Бритва Оккама в СССР - Евгений Адгурович Капба

Гумар потушил,чтобы оставить нам хотя бы призрачный шанс подстрелить хищников, так что перекусывали мы при свете керосинки, внутри.Тушенка, батон, консервированные «огудоры и помирцы», несколько свежих редисочек, и халвичные конфеты — на десерт. Сам же Петрович, выхлебав кружку горячего напитка, вооружился фонариком, стеклышко которого было выкрашено красным и потому луч в теории не должен был пугать животных, и отправился на дамбу — проверять механизмы.

Что там за такие механизмы, и для чего нужны — для меня осталось тайной. Скорее всего — ворота шлюза поднимались при помощи электромотора, но сказать наверняка я не брался. Может у них тут мини-ГЭС, или секретная лаборатория по производству драников, черт его знает! Дамба-то была довольно серьезным сооружением: капитальная, бетонная, метров десять или пятнадцать в длину, не считая насыпи. Да и канал этот на самом деле являлся выпрямленным руслом речушки с интересным названием Фэйса, так что течение присутствовало.

Стрелковые позиции оборудовали каждый по своему: Соломин уселся в кузове УАЗа, примостившись среди ящиков, под брезентовой крышей, Гумар вытащил из сторожки кресло со рваной обивкой, приставил его к стене и устроился в нем, положив ружье на колени.

А я полез на крышу здания, взяв с собой какой-то ватник из сторожки — чтобы помягче было, и термос с крепким кофе — чтобы не вырубиться, нежно прижавшись к железной трубе от буржуйки. Экстрима мне не хватало, думал — сверху обзор окажется лучше! Обзор — в темноте, где единственным источником освещения является тонкий месяц и мерцающие звезды… Ладно бы хоть винтовка с оптикой была, лучше — с ночным прицелом, а то — обычная вертикалка: два ствола, мушка и целик. Только картечью подранить и можно, с моей-то меткостью! Ну, у нас есть меткий товарищ майор и матёрый дед, на них вся надежда!

Вообще, более идиотской засады на волка я в своей жизни не видел. Точнее, я вообще никогда не видел в своей жизни засад на волка, не приходилось еще участия в таких охотах принимать. Но представлялось это всё точно как-то по-другому: флажки там, собаки, джентльмены на лошадях, леди в амазонках. Или партийные бонзы — на вертолетах. А тут — после идиотского ралли по пересеченной местности на подростковом велосипедике — дурацкое заседание трех уставших людей.

Волков было слыхать: подвывали периодически из лесного массива, не давая провалиться в сон, бодрили нас своими серенадами. Подавали голос и ночные птицы: сатанински ухала сова, трещали охрипшими мопедами козодои. В свете месяца мелькали летучие мыши, носясь по небу самыми замысловатыми траекториями, ища себе насекомых, чтобы сожрать… Было откровенно скучно и немного тревожно, подступала ночная зябкость саднила поцарапанная рожа, ныла поясница и ушибы на ногах и руках. Сколько мы так сидели? Пятнадцать минут? Час? Два? Уже и кофе не помогало — рубило спать знатно. Хотелось хотя бы потрепаться с мужиками — но нельзя! Звукомаскировка! А вдруг зверя спугнем?

Чтобы как-то скрасить досуг я достал из кармана свою находку с блюхеровой заимки: тот самый шматочек маскировочной материи. Нет, определенно — это было дело рук людских, не машинное производство. И изделие сие вполне осознанно приспособили под эту конкретную местность. Отлично подобранная цветовая гамма для смешанного леса и болотистых низменностей… В общем — не военные это делали. Их маскировочные сети обычно разнообразием оттенков не отличались: чаще всего вообще однотонные они изготавливались совсем по другой технологии.

Мистическая теория происхождения лешего явно уходила на второй план. Если леший имеет вполне материальную шкурку, значит и сам по себе — личность материальная. Не стоит множить лишние сущности, верно? Особенно — потусторонние.

Конечно, первым делом мне в голову пришли шпионские джентльмены с Туманного Альбиона. Гилли-сьют — маскировочный костюм — изобрели именно там, в Шотландии, и активно применяли аж в 1899 году, во время англо-бурской войны. Почему Гилли? Гилли Ду — это тоже лешие, эдакие скоттские лесные духи, которые носили одежду из мха и листвы. Скоттские — в смысле древних скоттов, шотландцев, а не в смысле их животной сущности или внешности… Столкнуться тут, в глубинке с боевым квартетом SAS или отрядом SBS — нет уж, простите. Мне дорога моя жизнь! Там убийцы свирепые, тренированные! Тут или Герилович пусть вписывается, или…

— Волзут полки! Полки возорные! — раздалось шипение Гумара.

Его дислексия не дала сосредоточится: какие, нахрен, полки? Только что о боевом квартете думал, а тут — целый полк? Ну бы их нахрен! Мозг перевел тарабарщину Петровича через секунду: волки! Волки крались к приманке! Действительно — оборзели до последней крайности. Были бы тут, в СССР, звериные психологи — стоило бы обратиться к ним за консультацией. Феномен за феноменом, чтоб его, в этой Талице!

Фигуры хищников едва виднелись на лугу. Они действительно крались: на полусогнутых, едва ли не волочась своими брюхами по траве. Неужто и впрям так им козел по вкусу пришелся? Соломин зашевелился, наводя карабин, Петрович целился уже давно, ожидая, видимо, когда хищники приблизятся на дистаницию эффективного выстрела. А я… А я вдруг услышал со стороны дамбы какой-то шорох, и, скосив глаза, увидел, что еще одна приземистая фигура подбирается к сторожке с другой стороны! Она была уже совсем близко, метрах в десяти — нечто мохнатое, с горящими красными глазами…

— Леший! — заорал я и швырнул в него термосом с кофе.

Тут же грянули выстрелы, послышался жуткий скулеж — в кого-то всё-таки попали. Я тоже попал: звук был мягкий, не такой, как если бы термос ударился о землю. А потом раздалась приглушенная матерщина, и эта самая фигура на карачках, четвереньках и черт знает как рванула обратно, к дамбе.

Недолго думая я перехватил винтовку, прицелился и — ГДАХ! Пальнул ему вслед!

— Су-у-у-ка-а-а-а-а!!! — леший вскочил и помчался сломя голову, и орал так, что, казалось его слышали и в Талице, и в Комаровичах и, конечно, в не таких далеких Ивашковичах.

* * *

— Гера, что это за хрень вообще такая была? — Соломин, который таки подстрелил волка (волчицу, если быть дотошным), выглядел весьма растерянно и требовал разъяснений.

— Не хрень, а соль, — сказал я. — Обычный патрон с солью.

— Соль? Белозор, ёлки-палки, кто для охоты на волков снаряжает патрон солью⁈ Ты что — колхозный сад охраняешь, или хищников добывать собрался?

— Так один патрон был с картечью, второй — с солью! На лешего! — мне самому было смешно от своей дурости, но дурость эта была вполне объяснимой. — Против нечисти соль — самое оно! Ну и в людей стрелять, если честно, свинцовыми пулями мне как-то не улыбается. Свинец вреден для здоровья, понимаешь? Это же и убить можно!

Олежа такие резоны в целом признавал, а потому озадаченно почесал лоб:

— Так что, правда — леший? Я только мельком фигуру заметил: лохматая, страшная тварь! Но материться вполне по человечески! Как он орал-то, а⁈ Ты куда целился, Гера?

— Да черт его знает, в ноги целился, а попал, похоже, в жопу… А леший, не леший, — я протянул ему тот самый элемент маскировочного костюма. — Вот такая на нем шубейка была, похоже. И его же Антонина у Христони дома видела. Или не его — а сообщника, этого тоже исключать нельзя.

— А глаза красные тогда… — Соломин с сомнением мял в руках часть маскхалата.

— Значицца, так, — сказал старый Гумар, заканчивая осмотр места происшествия. — Нужно вам искать человека, товарищ майор, который жопу свою в воде весь день мочить будет. А мы с Германом пойдем утром второго волка искать — я его подранил, далеко не уйдет!

— Погодите со своим волком, товарищ Гумар! — отмахнулся Соломин. — Это что же получается — он сюда крался потому, что мы слишком близко к разгадке подобрались?

Мы мрачно переглянулись.

— А потом снова — феномен. Талицкий. Три мужчины погибли при обстоятельных невыесноннастях на охоте, — озвучил общую мысль Петрович. — Совершенно случайно пристрелили друг друга. Или — были загрызены волками. Ну их в сраку, такие феномены.

И мы были с ним абсолютно согласны.

* * *

Глава 11, в которой Герилович вступает в дело

Я уписывал за обе щеки яичницу со шкварками, помогая себе ломтем свежеиспеченного хлеба. Когда я ем — я глух и нем? Глупости какие! Когда я кушаю — то говорю и слушаю! Тем паче пропускать завтрак я не намеревался, а мой внезапный собеседник не собирался ждать ни секунды. Я уже поведал ему про большую часть моих талицких похождений