Правила игры без правил - Эдуард Геворкян

— Что же делают эти цивилизаторы? — спросил я.

Пупер пробормотал, что, мол, космос велик и не все населенные планеты стремятся к нормальному общению, к взаимовыгодной торговле и тому подобным нужным и полезным занятиям. На некоторых не вполне развитых мирах бывают нежелательные эксцессы, и в таких случаях применение силы просто неизбежно для умиротворения и предотвращения большего зла.

— Но почему подростки? И почему наши? Своих, что ли, не хватает?

Он долго молчал, а потом нехотя сказал, что выбирать им не приходится, потому что взрослые особи (он так и сказал «особи», сукин сын!) не годятся по психопараметрам. Их слишком долго обучать и координировать, а доподростковые возрасты недостаточно мисдиминоральны. А почему земляне? Он предпочел бы не отвечать на этот вопрос, но если я настаиваю, что ж, он уступает насилию. Найти разумных и достаточно развитых существ, но при этом способных к силовым акциям, практически невозможно. Пока что мы единственные, и выбирать не приходится.

Вот так! Они прибирают к рукам населенные миры, но что-то мешает им убивать. Мораль, табу или как это у них там называется… Не важно! А если строптивые туземцы отказываются менять слоновую кость и рабов на бусы и зеркальца, то их объявляют дикарями и травят хорошо натасканными цивилизаторами. Господи, неужели история так омерзительно повторяется везде?

Пупер все призывал меня посмотреть на положение вещей непредвзято, проявить широту взглядов. В конце концов, несколько раз повторил он, когда земляне выйдут в большой космос, они смогут использовать опыт и знания первых отрядов, ведь лет через десять миротворцы начнут возвращаться… некоторые. А гласность пока вредна, поэтому они сотрудничают не напрямую с правительством, хотя и там есть контакты, неформальные, разумеется, а с частными лицами. В их распоряжении лучшие преподаватели, неплохое, оборудование, люди вкладывают в работу всю душу…

На мой вопрос о директоре он уклончиво ответил, что не все посвящены в Дело до конца, даже Юрайда знает лишь то, что ему сочли нужным сказать.

Он говорил, говорил, а я всматривался в него, пытаясь разглядеть что-либо чужое. В кино просто — там они неприятны, зелены и многоглавы, а этот охранник был похож… на охранника. Заурядное лицо, таких на сто — девяносто.

Хорошо бы запаковать его в багажник и вывалить перед оппозиционной прессой в столице. А вдруг и это обман, нет никаких инопланетян и вся подлость с детьми имеет вполне земное происхождение? Тогда в лучшем случае упекут в палату для буйных, если успеют. Скорее всего курия перехватит нас по дороге и вытрясет все. Тогда я буду свидетелем, и весьма нежелательным, в новой игре. Скверно играть, не зная правил, еще хуже — когда правил вообще нет.

Снова шевельнулось во мне сомнение, уж не обманный ли это маневр хитрого на выдумку директора Юрайды, однако чутье подсказывало, что хитрости кончились, я уперся в стенку и дальше хода нет, а сзади стоят с ружьями у плеча и сейчас упадет команда…

Я рывком поднял Пупера и несильно дал ребром ладони по горлу. Всхлипнув, он мягко осел на землю. Развязав узел, я оттащил его в кусты. Полежит полчасика, отдохнет, а я за это время сменю в Долине машину или доберусь до аэропорта.

Когда я подошел к своей «эйзет алка» и распахнул дверь, в глаза бросился прилипший к сиденью кленовый листок. Они заправляли машину, все в порядке, уговаривал я себя. Кто же в наше время сует в бензобак динамитный патрон или срезает тяги — это же просто неэтично. Я дважды обошел машину, заглянул в багажник, присел, осматривая днище, потрогал зачем-то фары, но никак не мог решиться. Может, столкнуть машину с обрыва, а там пусть ищут останки настырного капитана.

За воротами послышалось густое рычание турбинного двигателя, из-за деревьев показался грузовик. «Беккер» выполз наружу, остановился. Я метнулся к кустам. Из кабины выбрался водитель, за ним коренастый подросток. Они по

дошли к рельсу, подняли его и, ухнув, всадили на место, выплеснув из дыры грязный фонтан. Водитель что-то сказал, подросток хохотнул и, махнув рукой, исчез за деревьями. Водитель забрался в кабину, а я, не раздумывая, выскочил из своего укрытия, вцепился в скобу и, подтянувшись, свалился в кузов. Грузовик тронулся с места, развернулся и покатил вниз по горной дороге.

В углу пустого кузова была свалена ветошь, куски брезента. Я вжался в угол, упершись ногами в рейку на полу. От развилки машина свернула к Долине и прибавила скорость. Я расслабился. Через полчаса въедем в город. Пупер скоро придет в себя, но пока доползет до школы, пока примут решение, я успею вылететь на Побережье. Плохо, что оставил у ворот свою машину, догадаются…

Плевать им на меня, ожесточенно подумал я. Они знают свое дело. Шеф мне не поверит или велит помалкивать. У него свои игры с курией, и я ему не партнер. Собрать газетчиков? Не поверят, розыгрыши с тарелками приелись, от меня потребуют доказательств.

Юрайда тоже хорош! Зря я гадал, на чем его поломали и за сколько купили. Таких не надо гнуть и ломать, дешевле обмануть. И не шестеренка он, а шестерка! Как он тогда — «меньшее зло»! Вот оно, его меньшее зло: продавать детей в иностранный легион. Как ни крути, эти «цивилизаторы» ничем не отличаются от наемников. От карателей.

Но все же не угроза и ненависть были в глазах Юрайды, а тоска. Им крутят, как хотят, и сделать ничего нельзя, и не директор он вовсе, а заложник. Он пытается как-то контролировать ситуацию, на курию окрысился, чтобы эти с ней не сторговались. Еще бы! Курия им добра наберет много, эшелонами. Меньшее зло, тьфу!

Господи, за что! За что, старый ты пес, наказываешь не нас, а детей наших?! Что там болтал этот — «единственные»? Неужели там больше некому убивать, и свои грязные делишки они обстряпывают нашими руками, руками наших детей? Выйдем в большой космос, а как же! Да любое мыслящее существо отшатнется с ужасом и омерзением от тех, чьи дети по локоть в крови. Если мы единственные убийцы, то подобающее нам место — на помосте, в капюшоне с прорезями и с отточенным топором в умелых руках. Они начнут возвращаться, эти убийцы! Радости-то будет сколько…

Пусть мы еще дики и кровожадны, но зачем выставлять напоказ наше безобразие да еще наживаться на этом? Чем же они лучше нас, чистоплюи? Ведь знают про холодильник, прекрасно знают. Жаль, что не спросил, во имя чего они разыгрывают кровавую карту человечества, что они у себя не поделили?

Машину затрясло, брезентовый верх захлопал, очевидно, проезжали ремонтный участок. Скоро въедем в город.

Турбина загудела громче, что-то застучало, зашелестело по брезенту. Ветки, догадался я. Пора ориентироваться.

Пока я пробирался к заднему борту, машина остановилась. Я замер, прислушиваясь. Снаружи хлопнула дверь, что- то лязгнуло, потом грузовик медленно пополз вперед. Мы у бензоколонки, решил я и потянул полог вверх и перекинул ногу через борт.

Свет резанул по глазам. Пока я привыкал к нему, машина развернулась и встала.

Я, не теряя времени, спрыгнул. Выпрямился и сунул пальцы себе в рот, чтобы не закричать, — грузовик стоял во дворе школы, я бы поклялся, что это точная копия той, откуда я выбрался, если бы на пороге не стоял Пит Джеджер и не делал мне ручкой.