Мартин Заландер - Готфрид Келлер

— Боже упаси, они ведь совершеннолетние! И, конечно, в подходящее время пришли бы к родителям с просьбою; к тому же я уверена, ни одна из них в одиночку не выказала бы нам такого лукавства, такой беспощадности, но треклятая двойная упряжка превратила печальную историю в заговорщицкий секрет…

— Мария, голубушка, давай пока оставим в стороне вопрос допустимости! Ты же не станешь всерьез утверждать, что близнецам не разрешается вступать в брак, а двум сестрам, которым они по сердцу, запрещено брать их в мужья.

— Я ничего подобного не утверждаю, говорю только, что в нашем случае это мне не нравится, не подходит, огорчает меня, так как я вижу здесь нездоровый каприз! Ты подумай сам: двое неоперившихся юнцов взяли наших взрослых дочек на прицел и форменным образом завоевали, а опрометчивые девицы, обладая прелестным секретом, упустили отличные возможности выйти замуж! Мы же то радовались их замкнутости, когда они, ровно монахини, ходили в темных платьях, под вуалями, то сожалели, что они не желают себе более радостной юности. Впрочем, на свой лад они ею насладились… Надо тебе сказать, молодые люди встречаются, когда пожелают — лунными ночами, летом на восходе солнца, весной на долгих прогулках, зимой на катке; наша старая служанка все мне выложила после многих лет молчания. Почему? Да потому, что повздорила на рынке с вайделиховской хозяйкою, которая уже принялась перед нею заноситься.

Болтала, что наши дочери стоят полмиллиона каждая, так, мол, все вокруг твердят. Магдалена не могла стерпеть этакой болтовни и бесцеремонности, дала ей отповедь, она-де не доискивается, сколько у ее хозяев денег и прочая, на что та возразила, что она как прислуга, может, и права, скорее уж ей, госпоже Вайделих, уместно интересоваться, что за состояние у тех или иных людей. Незачем ей слишком любопытничать, отвечала опять же наша прислуга, цыплят по осени считают. Коли прачке охота полоскать холодной водой, ей никак не помешает выставить парочку лоханей под дождь, чтобы запастись хорошей водицей; а коли охота ей отхватить миллион, то не всегда достаточно произвести на свет двух близнецов да послать на поиски! Тут они вконец разругались, а когда выдохлись, Магдалена, донельзя взбудораженная, прибежала домой и все мне выложила, исповедалась. Я, конечно, прочла ей нотацию, пригрозила уволить, потому что она так скверно и так долго нас обманывала, а она оправдывалась тем, что наши дочери клятвенно обещали ей, что при первой возможности сами обо всем расскажут родителям, она же таким образом останется совершенно в стороне. Однако из этой рыночной перебранки я узнала и вполне уверилась, что затеяла эту злополучную историю мать близнецов. До сих пор я молчала, стыдно мне было, что собственные дочери этак меня обошли!

— Пожалуй, ты права, бедная моя Мария, — с огорченной миною заметил муж, — только ведь и мне выпал тот же удел. Но все — таки, по-моему, не образ мыслей и не дурная натура подвигли девочек на странные поступки, а сознание, что их глупое любовное приключение приняло вызывающий и неприличный оборот. Прежде чем я призову их к ответу, хорошо бы еще дознаться, какой, собственно, характер носит близкое общение любезного квартета; мне бы не хотелось взять неверный тон, ты же понимаешь?

— Магдалена клялась, что все у них достойно и благоприлично. Видятся они самое большее раз в месяц, и девочки держат молодых людей в строгих рамках, общаются с ними чрезвычайно сдержанно. Коли взгляд у тебя ястребиной зоркостью не отличается, то вряд ли и заметишь, что это две влюбленные парочки. Наша услужливая особа неоднократно сопровождала девочек в ночных вылазках и присматривала за ними, пока мы спали сном праведников.

— Надобно мне украдкой поприсутствовать на таком свидании, и полагаю, лучше всего затем, сообразуясь с обстоятельствами, объявиться среди них и уладить дело, во всяком случае, отослать мальчишек домой и девушек тоже увести восвояси.

— Коли тем все и кончится! — воскликнула г-жа Заландер. — Так или иначе, очень хорошо, что ты немедля возьмешь это дело в свои руки и во всем разберешься. Я тут не справлюсь, сердце сжимается, как подумаю, что придется говорить с дочерьми — а они ведь уже не дети — о вещах, которых быть не должно. Будь здесь наш Арнольд, я бы знала, что делать!

— И что же?

— Коль скоро он бойкий студент, а так оно и есть, пусть бы прогнал конторщиков и заставил сестер выбросить из головы сумасбродные идеи!

— Ах, голубушка моя, тут ты глубоко заблуждаешься! Сумасбродные идеи, к сожалению, упорнее самой пылкой страсти. Кстати, домой Арнольд вернется уже не студентом, а доктором права, и боюсь, не проявит к этому прежнего интереса.

Случай присутствовать на свидании разоблаченных влюбленных представился спустя несколько дней. Немногим раньше Мартин Заландер убедил дочерей отказаться от монашеского затворничества и поступить в хор, который разучивал довольно крупные музыкальные произведения и вместе с одним из многочисленных оркестров исполнял их в городских церквах. Голоса у девушек были хорошие, и пели они весьма недурно. Сущее варварство, сказал отец, избегать подобной практики, вместо того чтобы благодаря ей нести радость другим, а самому приобрести на будущее, когда уже не сможешь петь, способность слушать с пониманием и наслаждаться.

Тогда же в хор записались и братья — Исидор и Юлиан.

И теперь Магдалена шепотом донесла г-же Заландер, что на завтрашней концертной репетиции, которая продлится до глубокой ночи, барышни Заландер закончат пробу несколько раньше и потому назначили встречу своим возлюбленным.

— Отгадай, куда они пойдут! — сказала мужу Мария, сообщив ему о свидании. — Нипочем не догадаешься, а они там частенько бывали: в большом саду, что на задворках твоей конторы!

— Ах, негодницы! Как же они туда попадают? Не крадут же у меня ключи от дома и от конторы и не позволяют чужим юнцам ходить повсюду!

— Боже сохрани! Они отыскали старый ржавый ключ от задней калиточки в садовой стене, там, где большой участок граничит с дальней боковой улицей. Девочки отправятся туда первыми, а через десять минут и близнецы сбегут с репетиции.

В означенный день дочери тихо-спокойно сидели дома до самого вечера, потом свернули трубочкой свои ноты и чин чином пошли на концертную репетицию. За обедом отец наблюдал за ними, чуть смущенно, ведь барышни были видные, осанистые и давно уже не дети. И ничего особенного он в них не заметил, ну, разве что музыкального вечера обе ждали с некоторым волнением, из-за трудной задачи.

Дом, где Мартин Заландер нанимал конторские помещения, в остальном был сейчас необитаем, и порой он подумывал купить эту старинную постройку и переделать ее, но каждый раз скромно отметал означенную мысль. До поры до времени он поселил там бухгалтера и конторщика, но они обитали в другом крыле, не со стороны сада. Позднее вечером Заландер незаметно проник в контору, не открывая ставней, зажег лампу и долго сидел так, пока наконец не решил, что час настал. Тогда он надел резиновые калоши и тихонько прошел через озаренный луною двор к решетчатой калитке сада, больше похожего на парк. Минуту-другую настороженно смотрел сквозь кованое кружево, прислушивался, однако ж не слышал ни звука и не видел ни малейшего признака людей. Поэтому он тихонько отворил калитку и шагнул в сад, полный высоких стройных деревьев, каких теперь уже не сажают.