Седьмая встреча - Хербьерг Вассму

Через стену послышался сперва шепот Кари.Потом Юна. Потом они зашептались, перебивая друг друга. Наконец все стихло. Нискрипа, ни вздоха.

Марианна схватила тумбочку и придвинула ее кдвери, но тумбочка была слишком мала, чтобы служить баррикадой. Марианнаоглядела комнату. Схватила стул и всунула между дверью и тумбочкой, хотя отэтого вряд ли был прок.

Горм подумал, что надо бы ей помочь, ноМарианна была слишком сердита. Она вздыхала, всхлипывала и вдруг оглянулась.Только теперь она вспомнила, что Горм тоже тут в комнате. Глаза ее расширились,потом она закрыла руками лицо и, всхлипывая, подошла к кровати. Через мгновениеона уже лежала под одеялом, крепко обнимая Горма.

Горм не шевелился. Она была одновременногорячая и мягкая, ледяная и каменная. Холодные пальцы ее ног прижимались к еголодыжке. Длинные волосы щекотали грудь и шею. Его жизнь словно висела наволоске. Он не мог ни пошевелиться, ни лежать неподвижно. И так всю ночь? Емуэтого не выдержать!

Некоторое время он плыл, окруженный страннымзапахом ее волос и тела. Потом мысленно представил себе, как бы он сделал это.

Наконец он сумел чуть-чуть отодвинуться отнее. Постарался закутать ее в одеяло. Осторожно, чтобы не смутить. Она недолжна была даже заметить этого. Но Марианна всхлипнула и крепче прижалась кнему. Они стали как будто одним телом, плывущим в мягкой, теплой воде.

Горм вспомнил, как они дрались понарошку иборолись друг с другом. Но то было раньше. Он был маленький. Давным-давно. Онникогда не видел своих сестер в нижнем белье. У них это не было принято. Всевыходили из своих комнат либо одетые, либо в халатах. За исключением матери.

А теперь он увидал Марианну даже голой. Темныйгустой треугольник внизу живота. Как на картинах. Ведь Горм видел разныекартины. Нельзя сказать, чтобы он не знал, как выглядят женщины. Но увидетьобнаженную женщину наяву — совсем другое дело.

Хокон тоже видел ее, прежде чем она накинулана себя покрывало. Вспоминать об этом было неприятно. Горм никогда не думал оМарианне в связи с этим. Или думал?

Иногда он заходил в комнату сестер.Разглядывал их вещи. В комодах или в шкафу. Там всегда стоял этот запах. Запахдевушек. Даже выстиранное и сложенное в комоды или в шкаф белье пахло ими. Недухами, как вещи матери. Оно пахло телом.

Лежа рядом с Марианной, Горм чувствовал также,что от нее пахнет солью. И цветами. И гораздо сильнее, чем от ее одежды. Одеждасестер всегда была разбросана по комнате. Он поднимал ее, разглядывал.Случалось, прижимал к лицу. Словно ища утешения или еще чего-то...

Теперь он стыдился этого. Потому что вот оналежит, крепко прижавшись к нему. Такого раньше не бывало. Ведь она его сестра!Подумав о том, что Марианна его сестра, Горм мысленно увидел отвратительную рожуХокона. Его отвратительные руки. Глаза. Голос, произносящий: «Капрал — мудак».Хокон лапал ее. Она прибежала сюда раздетая. Кто сорвал с нее одежду? Хокон?Или она сама? Неужели они сделали это? Может, в этом и была причина ее бегства?Нет, тогда бы она не убежала.

Решив, что Марианна ни в чем не виновата, Гормпочувствовал, что снова может дышать. Правая рука у него затекла. Он осторожновысвободил ее и под одеялом положил на талию Марианны. Она сжалась и уткнуласьносом ему в ухо.

Некоторое время Горм делал вид, что спит.Марианна спала. Или не спала? Его охватила трепетная дрожь тайного ожидания. Оннапрягал все силы, чтобы не двигаться, чтобы Марианна ничего не заметила.

Неожиданно он почувствовал на себе ее руку.Она чуть-чуть повернулась к нему и выпрямилась, и хотя ее лицо и верхняя частьтуловища по-прежнему смотрели в другую сторону, она положила его руку себемежду ногами. Совершенно случайно. Ведь она спала. Ее ляжки сомкнулись вокругего ладони.

На Горма обрушилась снежная лавина. Он не смелвздохнуть. Спит она или нет? Через несколько минут он осторожно пошевелилпальцами. Не мог удержаться. И почувствовал запах соленых цветов.

Она опять притянула к себе его руку. Может,она спала и в то же время не спала? Хотела, чтобы они спрятались? Друг в друге.

Тетя Ада единственная из всех Нессетоврешилась на столь неблагоразумный поступок, как пройти по воде.

Однажды в октябре Руфь сидела у бабушки ирассматривала альбом со старыми фотографиями. Увидев фотографию тети Ады, онаосмелилась спросить:

— Тетя Ада прыгнула со скалы или с пристани?

— Этого никто не знает. — Бабушка вытерлалицо. — Ее нашли в воде, на ней был только один башмак. Второй так и пропал.Все это очень загадочно. Она просто ушла по воде.

На кухне воцарилась тишина. В окно Руфьувидела дядю Арона. Нетвердой походкой он шел к лодочным сараям. Руфьнадеялась, что бабушка его не заметит.

— Ада была особенная, такая замкнутая, —грустно сказала бабушка.

Руфь поняла, что быть замкнутой опасно. Но онаэтого не « казала. Однажды она слышала, как тетя Рутта говорила, что Ада пошлапо воде, потому что не могла получить того, кого хотела. Он был женат и жил наМатерике. Беда Ады заключалась в том, что она носила ребенка от женатогочеловека. Эти слова не предназначались для ушей Руфи.

Бабушка о таком не говорила. Но тетя Руттасказала, что бабушка вынула из стоявшей на буфете золоченой рамы картину, накоторой был изображен Иисус Христос, успокаивающий шторм, и вставила тудапортрет тети Ады. На этом портрете тетя Ада выглядела веселой и счастливой, итрудно было себе представить, что вскоре после этого она пошла по воде. Онабыла похожа и на Эмиссара, и на Йоргена. Темные курчавые волосы и большиеглаза.

Эмиссар рассердился, что бабушка вынула ИисусаХриста ради Ады. Его-то душа в то время уже была спасена. Но бабушка сказала,что кровь гуще воды. И перечислила всех знакомых, у которых висели изображенияИисуса. Но была ли у кого-нибудь из них фотография Ады? Ни у кого! Поэтому онавставила Аду в раму рядом с дедушкой. «И это навсегда», — сказала она.

— Ты сам оставил отца с матерью, — сказалабабушка Эмиссару, — и, следуя желанию Господа, настоял на том, чтобы жить сосвоей женой выше по склону. Вот там, если хочешь, можешь хоть все стены увеситьизображениями Христа. Ты счастливый человек, никто из твоих детей не утонул.

— Ада была такая же верующая, как Эмиссар? —спросила Руфь.

— Не знаю. Чужая душа потемки, — мрачноответила бабушка.

— Бабушка, а твоя душа спасена или нет?

— Господь понимает меня, и мне этогодостаточно. Помнится, мне в детстве хотелось стать миссионером. Но это потому,что мне ужасно хотелось путешествовать. А вот усердия, чтобы спасать других, уменя не было. По правде сказать, я всегда думала только о себе и своих детях.Наверно, я привыкла считать, что мой Бог всегда со мной. Так легче жить. А чтовсе грехи и позор, выпавшие на мою долю, я должна нести сама.