Верхом на «Титанике» - Дарья Донцова

– Нет, это Юра так Николашу со Светкойзвал: попугайчики-неразлучники. Слышали, такие пернатые бывают, разноцветные,желтые, зеленые, голубые. Их надо парой селить, если по душе друг другупридутся, так рядом до конца дней и просуществуют. Разлучать семью нельзя,умрут оба. Николаша со Светкой такие, с детсада вместе, потом за одной партойсидели. Очень тихие, их не видно и не слышно. Света готовит шикарно, Асю Михайловнумамой зовет, любит ее очень. Бесхребетная Светлана и пластилиновый Николаша, вовсе стороны гнутся. Понимаете?

– В принципе, да, – кивнул я, –а почему вы все же ушли от них?

Олеся кивнула.

– Причина простая, видите ли…

Плавный монолог бывшей домработницы Шульгиныхпрервал телефонный звонок. Беркутова вынула сотовый.

– Слушаю. Ой, здравствуй! Ой, Баян, все…

Олеся замолчала, очевидно, собеседник завелстрастный монолог, потому что домработница сидела, не произнося ни звука,прижимая к уху крохотный аппарат. Я поманил официантку, велел принести еще кофес пирожными, потом встал и пошел в туалет, страшно довольный собой. Ещечетверть часа, и я сумею вытянуть из госпожи Беркутовой все известные ейсведения. Сейчас она договорит со своим кавалером, которому, очевидно, далаотставку, и мы еще поболтаем по душам. Девушка, работающая в доме на должности«принеси-подай», знает, как правило, массу интересных деталей.

Вымыв руки, я причесался, одернул пуловер и врадужном настроении вернулся к столику. Беркутова прекратила болтать потелефону, она сидела, положив голову на сложенные руки.

– Олеся, – позвал я, – намнесут свежий кофе.

Горничная не откликнулась.

– Вы заснули? – повысил я голос.

Домработница не пошевелилась, и меня царапнулалегкая тревога.

– Вам плохо? Олеся, отвечайте!

Но она не двигалась, и тут подскочилаофициантка.

– Куда тарелку ставить, –возмутилась она, – чего разлеглась на столе, вроде не пили? Или уже бухаяпришла? Эй!

Не успел я возмутиться, а подавальщица ужеодной рукой энергично трясла Олесю за плечо.

Голова домработницы скатилась набок, яотпрыгнул к окну, а идиотка с подносом принялась орать, как обезумевшая.

– Спасите, убили, помогите, люди-и-и!

В мгновение ока набежал народ, я оказался вкабинете директора и спустя короткое время стал давать показания хмурому юнцу вмятых брюках и неопрятной рубашке. Мрачная личность велела звать себяВладиславом Михайловичем.

Очень хорошо понимая, что врать в подобнойситуации не следует, я все же не рассказал правды. Сообщил слегкавидоизмененную версию событий. Мол, я ответственный секретарь общества«Милосердие», а заодно и личный порученец его основательницы. Элеонора хочетзавести еще одну горничную, она разочаровалась в бюро по найму, оттудаприсылают полувменяемых баб, выдавая их за суперприслугу. Денег неумехи требуютнемерено, свои обязанности выполняют отвратительно. Поэтому Нора решила искатьслужанку через знакомых. Я совершенно случайно услышал о некой Олесе и хотелпротестировать ее. Та прибежала по первому зову, принесла с собой кучу документов,но мы не успели обсудить детали работы у Норы. Я лишь угостил Олесю кофе спирожными, потом пошел в туалет, а когда вернулся, она уже умерла.

Парнишка, старательно морща лоб, записал моипоказания и, став еще более мрачным, начал задавать вопросы:

– Зачем вы пошли в туалет?

– Ну… как… понадобилось.

– Настолько срочно, что прервалиразговор?

– Олесе позвонили по телефону, я счелмомент подходящим.

– Кто с ней беседовал?

– Не знаю.

– Почему вы поили незнакомую женщинукофе?

Я растерялся, но потом ответил:

– Из-за хорошего воспитания.

– Видно, вам отлично платят, раз вы всехугощаете, – ухмыльнулся оперативник.

– Не жалуюсь.

– Сколько, если не секрет?

– Это имеет отношение к случившемусянесчастью? – рассердился я.

– Да нет, – спустил парВладислав, – я просто так полюбопытствовал. Вы свободны.

Настал мой черед задавать вопросы.

– Отчего умерла Олеся?

– Вскрытие покажет.

– Ее не убили!

– Разберемся.

– Ни крови, ни разбитой посуды…

– Разберемся.

– Следов борьбы нет.

– Разберемся.

– В кафе вместе с нами сидели двоестудентов, они переписывали конспект, больше никого не было.

– Разберемся.

– Вы спрашивали у швейцара? Может, кто-товходил на секунду?

– Господин Подушкин, – вяло оборвалменя Владислав, – вы секретарь общества «Милосердие»?

– Именно так.

– Вот и оказывайте помощь нуждающимся, амы без вас разберемся!

Я спасовал, пошел к выходу, увидел у входапожилого мужчину, судя по выправке – бывшего военного, и поинтересовался унего.

– Тело увезли?

– Вот ужас, – поежилсяшвейцар, – все мы под богом ходим! Раз – и нету!

– Где труп?

– Его в машину погрузили.

– А вещи?

– Какие?

– Сумочка, мобильный…

– Не знаю, мне ничего не передавали.

– Скажите, милейший, сюда кто-нибудьзаходил?

Пенсионер потер затылок.

– Давление, похоже, подскочило, –пожаловался он, – башка прям раскалывается. Нет, никого, кроме вас и двухмальчишек, не было. У нас в основном по вечерам собираются. Тверская за углом,самый центр, москвичи тут редкие гости, да и работают они, а приезжим дорого.Вот на стекле меню висит, глянут на цены – и бежать.

Он еще раз пощупал покрытый редкими волосамичереп и понизил голос:

– Наш директор – идиот, поэтому мы итерпим убыток. Рядом два пафосных места, туда богатые прут, сюда им западло, анормальному человеку чашечка кофе за десять долларов не по карману. За счетвечеринок выживаем, но, думаю, скоро медным тазом накроемся.

Я вынул из портмоне хрустящую купюру ипротянул швейцару.