Отвоюю её у друга - Евгения Чащина

резать вены и кричать, что лучше бы я умерла в больнице, Вартан? Я твои глаза и нервы таким не позорю.

В кабинет влетает Люба. Тут же цепляется за суть. Достаёт все, что нужно из аптечки и лишь когда она позволяет, я убираю амулет и кладу его на его стол.

Многое хочу сказать, но нет сил. Выхожу из его кабинета окончательно растоптанная и выпотрошенная. А я его предупреждала. С самого начала предупреждала, что фантик красивый, а конфета не вкусная. Он меня не послушал. И где мы оказались? Захожу на кухню. Тамара Петровна с Ильей и кучей булочек идут кормить Алию. А я подхожу к умывальнику и нервно пытаюсь отмыть кровь Вартана с ладоней.

- Ты неправа, лишая мужа главной радости в отношениях между двумя влюбленными, - слышу за спиной его голос.

Я выключаю воду и запрокидываю голову, подавив истерический смешок. А вот и моя добивочка пришла с нравоучениями.

- Кто ты такой, чтобы вообще говорить мне подобное? - поворачиваюсь и понимаю, что лавиной моей злости сейчас смоет его.

- Отец твоего сына, когда-то же нас что-то связывало.

- Ты не помнишь, что нас связывало, как не помнишь меня, и только благодаря моей злости узнаешь моего сына. Ты ни черта не знаешь обо мне. Ни о беременностях, ни о потерях, которые мне пришлось перенести. Тебе глубоко насрать даже на то, как родился твой собственный ребёнок, ведь ты ни разу не спросил. Поэтому, пожалуйста, засунь своё мнение себе настолько глубоко в задницу, насколько можешь!

Он схватил меня за запястье и  очень сильно дёрнул, едва в грудь ему не влипла.

- Чтобы узнать сына и о сыне, его мамаша не должна прятать свою задницу за городом не один месяц. Так понятно? И не зли меня. Пиздуй к мужу, а не брызжи слюной мне в лицо. Мне плевать на тебя и то, что ты думаешь. За Вартана голову оторву.

Бросает мою руку и поспешно выходит.

Всё. Конец. Хватит. Хватит быть доброй идиоткой, о которую все вытирают ноги. Заебали.

Я влетаю в гостиную, подхожу к Тамаре Петровне и беру у неё из рук сына. Поворачиваюсь к Сагалову и чеканю каждое слово так, чтоб он запоминал:

- Визит папочки подошёл к концу, сынок, маши пока-пока. Следующие свои визиты папочка может планировать в установленном судом порядке, если захочет тебя видеть, потому что мамочкино терпение лопнуло.

- Встретимся в суде. Алия, мы уходим.

Они ввметнулись из дому за две минуты.

Рвано выдыхаю. Встретимся. У тебя шансов нет.

Подхожу к кабинету и хочу зайти, но слышу голоса. Тихий, спокойный, ласковый голос Любы и хриплый, расстроенный голос Вартана.

Я давно видела, как девочка смотрит на моего мужа. Так же видела, что он на неё не смотрел. Заглядываю в щель приоткрытой двери и наблюдаю занимательную картину - девчонка подносит к себе его раненную руку и целует пальцы. Делаю шаг назад. Ухожу наверх, в детскую.

Я не знаю, сколько пробыла там. Вышла, когда вечерело. Услышала шаги в нашей спальне. Постучала.

- Можно мне зайти?

- Я не настроен говорить, - распахивает дверь и смотрит в упор, - но если ты хочешь сказать что-то важное, я выслушаю.

- Мне жаль, что сегодня всё так вышло. Не время и не место для подобного разговора. Я понимаю и разделяю твою боль, но я не готова принять такое предложение. Не сейчас, пока всё ещё кровоточит. Думала, ты поймёшь, но видимо и правда слишком много о себе думаю.

- Ключевые слова: о себе думаю. Ты отталкивала меня всё лето, все гребаные три месяца я как последняя мразина выпрашивал тебя у тебя же. Трахал безэмоциональную женщину, которой лишь бы отметиться. Мне так же больно, ты же зациклилась на себе. Тебе я не нужен, моя помощь не нужна. Говорят, что горе легче совместно переживать. Ты же ушла на другую сторону барикад, я не дурак, я вижу, что это конец.

- Ты знал на ком женишься, - говорю бесцветным голосом. - Ты знал с самого начала. Знал и от меня, и от него... - замираю, одёргиваю себя и продолжаю. - Я говорила тебе, что со мной сложно, и что оно того не стоит. Ты не хотел слушать и верить, что такая горячая красотка может быть такой холодной. Мне жаль, что ты убедился вот так.

От фразы «это конец» больно заныло сердце. Я не допускала таких мыслей. Но если их допускает он, то мне нечем больше козырять. Я не смогу его удержать.

- Если я потеряла твою любовь, скажи честно.

- Я люблю тебя.

Я делаю шаг вперёд и прижимаюсь к нему.

- Тогда не отпускай, - говорю хрипло, заставляю себя не плакать. Снова. - Я тоже люблю тебя.

Он застыл и словно не верит в то, что я сказала. Долго смотрит мне в лицо и наконец-то, когда мое сердце вот вот выскочит, говорит:

- Я люблю тебя настолько, что готов сделать всё, чтобы наша рана затянулась, даже на то, чтобы ещё один ребенок сделал нас единым целым. Мы были с тобой единым целым, я же чувствовал твою любовь и нежность. Сейчас словно что-то вырвали из груди. И я не знаю что мне делать.

- Я плохо справляюсь с потерями, - выдавливаю из себя и слова даются мне тяжело. - Ты же помнишь, что было в первый раз, когда мы узнали, что разбился вертолёт. Я как-то вывезла. Но в тот день, когда показали перестрелку, и я думала, что ты умер, я сама чуть не умерла. Потому что ты ведь не только мой муж и отец моего ребёнка, ты ещё мой друг, моя опора... Я не справляюсь без тебя. И то, что моё тело убило нашего ребёнка, меня убивает. Я настолько противна себе, что мне кажется, что должна быть противна и тебе.

- Глупая, - резко хватает меня за руку и впечатывает в себя, - моя сладкая и нежная девочка, позволь нам наконец-то затянуть эти раны. Давай начнем все сначала. Просто постараемся отключить прошлое, посмотрим в будущее. И ребенок...ты будешь хорошей мамой, ты бесподобная мама Илюхе, он обалденный пацан. Просто давай посеем внутри нас эту мысль и медленными шажочками к ней, а когда будем готовы, сделаем это. Важный шаг.

Целует мне шею и дрожит от волнения.

10