До Библии. Общая предыстория греческой и еврейской культуры - Сайрус Герцль Гордон

Потопе. (Евреи использовали при написании этой части Библии (находясь в «вавилонском плену» в 586–539 гг. до н. э.) вавилонскую версию, в свою очередь, списанную до мелочей с шумерского сказания о Потопе. Только шумерский Зиусидра у семитов превратился в Утнапишти. — Ред.)

Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:

«Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово

И тайну богов тебе расскажу я.

Шуриппак, город, который ты знаешь,

Что лежит на береге Евфрата, —

Этот город древен, близки к нему боги.

Богов великих потоп устроить склонило их сердце».

Утнапишти продолжает перечислять некоторых богов месопотамского пантеона, которые приняли это прискорбное решение. Но «светлоокий Эа», который клялся вместе со своими друзьями-богами, фактически помог человеку Утнапишти, раскрыв тайные планы богов. Он сделал это, не обращаясь к Утнапишти лично, но к хижине, в которой жил Утнапишти:

Хижина, хижина! Стенка, стенка!

Слушай, хижина, стенка, запомни!

Шуриппакиец, сын Убар-Туту,

Снеси жилище и построй корабль…

Стены хижины, построенной из тростника, можно было разобрать и использовать для строительства особого типа корабля. (Через несколько тысяч лет технологию постройки таких кораблей использовал в XX в. норвежец Тур Хейердал. — Ред.) Тростник, пригодный для постройки таких кораблей, имелся в Месопотамии (а также в Египте. — Ред.), но не в Палестине. Эа продолжает давать советы и обучать Утнапишти:

Покинь изобилье, заботься о жизни,

Богатство презри, спасай свою душу.

На свой корабль погрузи все живое.

Тот корабль, который ты построишь,

Очертаньем да будет четырехуголен, равны да будут

ширина с длиною…

Утнапишти заверил бога, что будет следовать его указаниям, но спросил, как это все держать в секрете от людей. Эа посоветовал ему сказать народу, что бог земли Эллиль враждебен к нему (что было близко к истине) и поэтому Утнапишти придется отправиться в море на корабле, который он строит. Эа также подсказал ему, как обмануть, сказав, что скоро хлынет сильнейший ливень. Народ поймет это как предзнаменование «хлебного дождя» (т. е. урожая), но фактически он принесет им несчастье. Такой обман со стороны богов и героев имеет параллели в еврейской и особенно греческой литературе, в частности в Одиссее (где не только Одиссей, но и его богиня-покровительница Афина весьма преуспели в обмане).

Корабль был построен «в пятеро суток». Утнапишти кормил и поил мастеров, вспоминая впоследствии:

Для жителей града быков колол я,

Резал овец я ежедневно,

Соком ягод, маслом, сикерой, вином и красным и белым

Народ поил, как водою речною,

И они пировали, как в день новогодний.

Затем на борт были доставлены драгоценности и живые существа:

Нагрузил его всем, что имел я,

Нагрузил его всем, что имел серебра я,

Нагрузил его всем, что имел я злата,

Нагрузил его всем, что имел живой я твари,

Поднял на корабль всю семью и род мой,

Скот степной и зверье, всех мастеров я поднял.

Надо отметить, что Утнапишти берет на борт сокровища, несмотря на то что Эа призывает его «презреть богатство». Месопотамская цивилизация была немыслима без золота, серебра и других металлов. Также обратим внимание на то, что мастера относились к особой категории. В обществе, где народ группировался согласно наследственным функциям в гильдии, плотники отличались от кузнецов и т. д.

Время назначил Шамаш, и наступил Великий потоп. Утнапишти рассказал, как он поднялся на корабль и засмолил все его двери.

Я взглянул на лицо погоды —

Страшно глядеть на погоду было.

Я вошел на корабль, засмолил его двери.

За смоление судна корабельщику Пузур-Амурри чертог

я отдал и его богатства.

Далее описывается жестокий шторм, испугавший даже богов. В своей страсти к уничтожению боги, видимо, забыли, что, если человеческий род погибнет, некому будет прислуживать богам и делать для них жертвоприношения в виде еды и вина.

Боги потопа устрашились,

Поднялись, удалились на небо Ану,

Прижались, как псы, растянулись снаружи,

Иштар кричит, как в муках родов,

Госпожа богов, чей прекрасен голос…

Подобное не очень достойное поведение богов представлено практически в каждом древнем пантеоне: будь то греческие боги в изящном эпосе Гомера или египетские в более простой египетской истории о Горе и Сете. Эпитеты, отнесенные к Иштар, «как в муках родов… прекрасен голос», предвосхищают гомеровский эпитет, данный Менелаю: «прекрасен в военном кличе».

По прошествии семи дней Потоп отступил. Надо заметить, что семеричный счет (дней или лет) наблюдается не только в месопотамских, но и в более поздних угаритских, греческих и древнееврейских эпических легендах. Соответственно, создание семидневной недели, которая достигла Европы через восточносредиземноморские каналы, через Элладу, и древнееврейский счет Сотворения мира в Бытии были широко распространены на Древнем Востоке. Корабль пристал к берегу у какой-то горы (в точности как и в легенде Бытия), где оставался еще семь дней. Утнапишти выяснял, достаточно ли берег сух для того, чтобы пристать к нему, отправляя стаи птиц (во многом как делал и Ной). Первая птица — голубь и вторая птица — ласточка вернулись, потому что не смогли отыскать места, на которое можно было сесть. Ко времени, когда была отправлена третья птица — ворон, земля достаточно высохла, поэтому ворон «не вернулся; каркает, ест и гадит». И Утнапишти рассказывает:

Я вышел на четыре стороны, принес я жертву

На башне горы совершил воскуренье:

Семь и семь поставил курильниц,

В их чашки наломал я мирта, тростника и кедра.

Как и Ной, Утнапишти празднует свой выход из ковчега жертвоприношением. Как и Господь почувствовал приятный запах жертвоприношения от Ноя (Быт., 8: 21), так и

Боги почуяли запах,

Боги почуяли добрый запах,

Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву.

И тут все стали бранить Эллиля в этом собрании богов за его роль в попытке уничтожить человечество:

К жертве все боги пусть подходят,

Эллиль к этой жертве пусть не подходит,

Ибо он, не размыслив, потоп устроил

И моих человеков обрек истребленью!

Эллиль, как только туда он прибыл,

Увидев корабль, разъярился Эллиль,

Исполнился гневом на богов Игигов:

«Какая это