Под чужим именем - Джейн Портер

«Эммелина».

Ханна медленно открыла глаза, чувствуя тяжесть горячего тела Зейла и его возбужденный член, все еще находившийся внутри ее.

Эммелина.

Боже! Все это время он занимался любовью с Эммелиной.

Он хотел именно ее, Эммелину, — но не Ханну. Ханна была ничем и никем.

Ее глаза наполнились слезами. Она попыталась сдержать их, но не смогла. Она играла роль, которую создала сама, увязла во лжи, которую не осмелилась опровергнуть. Если бы Зейл узнал правду, он бы возненавидел ее и никогда не простил. И сможет ли она винить его в этом? Ведь она сделала то, что он больше всего презирал, — обманула и использовала его.

Зейл коснулся ее щеки и поймал падающую слезинку:

— Эммелина, почему ты плачешь?

— Я не плачу.

Он осторожно коснулся ее губ кончиком пальца, на котором была слезинка.

— Доверься мне, расскажи.

Ее сердце сжалось так, что, казалось, готово было разорваться.

— Все хорошо, — ответила она.

— Тогда почему ты плачешь?

— Я счастлива, — задыхающимся голосом произнесла она. — Счастлива, что я с тобой рядом.

Ханна зажмурилась, а Зейл лег на бок и прижал ее к себе со вздохом удовлетворения. Он казался расслабленным, спокойным, умиротворенным, в то время как Ханна ненавидела себя. Сгорая от стыда, она прижала простыни к своей груди. Она должна была сказать ему правду вчера, взять на себя ответственность за последствия и уехать домой. Но вместо этого она осталась и пошла на поводу у своих чувств и фантазий. Как будто бы она была принцессой, а ее жизнь — сказкой. И, что еще хуже, осталась она не ради Эммелины, а ради самой себя. По самой эгоистичной причине — ее влекло к Зейлу. Но теперь осознание своей глупости и эгоизма обрушилось на нее со всей силой.

Зейл лениво погладил ее бедро:

— Мы мало спали прошлой ночью, и нам обоим предстоит трудный день.

— Правда?

— У меня запланированы встречи на утро, а тебе нужно закончить позировать для портрета. После этого Крек покажет тебе наше крыло дворца, а затем, я надеюсь, мы сможем пообедать вместе. — Встав с постели, он подошел к окну и откинул тяжелые занавески. Комнату залило утреннее солнце.

Зейл стоял у окна, глядя на город и море. Он был совершенно голым и не стеснялся этого. Конечно, имея такое великолепное тело — мощные плечи, плоский живот, упругие ягодицы и длинные, мускулистые ноги, — он мог демонстрировать его без всякого смущения.

Он совершенен, а она — нет.

— Можно мне надеть халат? — спросила она, садясь на постели и прижимая простыни к груди.

— Не могу поверить, что ты стесняешься, — ответил он, подавая ей халат. — Я слышал, что ты загорала топлес на яхтах твоих друзей.

Ханна поморщилась — показываться на людях без верха было для нее немыслимо. Ее отец воспитал ее в строгости — он часто напоминал ей, что ее мать была настоящей леди, и она, Ханна, должна вырасти такой же. Это означало, что короткие шорты и глубокие вырезы были под запретом. До шестнадцати лет ей не разрешалось встречаться с молодыми людьми, и даже после шестнадцати она могла видеться с ними только в присутствии отца.

— Мне прохладно, — ответила она, надевая халат и завязывая пояс.

Она поднялась с постели, собираясь выйти из комнаты, но Зейл вновь схватил ее за руку и прижал к себе.

— Ты снова удивляешь меня, — произнес он.

— Это хорошо или плохо?

Он посмотрел на нее властным взглядом:

— И то, и другое.

— Но как это может быть одновременно и хорошо, и плохо?

— Ты интереснее, чем я ожидал, и это хорошо.

— А что же тогда плохо?

Он медленно провел пальцем по ее нижней губе:

— То, что я все еще хочу тебя.

Его слова и прикосновения были полны такого эротизма, что Ханна не могла устоять.

Она почувствовала его возбужденный член, прижавшийся к ее животу. От каждого прикосновения Зейла она таяла. Чувства вновь опьянили ее.

— И это плохо?

Он стянул халат с ее плеча, обнажая одну грудь.

— Да. — Он накрыл ее грудь рукой и начал ласкать ее.

— Но я не так уж и нужна тебе, — прошептала она, изо всех сил стараясь сохранять самообладание. — У тебя было много…

— И все же недостаточно. — Его эрекция стала еще сильнее.

Вдруг часы на мраморном камине зазвенели.

— Не может быть, — пробормотал Зейл, глядя на часы и решительно отстраняя Ханну. — У меня через несколько минут встреча, а я все еще здесь.

— Я не виновата!

— Я знаю. Я виноват. Но это-то мне и не нравится — у меня никогда не было проблем с самоконтролем, пока я не встретил тебя. — Резко качнув головой, он направился в душ, чтобы помыться, побриться и собраться на встречу.

Потрясенная, Ханна вернулась в постель и натянула одеяло до подбородка. Она была растеряна. Ей хотелось вернуться в свою прежнюю жизнь, снова стать самой собой. А Зейл должен был узнать правду. О том, что она — не Эммелина.

Должно быть, Ханна уснула, потому что следующим звуком, который она услышала, был шум колес тележки с завтраком, который Селин привезла к ней в комнату.

— Его величество сказали, что сегодня вам понравилось бы позавтракать в постели, — сказала Селин, превращая тележку в столик. Казалось, ее ничуть не удивлял тот факт, что принцесса находилась в постели короля. — Когда вы закончите, мы вернемся в комнаты королевы и вас подготовят к позированию для портрета.

Через полчаса Ханна надела блестящее золотое платье, в котором позировала в первый раз. Персональные стилисты Эммелины уже ждали ее. Камилла сразу же занялась ее прической, а Тереза сидела рядом на табурете, пролистывая журнал и иногда зачитывая статьи вслух. Вдруг она перестала листать — ее внимание привлекла какая-то фотография.

— Вот она! — воскликнула Тереза. — Ханна Смит, двойник вашего высочества, американка, о которой мы говорили вам в Палм-Бич.

— Та, которая помогла организовать турнир по игре в поло? — небрежно спросила Ханна.

Камилла выпрямила прядь волос Ханны утюжком.

— Да, очень жаль, что вы не познакомились с ней, — сказала она. — Нам с Терезой так хотелось увидеть вас вместе… Это было бы потрясающе!

— Ну… — Ханна притворилась, что скучает. — Вы же говорите, ее фотография есть в журнале.

— Да. В выпуске за эту неделю. — Тереза принялась внимательнее изучать фотографию и заголовок. — Ее заметили, когда она выходила из ночного клуба в Саут-Бич с кем-то… А! Это шейх Макин аль-Кури. Судя по его виду, ему пришлось насильно увести ее из клуба. — Тереза взглянула на Ханну: — Может, они встречаются?