Бригадир - Владимир Колычев

Мартын не верил своим глазам. На пустырь перед рынком вырулил тот самый автобус с фанерным окном на задней двери, на котором в Репчино на днях приехала знаменская братва. Но сейчас из автобуса выходили пацаны из Княжевска. Узколобый Дрын во главе, исполинского роста тяжеловесный Холодец, плоскоголовый Барабан…

– Может, это мне снится? – Гобой закрыл один глаз и потер его пальцем.

Мартын собрал пацанов на пустыре, чтобы достойно встретить толпу московских. Утром к ним на рынок прибыл гонец, сказал, чтобы к полудню ждали гостей, но вместо столичных братков появилась княжевская шпана. Один десяток… Второй… Третий… Толпа приличная, и если с ней сойтись стенкой на стенку, то на московских просто не останется сил.

– Что за хрень?

Мартын тряхнул головой, но наваждение не исчезало. Княжевские сбились в кучу, направились к ним. Палки в толпе мелькают, монтировки, цепи, молотки.

– Может, кто-то объяснит мне, что здесь происходит? – оторопело протянул Угрюм.

– Бред какой-то.

Знаменских не надо было поворачивать лицом к своим извечным врагам, они сами выстроились в линию против них. Опять кого-то покалечат, а может, и убьют. Все уже давно привыкли, что всякое столкновение с княжевскими заканчивается жестокой дракой.

Княжевские остановились, от толпы отделились Дрын, Холодец и Барабан. Выглядела эта троица не так внушительно, как вчерашние московские авторитеты, но лучше иметь дело с теми, чем с этими. С московскими он вчера мог миром договориться, все к этому шло. А с княжевскими договориться не получится, да и гордость не позволит идти на мировую.

– Я не понял, вы чо, ухи поели? – вышел вперед Мартын.

Он не должен был забывать, что взвалил на себя тяжелую ношу центрового. Даже Гобой, похоже, признал его право быть первым, и сейчас было никак нельзя ударить в грязь лицом.

– Я тебе сейчас эту уху в глотку залью! – заорал на него Дрын.

Он развел руки в стороны, как будто Холодец и Барабан должны были схватить его и удерживать, чтобы он не лез в драку. Хотя они и не думали этого делать. Было видно, что у Холодца и Барабана тоже кулаки чешутся.

– Сначала из своей глотки ее вынь!

– Дрын, я тебе давно башку мечтаю проломить! – встрял в разговор Гобой. – Но пока она у тебя целая, скажи, каким ветром вас сюда занесло?

– А это наш рынок, понял?!

– Ничего себе заявы! – ошалел от такой наглости Мартын. – Откуда ты вообще про него узнал?

– А вот узнал! Думаете, слиняли от нас, так можете спокойно Москву бомбить? А фигли! Мы вас везде достанем!

– Так я не понял, тебе рынок нужен или просто нас достать хочешь?

– Я тебе щас пасть порву, чмо ты позорное!

Все, это был предел, дальше только драка, смертный бой. Но между Мартыном и Дрыном встал вдруг Спартак. Откуда он взялся, непонятно. Может, это призрак его?

– Дрын, тебе сколько лет? – спокойно, без напряжения голосовых связок спросил бригадир.

Когда-то он сам бился смертным боем с Дрыном, и тот почему-то всегда от него получал. Может, поэтому княжевский авторитет и растерялся, нос к носу столкнувшись со Спартаком. И Холодец слегка стушевался, и Барабан. В свое время Спартак сумел вбить им уважение к собственной персоне. Ненавидели они его, но побаивались. Хотя вряд ли это повлияет на ход событий. Напряжение между двумя «стенками» такое, что воздух уже трещит от проскакивающих в нем искр. Вот-вот должна была ударить молния.

– Двадцать четыре. А что?

Но, похоже, Спартак сумел разрядить обстановку. Гроза еще не миновала и гром запросто может грянуть, но все же дышать стало легче.

– Не надоело еще кулаками махать?

Спартак глыбой возвышался над всеми – и над знаменской толпой, и над княжевской. Какая-то титаническая мощь в нем, как изнутри, так и снаружи. Гранитная в нем твердь, Мартын физически ощущал это. Ему самому хотелось быть первым, и он пытался убедить себя, что Спартак вовсе не исполин, он такой же, как все, просто выглядит чуть более внушительно. Но при этом ему вдруг стало спокойно за его широкой спиной, даже уютно. Извилины в его голове вытягивались в провода, по ним, как по телеграфной линии, промчалась мысль, что драки с княжевскими не будет. Если Спартак захочет решить дело миром, то накал страстей сойдет на нет. А ему, понятное дело, воевать с княжевскими не с руки.

– А тебе?

– Надоело. Поэтому я делом занимаюсь. Вот, работаю здесь, деньги зарабатываю.

Спартак говорил, едва разжимая челюсти, слова звучали не совсем разборчиво, но Дрын его прекрасно понимал. И желания посмеяться над его сломанной челюстью не возникало. Он тоже ощущал довлеющую мощь знаменского исполина.

– Знаю, как ты их зарабатываешь… Рынок под себя взяли! – зло, но без ненависти выдал Дрын.

– Взяли. Потому что нас на деньги кинуть хотели. Московские наехали, мы отбились. Ну и рынок заодно взяли… Что здесь не так?

– Мы тоже хотим! – набычился на Спартака Барабан.

– Флаг тебе в руки. Таких барахолок в Москве много. Тут по соседству одна есть, небольшая… так и нам до Рижского рынка как макаке до слона. Я не знаю, что там за бригада, но ты можешь пробить. Если что, мы тебе поможем. А домой вернемся, отпразднуем. Я тебе лично морду набью, – почти весело, но вовсе не в шутку сказал Спартак. – На радостях…

Барабан дернулся, реагируя на эти слова, но Спартак продолжал давить на него взглядом. Сила в нем была и уверенность, которых сейчас так не хватало княжевским, потому и поплыл Барабан. И Дрын промолчал, хотя тоже должен был как-то отреагировать на такое обещание.

– Дома драться будем, мы вражду там должны оставить, а здесь мы – свои среди чужих. Нам друг за друга держаться надо.

– Ну-у, я не знаю… – неуверенно дернул плечом Дрын. – А рынок правда есть?

– Ну, если сила есть, то и рынок будет… Вон московские как лютуют, все, что плохо лежит, под себя подметают. А мы собачимся по старой теме… В наши-то годы. Сейчас московские подъедут – вот потеха для них будет, когда мы друг друга мочить начнем…

– Куда они подъедут?

– Сюда. Толпу вот собрали, московских ждем… Ну так что, друг другу помогать будем?

Дрын думал недолго.

– Ну, если вы нам потом поможете, то мы с вами… А это что за беда?

С дороги на пустырь сползала вереница легковых автомобилей, погружаясь в клубы поднимаемой пыли. Впереди черная иномарка, за ней – четыре «девятки», две «Волги»… Пока все. Не густо. Но и не пусто. Если по пять рыл в одной машине, то на выходе – три с половиной десятка бойцов. И если все они будут такими же дюжими, как вчерашние качки, то не факт, что знаменские и княжевские смогут их порвать – слишком много «сырых» пацанов в их рядах. А если у московских еще и стволы будут…