала комиссар просит не вмешиваться в дела полиции и тут же сообщает нам сведения о ночных заявлениях Джимми Нгума. Понимай как хочешь!

– Вот вам и еще один подозреваемый, которого надо подробно расспросить, где конкретно он находился нынешней ночью! – широко улыбнулся я. – Вчера в церкви был настоящий скандал с подменой Черной Мари, а после этого Джимми прилюдно кричал, что убьет Мошу, как только найдет его.

Выслушав меня, комиссар помрачнел, отставил в сторону опустевшую чашку и решительно поднялся.

– Хорошо, можете пойти со мной. Но предупреждаю: к трупу не подходить, ничего руками не трогать, держаться за моей спиной. Вся ясно?

– Все! – с готовностью кивнул я, и мы отправились.

Похоже, в Африке с ее неторопливыми традициями, во всем предпочитающими выдерживать ленивый стиль «поле-поле», природа живет в диаметрально противоположном стремительном ритме: вечерами солнце стремительно падает за линию горизонта, мгновенно погружая мир в кромешную тьму, а по утрам столь же стремительно возвращается на свой небесный трон, улыбаясь миру и согревая простых смертных ласковыми лучами.

Когда мы вышли из дома, день был в разгаре, и я мимолетно подумал про себя: «Неужели было реально то мрачное серое утро с воплями и стонами?..» Ощущая, как ко мне понемногу возвращаются силы и хорошее настроение, я бодро последовал вслед за комиссаром, и внезапно открывшаяся панорама кофейного поля сразу за домом в одно мгновение меня очаровала.

Представьте себе симпатичные кофейные деревца в тени высоких пальм, увешанных бананами, рядами убегающие по направлению к изумрудным холмам с причудливой горой в дальней перспективе, своей формой с чуть изогнутой вершиной напоминающие пирожное безе.

– Отличные бананы! – поцокал языком комиссар, оборачиваясь к Томасу, еле плетущемуся вслед за мной. – Не собираетесь снимать урожай?

– Собираемся, – вяло ответил тот. – Собственно, поэтому я и отправился сегодня с утра сюда – лишний раз бросить взгляд. Мы планировали начинать уборку урожая уже завтра-послезавтра…

На этом короткий диалог завершился, и мы молча приблизились к одинокому силуэту полицейского, который прохаживался туда-сюда на самой обочине плантации. Я невольно отметил, что это место находилось прямо напротив моего окна, где мне сегодня в полусне и слышались вопли.

Комиссар первым увидел труп: при его приближении полицейский отошел в сторону, а бравый Мбове замер в классической позе «руки в боки».

– Да-а-а… – Он покачал головой. – Действительно, жутковато смотрится. Бедняга Моша! Недаром вчера он выглядел каким-то напуганным…

Я осторожно обошел комиссара.

– Бедняга Моша!..

Ей-богу, мне только и оставалось, что дословно повторить слова комиссара. Бедняга Моша лежал в позе распятого Христа: худые ноги в просторных бриджах судорожно сведены, худые руки широко раскинуты в стороны, голова мученически склонена к правому плечу, а широко распахнутые глаза неподвижно уставились в бескрайнюю синь небес.

– Распятый Иисус, – произнес я нарочито негромко, но внятно. – Явный намек на религиозный подтекст убийства.

– Что вы хотите сказать? – нахмурился комиссар, развернувшись ко мне.

– По-моему, все достаточно ясно, – пожал я плечами. – Я же рассказывал вам о вчерашнем скандале в храме. Представьте себе: преподнеся в дар церкви статуэтку Черной Мари, Джимми внезапно обнаружил, что ее подменили. Само собой, он тут же принялся кричать, что подмену мог совершить только его помощник и лучший ученик Моша Мьянги. Я также говорил вам, что он кричал, что убьет Мошу, как только найдет, ведь парень таинственным образом куда-то пропал. Уверен, Джимми искал своего ученика всю ночь. И возможно, в конце концов он его и нашел?..

Я выразительно посмотрел на комиссара.

– А теперь смотрите. Если это действительно Моша Мьянги подменил дар церкви – драгоценную статуэтку Мадонны обычной, то, судя по позе его мертвого тела, он тут же принял крестные муки за свое преступление. Разве не так?

Пару минут стояла тишина, которую нарушали лишь самые мирные звуки: шелест кофейных деревьев, щебет птиц и улюлюканье обезьяньих стай. Почти тут же к ним присоединился звук сирены.

– Приехала бригада. Пожалуйста, отойдите в сторону! – Комиссар кивнул нам с Томасом. – Сейчас сделают пару снимков и перевернут парня… Сам не знаю почему, но я готов заранее поспорить на что угодно: у бедняги будет точно такая же рана, как вчера у Нгала.

Томас болезненно сморщился и забормотал, что он предпочел бы вернуться в дом и прилечь. Комиссар не возражал, а я отошел в сторонку, чтобы остаться в качестве независимого наблюдателя, на которого, кстати сказать, комиссар теперь смотрел с невольным уважением.

Криминальная бригада танзанийской полиции выглядела весьма специфически. Первым появился судмедэксперт, уже знакомый мне почти безразмерный толстяк с забавным чемоданчиком в руках и широчайшей улыбкой на лице – именно он вчера осматривал тело бедняги Нгала в студии Джимми.

Весело приветствовав всех присутствующих, толстяк по-свойски мне подмигнул и направился к телу, своим широким боком запросто оттеснив чуть в сторону худышку-комиссара.

Почти тут же появились остатки бригады: взъерошенный мелкий паренек с фотоаппаратом в руках, больше похожий на какого-нибудь ушлого танзанийского журналюгу, чем на труженика полиции, а за ним – двое худых увальней с руками по локоть в карманах комбинезонов.

Фотограф, пару раз хлопнув по спине склонившегося над телом судмедэксперта, бойко занял его место и пару раз щелкнул труп с разных позиций, после чего отошел в сторонку, тут же принявшись кому-то названивать.

– Это наш Саид, – почти по-товарищески проговорил, наклонившись ко мне, комиссар и ухмыльнулся. – Такой ловкач! Казенным фотоаппаратом фотографирует не только трупы, но и туристов – в качестве подработки.