Верхом на «Титанике» - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
– Спасибо, вы мне очень помогли.
Пенсионер сделал быстрое движение пальцами,ассигнация испарилась, словно муха, проглоченная ловкой лягушкой.
– Заходите еще, – заулыбалсяон, – всегда рады.
Не успел я сесть в машину, как мой мобильныйначал отчаянно трезвонить, на дисплее высветился телефон Николетты. Болтовня с маменькойне входила в мои планы, но не ответить нельзя, Николетта настырна, если онахочет пообщаться с сыном, то нет на свете ничего, способного загасить ее порыв.
– Алло, – сказал я и отодвинултрубку от уха.
– Вава, – завизжало измобильника, – Вава, ты заболел?
Я вздохнул, маменька мастер задавать идиотскиевопросы, бесполезно удивляться или возмущаться, надо дать конкретный ответ,тогда есть надежда, что тупой разговор быстро иссякнет.
– Нет, я абсолютно здоров, – завериля.
– Не сломалась ли у тебя новаямашинка? – с нежностью спросила Николетта.
Легкая тревога змеей вползла в мое сердце. Ох,не к добру маменька столь заботлива!
– Вава! Отвечай, – рявкнула она.
– Автомобиль прекрасно бегает!
– Ты в приличном виде?
– Извини, я не понял.
– Ты не пьян?
– Николетта, когда ты видела меняподшофе?
– Помнишь, как ты пришел с вечеринки иупал в коридоре? – гневно оборвала меня маменька.
Я предпочел промолчать. Действительно, былтакой случай со мной, тогда еще Ванюшей. Мне было четырнадцать лет, а кто-то изодноклассников (в отличие от маменьки, я не обладаю памятью слона и не назовуфамилию искусителя) принес в класс бутылку дешевого портвейна под названием«Три семерки». Мы, ощущая себя взрослыми, «скушали» пойло и потеряли чувствореальности. Портвейна каждому досталось по чуть-чуть, но качество его былостоль ужасным, что выпивка мигом сбила юнцов с ног. Но это был единственныйраз, когда я предстал перед очами маменьки в непарламентском виде.
– Другие дети радовали родителей, –плаксиво продолжала Николетта, – а я вынуждена была всегда интересоватьсятвоим состоянием. Ладно, я несла этот крест и потащу его дальше. Приезжай.
– Куда? – напрягся я.
– Ко мне!
– Но…
– Вава, – зашипела маменька, –не смей отказывать! Я специально выяснила: машина работает, ты не болен и, вотуж радость, не пьян. Немедленно сюда! К шести вечера!
Я глянул на часы.
– Хорошо.
– В костюме.
– Есть!
– С хорошим настроением!
– Непременно.
– И с подарком!
– Обязательно! Что ты хочешь? Букет розили коробку конфет? – безнадежно осведомился я.
– Вава, – торжественно заявиламаменька, – ты пентюх! Настоящий мужчина никогда не поставит подобнымобразом вопрос. Фу! Букет или конфеты! Вот она, тяжелая материнская доля! Какни старайся, сколько ни воспитывай в ребенке хорошие манеры, все напрасно. Увы,ты просто вылитый отец, никакого благородства!
Я откинулся на спинку водительского кресла,включил громкою связь и вытащил сигареты. Можно спокойно покурить, Николеттаоседлала своего любимого конька, она не остановится, пока не припомнит всепромахи сына.
– Еще в три года ты… – неслось изтрубки.
Я спокойно дымил сигаретой.
– …Павел был абсолютно бездушен, –тараторила маменька.
На мгновение мне стало обидно за отца, выйдянекоторое время назад второй раз замуж, маменька приобрела привычку хаять ПавлаПодушкина, ругать его книги, беспрестанно повторяя: «Жизнь в нищете закаляет. Спервым супругом я все время считала копейки, ничего не имела, экономила намелочах. Хорошо хоть сейчас, в зрелости, господь послал мне ВладимираИвановича, теперь я могу вздохнуть свободно».
Мой отчим, замечательный дядька, услышав вочередной раз фразу «тяжела и неказиста жизнь супруги романописца», начинаетпромокать навернувшиеся слезы и галопом скачет в очередной бутик, где, не глядяна ценники, сметает с прилавков содержимое.
– Поскольку это свадьба, –взвизгнула Николетта, – то и подарок должен быть соответствующий.
Я изумился.
– Бракосочетание? Чье?
– Вава! Ты меня не слушаешь!
– Очень старательно внимаю твоим словам,просто не понял, кто и за кого выходит замуж?
– Господи! Я сто раз повторила!
– Нет, не сказала.
– Сто раз повторила!
– Извини, но… Сделай одолжение, назовиимена счастливых новобрачных.
– Зизи и Зузу! Вава! Внимание! Ровно ввосемь ты должен стоять у подъезда Коки в смокинге, с белым поясом! С букетом иподарком! Все должно быть комильфо!
– Хорошо.
– Не опозорь меня в очередной раз.
– Обязательно, – машинально ответиля и тут же спохватился: – Не волнуйся, я не подведу.
– Слабо верится, – вздохнуламаменька, – если явишься трезвым – это уже счастье.
«Ту-ту-ту-ту», – понеслось из трубки, яотключил мобильный и поехал домой.
Значит, у Николетты новая роль, теперь онастрадающая мать сына-неудачника, алкоголика и маргинала. Наверное, россказни отяжелой жизни с Павлом Подушкиным набили оскомину Владимиру Ивановичу, имаменьке пришлось срочно искать новую болевую точку. Интересно, кто такие Зизии Зузу? Впервые слышу эти клички. И кто из них жених, а кто невеста? Впрочем,вот это уж совсем неважно, разберусь на месте. Маменькины подружки как однаотзываются на идиотские прозвища: Кока, Мака, Зюка, Люка… Зизи и Зузузамечательно дополняют картину. Надеюсь, Нора правильно оценит положение иотпустит меня на шабаш.
Выслушав мой отчет, хозяйка сказала:
– Ее убили!
– Кого? – уточнил я.
– Олесю, – мрачно пояснилаНора, – кто-то очень не хотел, чтобы она рассказала известную ей правду.Домработницы обычно бывают в курсе практически всех дел своих хозяев.Интересно, какой информацией она владела?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!