Галерея византийских императоров - Александр Кравчук

Так вот, в конце 479 года этот самый Маркиан неожиданно заявил, что его права на трон куда более законны, чем права Зенона. Тот хотя и женился на старшей дочери Льва I Ариадне, но она родилась еще до того, как Лев стал императором. А вот жена самого Маркиана была, как тогда говорили, «багрянородной» — она появилась на свет, когда ее отец уже воцарился на троне! Подобная аргументация неоднократно использовалась в истории Византии в качестве надуманного предлога для оправдания чьих-то претензий на императорскую власть.

Маркиана поддержали его родной брат Прокопий Антемий. Обещал явиться в столицу со своими войсками и Теодорих Страбон. Однако наиболее весомой поддержкой оказались настроения горожан, с ненавистью наблюдавших за возвышением чужаков-исавров.

Сторонники Маркиана воспользовались эффектом неожиданности. Они собрались на Форуме Феодосия и оттуда одновременно атаковали императорский дворец и городской дом Илла, который захватили и сожгли, хотя сам Илл мужественно защищался. Чаша весов клонилась то на одну, то на другую сторону, горожане отважно помогали воинам Маркиана, разя императорских солдат чем придется с городских крыш. В какой-то момент сам Зенон едва не попал в руки врагов. И кто знает, как повернулись бы события, если бы сам Маркиан проявил чуть больше решительности и в подходящий момент провозгласил себя императором?

Но он все тянул с этим. Тем временем Илл ночью сумел получить подкрепление из Халкидона, отряды Маркиана таяли, энтузиазм городского населения прошел, а войска Теодориха Страбона так и не пришли на подмогу. И порыв энтузиазма прошел впустую.

Маркиан был схвачен, а его брат и Бусальб сумели ускользнуть к остготам, которые отказались их выдать. С несостоявшимся императором поступили не слишком строго, видимо благодаря заступничеству свояченицы, императрицы Ариадны. Он был сослан в Кесарию Каппадокийскую, где его вынудили принять сан. Но вскоре Маркиан сбежал из Кесарии и во главе собранного из бедных крестьян воинства двинулся в поход на Анкиру — ныне это Анкара, столица Турции. Он снова был разбит, снова пойман и вместе с женой отправлен на поселение в одну из исаврийских крепостей.

Вопрос с Вериной, однако, все еще не был закрыт. Он то и дело оживал и вносил раздор в придворную жизнь. Милосердия для своей матери требовала Ариадна. Сначала она молила об этом мужа, но тот отослал ее к Иллу. Она в слезах пыталась разжалобить его, но получила жесткий ответ:

— Зачем тебе надо, чтобы Верина сюда вернулась? Не затем ли, чтобы она опять попыталась отобрать трон у твоего мужа?

Тогда возмущенная Ариадна задала Зенону прямой вопрос: кто из них двоих должен остаться после этого во дворце — она или Илл? И император ответил:

— Поступай, как считаешь нужным. Я выбираю тебя.

Во время игр в цирке, когда Илл оказался в проходе за царской ложей, некий офицер бросился на него с мечом в руках. Он метил в голову, но промахнулся и лишь отсек ухо. И тут же погиб на месте, порубленный на куски личной стражей полководца.

Это случилось в самом конце 480 или в начале следующего года. Как только рана зажила, Илл испросил позволения покинуть город, где его жизни и здоровью постоянно угрожает опасность. Он получил должность магистра войск Востока и в 481 году удалился в Сирию, в ее главный и все еще великолепный город Антиохию.

На сей раз расставание императора с его влиятельнейшим министром оказалось долгим и окончательным. Разногласия между двумя этими исаврами быстро углублялись, поскольку оба посматривали друг на друга со все большей и большей подозрительностью и оба копили силы для неизбежной решающей стычки.

Вместе с Иллом столицу покинул и его многолетний советник, домашний философ и предсказатель Пампрепий, который был одной из интереснейших личностей своего времени.

Родился Пампрепий в 440 году в египетском городе Панополь, там же, где, вероятно, чуть раньше родился Нонн — самый известный поэт заката греческой античности, автор эпопеи «Дионисиака» (Dionysiaka), в которой описаны легендарные подвиги бога Диониса. Эта огромная поэма (из 48 песней) содержит богатейший мифологический материал, изложенный изящным слогом. Она стала чудесным венцом античной поэзии, начало которой положил Гомер своими «Илиадой» и «Одиссеей».

Пампрепий сначала служил скромным учителем, а потом перебрался в Афины. Там его учителем стал философ Прокл — глава Афинской платоновой академии, язычник, приверженец учения мистического толка в духе Плотина, он занимался толкованием старых мастеров: Платона, Евклида, Птолемея. И хотя Прокл не создал собственных оригинальных трудов, он заслуживает доброй памяти и благодарности потомков. Хотя бы тем, что его трактаты оказали огромное влияние на науку Средневековья и Нового времени, поскольку они систематизировали и сделали доступным наследие античной мысли в самых различных областях.

Пампрепий был человеком совсем иного склада. Он, хотя и обладал острым умом и ярким литературным талантом, был тщеславен и более склонен к эффектным публичным выступлениям, чем к серьезной научной работе, хотел вращаться и иметь влияние в самых высоких кругах общества, и он считал, что сможет достичь своей цели, прослыв непревзойденным предсказателем и мастером тайных знании.

Однако в Афинах он серьезно повздорил с самым влиятельным жителем этого города — архонтом Теагеном. Дело дошло не только до взаимных оскорблений, но и до рукоприкладства. Поэтому в 476 году Пампрепий переселился в Константинополь. И здесь его лекции произвели воистину огромное впечатление, в том числе и на Илла. Благодаря этому Пампрепий получил государственное жалованье и обзавелся множеством учеников.

Правда, во время отъезда Илла в Исаврию в 478 году, когда Пампрепий остался без влиятельного покровителя, он тут же был обвинен в подстрекании к мятежу и в использовании магии во вред императору, так что ему пришлось срочно покинуть столицу и отправиться в Пергамон, однако он скоро оттуда вернулся — вместе с самим Иллом.

В дни поднятого Маркианом мятежа, когда казалось, что все уже пропало, в критические моменты именно Пампрепий укреплял дух защитников дворца, предсказывая им победу. С этих пор он пользовался непререкаемым доверием Илла, который добился для него самых высоких титулов — патрикия и почетного консула.

Симпатия, которую высокопоставленный вельможа испытывал к философу, положительно свидетельствует об интеллектуальных интересах исавра, даже если признать, что важнейшим элементом такого расположения был суеверный страх перед тайнами магии и предвидения, которыми якобы мастерски владел египтянин.

Возможно, что дело также было в желании Илла привлечь на свою сторону язычников, которых в то время в восточных провинциях еще оставалось очень много, особенно в сельской местности и в образованных кругах общества. Конечно, у них не было возможности открыто защищать свои убеждения — этому препятствовали суровые законы, уже более ста лет издававшиеся христианскими правителями.

Однако приверженцы старых богов все же составляли меньшинство населения. Для политика того времени значительно важнее был вопрос правильного выбора — чью сторону выгоднее принять во внутрицерковных спорах? Остаться в стороне от спора между ортодоксальными христианами и монофизитами было просто невозможно. Спор этот был особенно яростным в восточной части империи — в Риме население куда хуже разбиралось в вопросах теологии и вообще меньше ими интересовалось, зато на Востоке в споры о теологических тонкостях вступили народные массы, и дело нередко доходило до волнений, а порой и до кровопролития.