Охотники и жертвы - Райчел Мид

— Никто не знает, — задумчиво произнесла я.

— И она не хочет, чтобы узнали. Тебе известно, какиеони, эти королевские особы. — Он помолчал. — Ну, за исключениемЛиссы, конечно Мие с ними приходится нелегко.

— А ты откуда все это узнал?

— Мой дядя страж у Дроздовых.

— И ты никому не проболтался?

— Пока ты не вырвала у меня это признание. Ну и какойпуть будет избран: во зло или во благо?

— Думаю, я дам ей отсрочку…

— Мисс Хэзевей, вы знаете, что не должны находитьсяздесь.

Одна из надзирательниц возвышалась над нами с выражениемосуждения на лице.

Я не шутила, когда сказала Мейсону, что он мыслит в точностикак я. И не хуже меня умеет плести всякую чушь.

— Мы делаем групповой проект для гуманитарного курса.Как, по-вашему, это возможно, если Роза в изоляции?

Надзирательница подозрительно сощурилась.

— Не похоже, будто вы заняты делом.

Я взяла книгу, которую дал мне священник, и наобум открылаее.

— Мы… ммм… вот над чем работаем.

Надзирательница, однако, не полностью утратила своюподозрительность.

— Один час. Я дам вам еще один час. И для вас же будетлучше, если я увижу, что вы действительно работаете.

— Да, мэм. — Меисон сделал честное выражениелица. — Не сомневайтесь.

Она удалилась, не спуская с нас взгляда.

— Мой герой, — вздохнула я.

— Что это? — спросил он, кивнув на книгу.

— Священник дал. У меня во время службы возник вопрос.

Он изумленно вытаращился на меня.

— Прекрати и прими заинтересованный вид. — Язаскользила пальцем по оглавлению. — Хочу найти одну женщину по имениАнна.

Мейсон вместе с креслом придвинулся ко мне.

— Ладно. Давай посмотрим.

Я нашла номер страницы, и, что неудивительно, она вывеламеня на раздел о святом Владимире. Мы принялись проглядывать главу в поискахимени «Анна». И в конце концов нашли, однако автор мало что мог рассказать о ней.Он использовал цитату из написанного человеком, жившим, по-видимому, во временасвятого Владимира.

«И всегда рядом с Владимиром Анна, дочь Федора. Их любовьчиста и непорочна, как у брата с сестрой. Не раз она спасала Владимира отстригоя, покушающегося на его святость. Более того, она всегда успокаиваетВладимира, когда дух в нем становится слишком могуч, чтобы выносить его бремя,и, пользуясь этим, сатанинская тьма старается ослабить телесное здоровье. Оназащищает Владимира, поскольку они связаны между собой с тех пор, как он спасее, когда она была ребенком. Таков знак божественной любви — Он дал блаженномуВладимиру стража, подобного ей, поцелованной тьмой и всегда знающей, что у негона сердце и в уме».

— Ну, теперь все ясно, — сказал Мейсон — Она былаего стражем.

— Это не объясняет, почему она была «поцелована тьмой»и что оно означает.

— Скорее всего, ничего.

Однако в глубине души я не верила. И снова прочла отрывок,пытаясь вникнуть в суть устаревших выражений. Мейсон с любопытством наблюдал замной, с таким видом, будто очень хотел бы помочь.

— Может, они спали друг с другом, — предположилон.

Я засмеялась.

— Он же святой.

— Ну и что? Святым, скорее всего, тоже нравится секс. Аэтот треп насчет «брата и сестры» просто прикрытие. Он ткнул пальцем встрочку. — Видишь? Они «связаны между собой», — Он подмигнулмне. — Явный шифр.

— Связаны. Действительно, немного странное слово вконтексте этого описания, но оно совсем не обязательно означает, что Анна иВладимир срывали друг с друга одежды.

— Я так не думаю. Они были близки, вот и все. Могут жепарни с девушками просто дружить?

Я сказала это со значением, и он бросил на менянеодобрительный взгляд.

— Да? Мы с тобой друзья, но я не знаю, что у тебя «насердце и на уме». — Мейсон напустил на себя философский вид. —Конечно, многие утверждают, будто никто не знает, что таит в себе женскоесердце…

— Ох, заткнись! Я стукнула его по руке.

— Поскольку они странные, загадочные создания, —продолжал он тем же ученым тоном, — и мужчина должен уметь читать мысли,если хочет сделать их счастливыми.

Меня затрясло от смеха, который я никак не моглаконтролировать; ох, не обойтись без неприятностей.

— Ну, попытайся прочесть мои мысли и перестань бытьтаким…

Смех оборвался, я снова перевела взгляд на книгу.

«Связаны между собой, и она всегда знает, что у него насердце и на уме».

Они были «связаны», внезапно дошло до меня. Это так, готовапоспорить на все, что у меня есть, что, впрочем, не так уж много. Я былапотрясена. Существует много неясных рассказов и легенд о том, как стражи иморои бывали «связаны». Однако это первый конкретный случай, о котором мнестало доподлинно известно. Мейсон заметил мое потрясение.

— Что с тобой? Вид у тебя какой-то странный.

Я отмахнулась от него:

— Все в порядке.

Прошло две недели, и я вскоре забыла историю с Анной,настолько жизнь в Академии захватила меня. Шок от нашего возвращения немногопоубавился, и мы начали привыкать к знакомому рутинному порядку, что отчастидействовало успокаивающе. Моя жизнь вращалась вокруг церкви, ланча с Лиссой итех крошек общения, которые удавалось наскрести помимо этого. Практическилишенная свободного времени, я не испытывала трудностей с тем, чтобы непривлекать к себе внимания, хотя время от времени такое все же случалось,несмотря на мои же обращенные к Лиссе призывы «ни во что не ввязываться». Яничего не могла с этим поделать. Мне нравится флиртовать, нравятся компании инравится делать самоуверенные высказывания в классе.

Ее новая роль — практически инкогнито — привлекала вниманиепросто потому, что сильно отличалась от той, какую она играла до нашего побега,когда принимала самое активное участие во всех королевских делах. Все быстровыкинули это из головы, приняв как факт, что принцесса Драгомир больше не навиду и удовлетворяется компанией Натальи и ее друзей. Иногда болтовня Натальипо-прежнему вызывала у меня желание разбить себе голову о стену, но онапо-настоящему славная девушка гораздо более славная, чем все остальные королевскиеособы, — и по большей части мне нравилось общаться с ней.

И в полном соответствии с указаниями Кировой, я практическивсе время либо училась, либо тренировалась. Время шло, и тело испытывало ко мневсе меньше ненависти. Мышцы становились крепче, выносливость росла. Меняпо-прежнему побивали на общих тренировках, но уже не так сильно, и это само посебе немало. Казалось, больше всего сейчас страдала кожа. От того, что я такмного времени проводила на холоде, кожа на лице трескалась, и, если бы не Лиссас ее запасом лосьонов, я, наверно, состарилась бы раньше времени. Вот только сволдырями на руках и ногах даже она ничего не могла поделать.