Мартин Заландер - Готфрид Келлер

Нежданное нравоучение пришлось не ко двору. Если уже и раньше слышался ропот, то теперь один из присутствующих прервал оратора и потребовал слова.

По всей видимости, сказал он, надобно опять поспешить с реакцией! Прошло едва несколько лет, а здешний уроженец, бывший учитель народной школы, впрочем ныне, как говорится, в золотых оковах, г-н Мартин Заландер, уже неспособен терпеть слово «республика»! В подобных обстоятельствах тем, кто еще поддерживает ее, никак не годится слушать на серьезном народном собрании столь враждебные речи. Если других желающих выступить больше нет, предлагается закрыть дискуссию и перейти к голосованию.

Заландер, который так и не садился, возвысил было голос, хотел продолжить. Несколько человек, не разобравшись в происходящем, поддержали его, другие же, кому смысл его речи был опять-таки непостижимо высок, но подозрителен, шумно ратовали против; возникла неразбериха, в коей одержали верх те, что прекрасно поняли, какой смысл Мартин вкладывал в свои слова, однако именно оный смысл был им ненавистен и невыносим.

Его лишили слова, контрпредложение выдвинуть не удалось, и означенный вопрос объявили решенным. В дальнейшем, надо сказать, он бесславно отпал; зато Мартин Заландер приобрел новый опыт. Он покинул здание и неприметную деревушку, более ни с кем не разговаривая, и, хотя приехал сюда по железной дороге, на поезд садиться не стал, зашагал пешком по дороге, что через поля и леса вела в Мюнстербург.

Во время этой одинокой прогулки он мог обдумать, в какой мере не только более-менее важному государственному деятелю, но и народному избраннику целесообразно подавлять нравственные откровенности. В конечном счете, думал он, я все же рад, что высказался! Кое-что все же останется в памяти, а коли они на свой лад пропечатают меня в газете, я тем паче громко заявлю, что слово «республика» не камень, который допустимо давать народу вместо хлеба.

Честное намерение прояснило слегка раздраженное расположение духа; бодрым шагом Мартин поднимался на холмы, которые еще отделяли его от города, а долгий летний день позволил до заката выйти на гребень, где его ожидал особенный сюрприз. На свежескошенном лугу, частью окаймленном рощею, хозяин ближней усадьбы устроил небольшое празднество — поставил под сенью деревьев несколько длинных столов, а на лужайке перевернул вверх дном огромный чан. На нем сидели три скромных музыканта, наигрывая спокойные танцевальные мелодии, Мартин уже некоторое время слышал в вечерней тишине безыскусный, прямо-таки задушевный наигрыш, а теперь увидел и молодежь, которая без толкотни, свободными группками танцевала вокруг чана, не поднимая шума, в золотом вечернем сиянии, лишь удлиненные тени танцующих плясали на золотисто-зеленой траве.

Заландер восхищенно любовался этой картиной.

«Она будто из совсем другого мира! — думал он. — Такая мирная и совершенно безмятежная! Интересно, что там за общество? Большинство хорошо одеты, иные даже изящно, иные попроще. Молоденькие девушки, молоденькие парни!»

Но как же он удивился, когда, подойдя ближе, узнал собственных дочек, которые в свои восемнадцать-девятнадцать лет, стройные и грациозные, кружились с юношами помоложе, выглядевшими не менее прелестно и ростом уже не уступавшими девушкам.

Заландер невольно следил взглядом за первой парой, за Нетти и ее кавалером, присматриваясь к бодрому танцору. А был это, как уже упомянуто, стройный, гибкий парнишка, чьи светлые волнистые волосы разлетались от движений и золотом искрились в лучах заката.

Провожая глазами эту пару, он в конце концов потерял ее из виду и оттого поискал взглядом вторую дочку, Зетти, которую тоже приметил издалека. Вот и она, припорхала, словно мотылек, однако, как ему показалось, с тем же юнцом, с тем же блондином, что и Нетти.

«Замечательные задатки у этих вертушек, — мелькнуло у него в голове. — Ишь, наловчились уже менять парней! В самом деле, не мешает чуток поглядеть!»

Эта парочка в танце прошла мимо, он проводил их взглядом, а с другой стороны опять приближалась Нетти, все с тем же херувимом, только на сей раз остановилась прямо перед ним, потому что музыка смолкла.

— Ба, да это же отец! Ты нас отыскал, знал, что мы здесь? — радостно воскликнула дочка.

— Откуда я мог знать? Вышел сюда совершенно случайно. Что тут за бал? Зетти тоже здесь?

— Конечно, и матушка с Арнольдом тоже, они вон там сидят, у стола! Ты ведь сказал, что вернешься последним, десятичасовым поездом, и она предложила подняться на гору!

Заландер хотел спросить ее о кавалере, кто, собственно, таков сей молодой человек (тот аккурат второй раз снял шляпу), когда подошла другая дочка со своим кавалером, так что отец увидел обоих сразу и удивился еще больше.

— Это Исидор и Юлиан Вайделихи, школьные товарищи Арнольда! — объяснила старшая дочка.

— Вот как? — сказал Мартин, который даже не вспомнил инцидент у источника в Цайзиге, ведь с той поры минуло лет семь-восемь. — Вы тоже в гимназии?

— Но не в одном классе, мы немного моложе, — сказал Юлиан. — Встречаемся только на уроке пения.

— Стало быть, вы, несомненно, близнецы! А где живете?

— В Цайзиге, неподалеку от Кройцхальде.

Тут в душе Заландера забрезжило воспоминание; перед глазами все отчетливее проступали упитанные карапузы в передниках, хотя в нынешних подростках и намека на них не осталось.

— А как ваша мама? Она жива? — спросил Мартин.

— Она тоже там, у стола, жива-здорова! — гласил ответ.

— Отрадно слышать! А вы, молодые люди, стало быть, тоже намереваетесь учиться дальше? Чему же, если не секрет?

— Покамест не знаем! Может, правоведению, а один, может, и медицине, — сказал Юлиан, Исидор же добавил:

— Может, и профессорами станем, если захотим; мама говорит, им теперь много платят, а главное, лишь бы мы здесь остались.

— Отлично! — воскликнул г-н Заландер. — Ну а теперь давайте-ка посмотрим, как там матушка. Идемте, дети!

Дочери указывали ему дорогу, а отнюдь не робкие парнишки шли следом, по пятам, меж тем как музыканты заиграли новый танец.

Г-жа Мария очень обрадовалась нечаянному появлению мужа. Она сидела на самой опушке леса, среди простых сограждан, которые спокойно угощались дешевыми напитками и едой — легким, но полезным вином, молоком, деревенским хлебом, пирожками с капустой и шпиком. Рядом с нею расположилась г-жа Амалия Вайделих, по-прежнему крепкая, готовая хоть сейчас взяться за стирку. Причем жилось ей определенно как нельзя лучше — разодета в пух и прах, на голове шляпа с яркими цветами, на груди длинная цепочка с золотыми часиками. Широкое лоснящееся лицо покрыто здоровым загаром, а легкая краснота на скулах, на полном подбородке и на носу свидетельствовала лишь о прилежании этой женщины, которая командовала большим штатом прачек и гладильщиц и непременно снимала пробу, когда они освежались вином, а бывало так частенько. Ранними зимними утрами еще до появления громадного кофейника угощались даже стаканчиком вишневой или ореховой наливки.